Елизавета Фёдоровна внимательно слушает Марину. Она прекрасно знает, какую трудность преодолевает ученик, берущийся за двойные ноты.
— Чисто! — говорит она с лёгким оттенком удивления. — Достаточно чисто, — добавляет она, потому что абсолютной чистоты не может достигнуть никакой, даже самый усердный ученик.
— И смело, — говорит Семён Ильич.
Да, уж этого отнять у Марины нельзя. Это Алексей Степаныч приучил и её и других своих учеников к решительной и смелой игре. «Да не бойся ты, Марина, этих двойных нот, — говорил он ей, — играй смелее!»
Всё. Техника окончена. Теперь самое главное, самое ответственное — концерт, тот концерт, из-за которого они с Галей ссорились и мирились в начале года, над которым они столько трудились в его середине и который так сблизил их в конце.
Их с Галей концерт. Пробный камень их дружбы. А сейчас, на экзамене, — проба её успехов, её достижений, её годовой работы.
У учеников-пианистов обычно другая программа. Они играют на экзамене пьесы, сонатины, сонаты.
Ученику-скрипачу полагается на экзамене сыграть концерт, для каждого года — другой. Вся ученическая жизнь маленького скрипача связана с концертами — с виртуозными трёхчастными пьесами.
Даже для самых маленьких, позанимавшихся всего один год, существует знаменитый ученический концерт Ридинга, концерт начинающих. Сыграл малыш этот концерт, первую его часть, и уже видно: достиг чего-то, поднялся на первую ступеньку.
И Ридинга играла Марина, и, на втором году обучения, — русский концерт Яньшинова, в котором ей так нравилась весёлая русская пляска, и концертино Баклановой, и ля-минорный концерт Вивальди — в унисон со всем классом, а в прошлом году — уже настоящий, серьёзный концерт Баха. Правда, Баха она сыграла не очень хорошо.
А теперь их последний концерт — такой красивый, такой трудный и виртуозный.
В нём, как и во всяком почти скрипичном концерте, три части.
Редко кто из учеников играет все три, а они с Галей играют.
Алексей Степаныч помогает Марине настроить скрипку. На экзамене это нельзя доверять ей самой — нужно настраивать очень быстро и точно.
Марина глубоко вздыхает. Опять стало страшно. Ведь их концерт начинается решительной высокой нотой. А вдруг собьёшься, сфальшивишь?
— Смелее! — говорит Алексей Степаныч и ободряюще улыбается Марине.
Анна Андреевна играет вступление. Вот-вот, тот самый темп она взяла, что нужно, — именно тот, в котором хотела начать Марина, хотя он чуть медленнее того, в котором они играли на последней репетиции. И как это Анна Андреевна угадала!
Марина слушает знакомые звуки фортепьянного вступления.
Музыка его красива, но в ней нет ещё чего-то главного — нет ещё голоса скрипки. Вот сейчас он вступит — и как тогда зазвучит концерт!
И Марина решительным движением поднимает смычок.
Взлетела вверх высокая чистая нота — поющая серебряная нота, и тихо-тихо стало за экзаменационным столом.
Мелодия льётся, звучит, мелодия поёт о счастливом человеке, которому свободно дышится и поётся.
Солнце подобралось уже к роялю. Засверкало лакированное чёрное дерево, зазолотились пушистые волосы Анны Андреевны.
А в мелодию вплетается вальс — отчётливо-мерный и как будто замедленный сначала, а потом всё убыстряющийся. Он кружится всё быстрее, это уже вихрь танца!..
Умудрённые слушатели знают, что вот здесь в мелодию вплелись трудные двойные ноты, да ещё в быстром темпе. Но, привычно отмечая преодоление этих трудностей ученицей, они слушают — слушают музыку вальса.
А Алексей Степаныч знает, что это значит: девочка заставила себя слушать.
И он слушает её вместе со всеми. Этот же концерт играла сегодня Галя. И Лёня играл его в году — хорошо играл, хотя немного недоучил. И Галя сыграла его сегодня очень музыкально. Но такого самозабвенного, яркого исполнения у них не было. А здесь, вот сейчас, уже перейдена какая-то ступенька ученичества — техника сейчас в исполнении Марины подчинена музыке.
И, вероятно, большую роль в этом сыграла их совместная музыкальная тайна. Это она во многом подвинула Марину вперёд, научила её по-настоящему работать и чувствовать музыку.
Вторая часть, медленная и певучая. Третья. Опять каскад брызжущих весельем звуков. И снова тема вальса — покоряющая, увлекательная…
И последний, снова взлетающий вверх, как в самом начале, поющий серебряный звук.
Вторая часть концерта — медленная и певучая.
Скрипичный экзамен только что закончился. И в классе, из которого ушли уже все экзаменовавшиеся ученики, идёт горячий, как всегда, разговор педагогов.
— Однако ты оригинал, Алёша, ты по-прежнему верен себе! — говорит Алексею Степанычу Елизавета Фёдоровна. — Все обычно просят повысить оценку своим ученикам, а ты просишь о снижении. В чём дело?
— Видите, Елизавета Фёдоровна, — говорит Алексей Степаныч, — Витя проленился почти весь год. Он сыграл сейчас неплохо и видно, что кое-чего достиг, но, получив хорошую оценку, он сейчас же зазнается. Нельзя ему ставить хорошую оценку, равняющую его с теми, кто трудился весь учебный год. Не больше тройки.
— Так, — говорит Елизавета Фёдоровна. — Это, в общем, резонно. Но почему же ты, — и она смотрит на записи в журнале, — почему ты снижал оценки на предыдущих экзаменах даже малышам? Вот, смотри, Оля Матейчук тоже получила, по твоему настоянию, тройку, а я хорошо помню — ей вполне можно было поставить четыре.
— Случайная удача на экзамене, — говорит Алексей Степаныч. — В году всегда играла хуже, в голове ещё ветер. Пусть почувствует разницу между собой и Сашей — нельзя равнять их в оценке.
И вот так, кропотливо и осторожно, взвешивались за классной дверью экзаменационные отметки учеников.
Стоило ли придавать им такое значение? Да, так как это была оценка годовой работы, годового труда учеников и учителей.
Теперь это — оценка на школьном экзамене. А когда-нибудь вот такая маленькая отметка — разница в несколько очков — будет иметь решающее значение на всесоюзном конкурсе или, может быть, на международном фестивале, где слава и первенство своей страны, своей культуры защищаются силой и ловкостью спортсменов, страстным словом поэтов и смычками музыкантов.
А пока за дверью экзаменационного класса шло обсуждение, счастливая после заключительного экзамена Марина носилась по двору, взбиралась на поленницу дров и махала руками.
— Галя, беги сюда! — кричала она. — Будем прыгать.
— Ты беги сюда скорей! — крикнула из окна Галя. — Семён Ильич вышел!
Марина вихрем понеслась в школу. Семён Ильич уже читал отметки.
— Галя Берман — пять. Переводится в шестой класс, — сказал он и улыбнулся Гале. — Молодец! Хорошо справилась с трудным концертом.
— Марина Петрова — пять. Переводится в шестой класс. — Он серьёзно посмотрел на Марину. — И надо отметить, что за три дня сумела освоить чужой инструмент и отлично сыграть на нём концерт. Поздравляю тебя, Марина! И впредь не бойся трудностей.
И он крепко, как взрослой, пожал Марине руку.
— И вас всех, дети, поздравляю с окончанием учебного года, с хорошо сданными экзаменами.
Счастливая Марина схватила за руку Галю и побежала через приёмную во двор. Но Галя задержалась в дверях:
— Смотри, Марина, Алексей Степаныч уходит!
Марина сразу остановилась. Как, Алексей Степаныч уже уходит? И три месяца она его не увидит! Как же так?
— Алексей Степаныч! — крикнула она.
Алексей Степаныч остановился.
— Ты хочешь мне что-то сказать? — спросил он.
— Алексей Степаныч… — повторила Марина и замолчала.
— Увидимся, ещё увидимся, — сказал Алексей Степаныч улыбаясь. — Я соберу всех учеников, дам вам задания на лето. Увидимся обязательно!.. А вы у меня обе молодцы сегодня!
Алексей Степаныч помахал девочкам рукой и ушёл.
— Знаешь, Галя, — неожиданно сказала Марина, — а я решила: буду педагогом. Вот!
Все — в классе: и самый старший ученик Алексея Степаныча — Миша, теперь уже восьмиклассник, и самые маленькие ученики — приготовишки Сашенька и Оля. Они, как всегда, сидят рядом; Саша — тихо, а Оля вертится на стуле, как кубарик. И Лёня тут, и Шура, и Витя, и Галя с Мариной, и все другие ученики. И родители сегодня здесь.
Вот рядом с Еленой Ивановной сидит Евдокия Петровна, они о чём-то тихо разговаривают. Они теперь знакомы не только по классу — ведь Елена Ивановна бывает в доме № 5 по Садовому переулку.
Вот высокий седой, как всегда подтянутый Галин отец, а рядом с ним отец Шуры. Какой он ещё молодой, и, видно, очень торопится — всё поглядывает на часы. Марина знает — он работает в метро.
