– Здравствуй, девица-душа?
Подняла девица голову, взглянула на него и промолвила:
– Уезжай-ка, добрый человек, отсюда поскорее. Выйдет сейчас из моря змей, меня съест, и тебе живому не бывать.
– Не к лицу мне, девица-красавица, от змея убегать, а вот отдохнуть охота: притомился в пути-дороге. Я вздремну, а ты, как только змей покажется, тотчас же разбуди меня.
Слез с коня, лег на траву-мураву и уснул крепким богатырским сном.
Много ли, мало прошло времени, вдруг взволновалось море, зашумело, поднялась большая волна. То змей море всколыхнул. И принялась девица будить чужеземного богатыря. А Лазарь Лазаревич спит, не пробуждается.
В ту пору змей из воды вынырнул, выбрался на берег. Заплакала девица горючими слезами, и упала одна слеза богатырю на лицо. Он проснулся, увидал змея.
Змей ухмыляется:
– Эко как сегодня раздобрились: вместо одного человека двоих привели, да еще и коня наприбавок!
– А не подавишься ли одним мной, поганое чудовище? – закричал богатырь и кинулся на змея. Началась у них смертная схватка, кровавый бой. Долго бились-ратились. И стал Лазарь Лазаревич замечать, что притомился змей, слабеть начал. Тут богатырь изловчился, кинулся на чудовище и с такой силой ударил его булатным мечом, что напрочь отсек змею голову.
Подошел потом к девице, а она чуть живая от страха. Окликнул ее. Девица обрадовалась:
– Ой, не чаяла я живой остаться и тебя живым, невредимым увидеть! Спасибо, что избавил меня от лютой смерти, и я прошу тебя, добрый молодец, не знаю, как по имени звать-величать, поедем к моим родителям. Там батюшка наградит тебя!
– Награды мне никакой не надо, а к отцу-матери тебя отвезу.
Сперва девице помог сесть, а потом и сам сел на коня. Приехали в город. Отец с матерью увидели из окна дочь – глазам не верят. Выбежали встречать. Плачут и смеются от радости.
– Неужто лютый змей пощадил тебя, дитятко?! Или сегодня только – отпустил еще раз повидаться с нами, погоревать?
– Вот кто избавил меня от лихой смерти, – отвечала девица и указала на Лазаря Лазаревича. – Он убил проклятого змея.
Отец с матерью не знали, как и благодарить богатыря. Под руки ввели его в белокаменные палаты, усадили за стол на самом почетном месте. На стол наставили всяких кушаньев и питья разного. Ешь, пей, чего только душа пожелает.
А после хлеба-соли отец стал спрашивать:
– Скажи, храбрый рыцарь, чем отблагодарить тебя?
Опустил добрый молодец буйну голову, помолчал, потом посмотрел на родителей и на девицу-красавицу:
– Не прогневайтесь на меня за мои слова. Я есть князь из славного Картаусова королевства. Зовут меня Лазарь Лазаревич. Живу покуда холост, не женат. Ваша дочь-красавица мне по сердцу пришлась, и, если люб я ей, так благословите нас под венец идти. То и была бы для меня самая большая награда.
Услышала эти речи девица, потупилась, зарделась, как маков цвет.
А отец сказал:
– Ты, любезный Лазарь Лазаревич, мне по душе, по нраву пришелся, а дочь неволить не стану и воли у нее не отнимаю. Как она сама скажет, так тому и быть. Не прими моих слов за обиду. Ну, что скажешь, дочь милая?
Пуще прежнего зарумянилась красавица и тихонько промолвила:
– Уж коль пришла пора мне свое гнездо вить, так, видно, так тому и быть. Люб мне Лазарь Лазаревич, избавитель мой.
– А невеста согласна, так мы с матерью и подавно перечить не станем, – сказал отец. – За нашим благословением дело не станет.
И в скором времени принялись веселым пирком да за свадебку.
Свадьбу сыграли, пир отпировали, а после свадьбы Лазарь Лазаревич увез молодую жену в свое королевство.
На исходе первого года родился у них сын. Назвали его Ерусланом. Рос Еруслан не по дням, а по часам, будто тесто на опаре подымался. В три года был, как десятилетний.
И стал он на царский двор побегивать, с боярскими детьми стал в игры играть. А сила у него была непомерная, и он по молодости да несмышлености шутил с боярскими детьми шутки нехорошие: схватит кого за руку – рука прочь, кого за ногу схватит – ногу оторвет.
Пришли бояре к королю Картаусу, жалуются:
– Мы в великой обиде. Сын Лазаря Лазаревича губит, калечит наших детей. В играх удержу не знает, кому руку, кому ногу оторвал. Осуши наши слезы, государь! Прикажи Еруслана Лазаревича в темницу посадить, либо пусть он уедет из нашего королевства. Выслушал Лазарь Лазаревич королевский приказ, опустил буйну голову ниже могучих плеч и пошел домой в большой печали.
– Что это, Лазарь Лазаревич, ты такой кручинный? – встретила его жена. – Или какая беда-невзгода приключилась?
Рассказал Лазарь Лазаревич про королевский приказ и промолвил:
– Это ли не беда-невзгода?
Горько жена заплакала. А Еруслан Лазаревич весь разговор слышал, подошел к родителям, учтиво поклонился и говорит:
– Не прогневайтесь на меня, батюшка и матушка, злого умысла я не держал, когда играл с боярскими детьми, а вашей вины в том нету. И коли король Картаус приказал мне уехать из королевства, так, видно, тому и быть. Да вот еще: достать бы мне меч булатный по моей руке, доспехи ратные и коня.
– Да разве мало у нас коней на конюшне? – сказал Лазарь Лазаревич. А мечей да доспехов ратных полон оружейный покой, знай выбирай?
– Доспехи-то и меч я подберу в оружейном покое, – ответил Еруслан Лазаревич, – а вот коня по мне у нас в конюшне не нашлось. Всех до одного испытал. Выведут конюхи какого, брошу на холку руку – сразу на колени упадет. На таких мне не ездить.
– Ну тогда ступай в заповедные луга. Там Фролпастух стережет моих коней. Кони в табунах необъезженные, там и выберешь коня по себе, – проговорил Лазарь Лазаревич.
И стали собирать, снаряжать Еруслана Лазаревича. Подобрал он доспехи богатырские, по руке себе разыскал булатный меч и копье долгомерное, взял седельце черкесское, потничек, войлочек, уздечку наборную да плетку ременную. Простился с отцом, с матерью и отправился в путь-дорогу.
Вышел из города и шел долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли и пришел на заповедные луга. По лугам дорога проторена. В ширину та дорога – коню не проскочить. «Кто же по этой дороге ездит? – подумал Еруслан Лазаревич. – Дай-ка сяду на обочину, подожду».
Много ли, мало ли времени просидел и увидал: бежит по дороге табун коней. Тот табун только что пробежал, а за ним другой, больше прежнего, скачет. И вслед табунщик едет. Сравнялся он с Ерусланом Лазаревичем и заговорил:
– Здравствуй, Еруслан Лазаревич! Чего тут сидишь? Кого ожидаешь?
– А ты кто такой? И почему знаешь, как меня зовут?
– Да как мне тебя не знать! Ведь я служу табунщиком у твоего родителя Лазаря Лазаревича. Обрадовался Еруслан Лазаревич:
– Меня батюшка натакал идти в заповедные луга коня выбрать. У нас в конюшне все конишки не ражие [43]. Которому брошу руку на холку, тот и упадет на коленки. Тем коням не носить меня. Пособи мне, Фролушка, коня достать, век твое добро помнить буду.
– Не тужи, Еруслан Лазаревич, дело обойдется. Есть у меня конь на примете. Конь богатырский. Когда воду пьет, на озере волны, будто в бурю, вздымаются, с деревьев листья осыпаются. Только не знаю, сможешь ли ты – его поймать? Если поймаешь да сумеешь удержать, конь тебе покорится, почует наездника. Вот он – впереди первого табуна с водопоя бежит гляди!
Промчался табун мимо, а табунщик говорит:
– Пойдем к озеру, я покажу, где конь воду пьет, а ты завтра с утра садись там в засаду и жди. Наутро притаился Еруслан Лазаревич и стал ждать. Слышит: задрожала земля, послышался конский топ все ближе и ближе… И вот проскакал мимо к водопою первый табун. Всех впереди конь-огонь: глазами искры мечет, из ноздрей пламя, из ушей дым кудреват подымается. Забрел по колено в воду и стал пить. В озере волны поднялись, на берегу с деревьев листья посыпались.
Напился конь и только выскочил на берег, как Еруслан Лазаревич ухватил его правой рукой за гриву, а левой уздечку держит. Взвился конь и так ударил копытами, что земля задрожала, но вырваться из рук богатыря не мог и утихомирился, почуял настоящего хозяина.
– Вот эдак-то лучше, Орош Вещий! – Взнуздал его, взял повод в руки, отвел туда, где седло да доспехи лежали.
Оседлал Еруслан Лазаревич Ороша Вещего, надел на себя доспехи ратные. В это время подъехал к водопою Фрол-пастух:
– Вижу, покорился тебе конь! Сумел совладать.
– Спасибо, Фролушка! Сослужил ты мне службу. Век буду помнить!
На том они и расстались. Видел табунщик, как добрый молодец на коня садился, а не успел заметить, как он из глаз скрылся, только пыль столбом завилась, будто его и не было.
Ехал Еруслан Лазаревич день ли, два ли и выехал на широкое поле. Смотрит: что такое? Все поле усеяно мертвыми телами. Лежит на том поле рать-сила побитая. Громко вскричал Еруслан Лазаревич:
– Есть ли, жив хоть один человек?
Отозвался голос:
– Только я один и остался жив из всего нашего войска!
