— Как? Ничего не понимаю!
Но тут в спор вмешалась Яло:
— Ваше величество, мы отвлеклись от главного… От зеркал.
Король заковылял к трону, грузно плюхнулся на него и заболтал в воздухе ножками.
— Я не намерен принять твое условие, паж.
Паж с родинкой на правой щеке задумался.
— Тогда, может быть, я могу просить ваше величество отложить казнь на несколько дней?
— Гм… Это все равно не спасет твоего зеркальщика. Впрочем, пусть будет по-твоему. Я готов отложить казнь на неделю. Он все равно умрет раньше от жажды и голода. Итак, начинайте подсчет зеркал. Если хотите, можете взять для разъездов по королевству одну из моих карет.
— Вы очень добры, ваше величество.
Король снисходительно потрепал пажей по щекам. Так как его руки были слишком коротки, ему пришлось подняться для этого на цыпочки.
— Какие вы, однако, симпатичные мальчики! Вы, должно быть, ужасные лгунишки и жулики! Я очень люблю таких мальчишек! Но, может, вы думаете, что вы красивее меня? А? Я по глазам читаю ваши мысли! А ну, пойдите-ка сюда! — И король подвел пажей к огромному вогнутому зеркалу.
Из зеркала на девочек смотрел преображенный король, а рядом с ним стояли два урода в костюмах пажей.
— Ну, что скажете? — рассмеялся Топсед. — А теперь ступайте и никогда не думайте дурно о своем короле.
Оля и Яло двинулись к дверям.
— Одну минутку, — остановил их король. — Пока вы будете заниматься подсчетом зеркал, я бы хотел предаться своему любимому занятию. Цифры — моя страсть. Нет ли у тебя, паж, какой-нибудь не известной мне задачки? Только я хотел бы что-нибудь такое… в пределах двух десятков. Мне предстоят серьезные государственные дела, и я не могу утомляться.
— Пожалуйста, ваше величество, — подумав с минуту, сказал паж с родинкой на правой щеке. — Один глупец два дня считал и все никак не мог сосчитать восемнадцать зеркал…
— Постой, — перебил король и подозрительно покосился на пажа. — Зеркала считаю я! Почему же ты сказал «глупец»?
— Ах, это просто так говориться в задаче, ваше величество. Но, если это вам не нравится, я могу глупца заменить мудрецом. Итак, один мудрец два дня считал восемнадцать зеркал. В первый день он подсчитал в два раза меньше, чем во второй. Спрашивается, сколько зеркал он сосчитал в первый день и сколько во второй? Записали, ваше величество?
— Да, очень любопытная задача… А теперь ступайте и требуйте все, что вам необходимо, у своих слуг.
— Нам не нужны слуги. Но, если вы разрешите, ваше величество, мы просили бы, чтобы с нами была кухарка вашей королевской кухни — тетушка Аксал.
— Никогда не слышал о такой. Не понимаю, зачем вам нужна грязная кухарка? Но, уж если вы хотите, пусть так и будет.
…Вечером, когда девочки ужинали, тетушка Аксал с тревогой сказала Оле:
— Ты что-то совсем ничего не ешь. Уж не заболела ли ты, девочка? Посмотри, с каким аппетитом ест твоя сестра.
— Я уже сыта, тетушка Аксал. А все, что лежит на этом блюде, я возьму для Гурда. Он такой больной и худенький!
— Милая моя, вот почему ты не ешь! — всплеснула руками тетушка Аксал. — Уж не думаешь ли, что королю нечем будет позавтракать, если я возьму из кладовой кое-что для мальчика? Клянусь всеми зеркалами королевства, наш Топсед скоро лопнет от обжорства. Сейчас же ешь! Слышишь? Ну, то-то!.. А когда вы отправитесь в Башню смерти?
— Сегодня же ночью… Только пропустит ли нас стражник?
— Ну еще бы! Ведь вы же королевские пажи.
— Пусть только попробует не пропустить, — сказала совсем расхрабрившаяся Яло. — Я его так разделаю!..
Оля удивленно посмотрела на Яло, усмехнулась и покачала головой.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой Оля и Яло проникают в Башню смерти
Глубокой ночью, наполняя умолкнувший город звоном, по улице промчалась карета, запряженная четверкой лошадей. Миновав окраину, она подкатила к огромной башне, темный силуэт которой вздымался над городом и исчезал где-то в облаках.
Из кареты выскочили две небольшие фигурки. Навстречу им из темноты вышел рослый стражник.
— Именем короля! — крикнул он, взмахивая алебардой. — Здесь запрещено ходить и ездить!
— Подумаешь!.. — раздалось в ответ. — Если бы ты и умом был также велик, как ростом, ты давно понял бы, что перед тобой пажи его величества.
— Простите, господа королевские пажи! — испуганно забормотал стражник. — Кругом такая темень, что и мать родную не узнаешь. Одно мгновение, я сейчас засвечу факел.
Сгибаясь так, что тело его начало походить на букву «Г», стражник открыл перед Олей и Яло тяжелую дверь.
— В нашем глухом месте редко доводится видеть таких высокопоставленных особ. Только главный министр его королевского величества Нушрок и посещает нас, — продолжал оправдываться стражник.
— Пожалуйста, не кланяйтесь нам так низко, — сказала стражнику Оля. — А Нушрок часто бывает у вас?
— Присутствует при каждой казни.
— Зачем? Неужели ему интересно… это видеть?
— Да неужели вы не знаете? — Стражник огляделся по сторонам и понизил голос. — Он всегда сам и последнюю команду подает… Весь трясется, глаза наливаются кровью. Известно, коршунская порода… А иной раз только смотрит на заключенного, и тот сам прыгает с башни. Вы-то небось лучше меня знаете, что его взгляда никто не выдерживает.
Девочки молча переглянулись.
— Скорее наверх! — шепнула Оля и протянула Яло руку.
Ступени винтовой лестницы гулко зазвенели под их ногами. Через полминуты они очутились в полной темноте.
— Мне страшно, Оля, — зашептала Яло. — Давай вернемся.
— Вперед, Яло, вперед!
Лестница круто уходила вверх. Вспугнутые шумом шагов и светом факела, во мраке заметались летучие мыши, наполняя воздух трепетом и шуршанием. Некоторые мыши проносились так близко, что задевали девочек своими невидимыми скользкими крыльями.
— Олечка, милая, вернемся!
— Ни за что!
— Я так боюсь темноты… Оля, ведь ты тоже боялась ходить по темной лестнице.
— Вперед, Яло, вперед!
В темноте блеснули и скрылись два зеленоватых глаза, кто-то дико захохотал и заплакал, и бесконечное эхо полетело по пролетам лестницы, повторяя эти страшные звуки.
— Кто это, Олечка?
— Наверно, сова, Яло, мне тоже страшно. Очень страшно, Яло!.. Но мы должны идти! Мы должны спасти Гурда!
Гулко звенит лестница. Сколько ступеней осталось позади? Быть может, сто? А может быть, и тысяча… А вокруг свист и шелест невидимых крыльев, дикий хохот и тяжкие стоны.
— Хочешь, Яло, я расскажу тебе что-нибудь, чтобы нам не было страшно?
— Да, Олечка, расскажи пожалуйста.
— Слушай… Однажды на сборе нашего отряда… Ох, мне кажется, что это было так давно, Яло! Мы беседовали о том, каким должен быть пионер. К нам на сбор пришел один старый человек. У него были совсем седые волосы, а лицо веселое и ласковое. Всю свою жизнь этот человек боролся, Яло, за счастье простого народа. Враги хотели убить его — и не могли. Его заковывали в кандалы, но он бежал из тюрем. Ему было очень трудно, но он шел и шел к своей цели. И он нам сказал, что у каждого человека должна быть в жизни высокая цель. И к этой цели надо всегда стремиться, Яло, как бы ни было трудно! И потом, когда этот человек ушел, мы сочинили песенку о нашем отрядном флажке. И Оля негромко запела:
Ничто не остановит нас,
Когда нам цель ясна!
«Вперед, вперед!» — дала наказ
Любимая страна!
И коль отряд пошел в поход,
Не отставай, дружок,
Ведь нас всегда вперед ведет
Отрядный наш флажок!
Он, словно зорька поутру,
Горит над головой,
Он гордо реет на ветру
И манит за собой.
И сердце бьется горячей
У каждого в груди,
И мы шагаем веселей,
Ведь флаг наш впереди!
Как наши деды и отцы,
Идем за рядом ряд.
Нам каждый скажет: «Молодцы,
Хороший ваш отряд!»
А если трудный час придет,
Не унывай, дружок!
Пусть тьма, пусть ночь, — шагай вперед
И помни наш флажок!
Оля пела все увереннее и звонче, и Яло начала робко вторить ей. С каждой секундой голоса их крепли, и веселое эхо понесло эту песню во все уголки башни.
— Как хорошо, Олечка! «Пусть тьма, пусть ночь, — шагай вперед!..» Мне совсем не страшно, Олечка!
— Мне тоже, Яло, не страшно! Мне уже совсем не страшно!
Как будто испугавшись песни, умолкла сова, забились в щель летучие мыши. Откуда-то вдруг потянуло ветерком, и над головами девочек блеснули звезды. Оля и Яло вышли на крышу Башни смерти. Рядом с ее вершиной проплывало легкое белое облако. Далеко внизу спал стеклянный город. Крохотные домики искрились в лунном свете.
