— Ух-хо-хо, — Хомо приподнялся с дивана и ухмыльнулся. По-видимому, почёсывание собственной макушки дало какие-то ценные результаты.
— А что, если нам поискать что-нибудь поесть? — глубокомысленно продолжил он. Дальнейшего развития эта мысль, — как и всякая хорошая мысль, — к сожалению, не получила.
— Надо придумать, — ках, — проквохтала Цыпа.
— «Ках, ках»… — передразнил её Кок и важно продолжил:
— «Ноу-хау» — «знать как» и «хай-тех» — «высокие технологии» — это самое главное в современной жизни.
— А ещё: «ноу-где» и «ноу-когда», — сунулся в разговор решивший поумничать Крыс.
Спорить с этим было трудно. Затосковавший Хомо стал негромко и уныло напевать одну из своих песенок:
Мы, «хобо», бродяги,
Упрямы, как турки,
Мы курим сигары,
Но чаще — окурки.
Хомо прикурил изжёванный ошмёток сигары и с удовольствием пустил дым в потолок. Этой песенке он научился у одного уборщика в цирке. Может, он научился бы от него и ещё кой-чему полезному, но, слава богу, уборщика вовремя уволили, когда он, будучи сильно навеселе, едва не попал под слона.
— Курить — это вводить свою семью в лишние расходы, — недовольно прокудахтала Цыпа.
— А который сейчас час? — не обращая на неё внимания, снова спросил Хомо.
Кок неторопливо подцепил часы, скосил глаз и, солидно про-ко-ко-кашлявшись, сообщил:
— Конец одиннадцатого.
На этот раз он держал часы боком. Казалось, что его ответ никого не озадачил, только Крыс задумчиво присел на край оторванной половицы, пошевелил усиками и промолвил:
— Наверное, это уже очень много времени.
Ворон хотел было сделать какое-то замечание о быстротечности всего на земле, но хмуро промолчал.
— Опять одного яйца нет! — горестно всплеснула крыльями вдруг снова появившаяся откуда-то Цыпа. — Ктох же его мох взять?
Все молчали. Вдруг Сержант пристально уставился на Крыса. Крыс поёжился, но попытался сохранить независимый вид. На губе у Крыса прилип маленький кусочек яичной скорлупы.
— Так никто таки ничего не знает… — угрожающе, не то спросил, не то утвердительно заявил Сержант.
— А это что?! — Сержант мгновенно подскочил к Крысу и обнюхал скорлупу на его губе. Крыс оторопело обомлел, — второго хвоста у него в запасе не было.
— Я всё с-скажу, я вс-сё с-скажу, — жалобно засвистел он. Сержант чуть-чуть отступил.
— Я всегда говорила, что все крысы — воры, — возмущённо проквохтала Цыпа, — и любят всех вводить в ненужные расходы.
— Это мы с Вороном утащили яйцо. Но ведь только одно! — гордо пискнул Крыс, сам поражённый своей честностью.
Все посмотрели наверх.
Ворон, как чёрный истукан, неподвижно сидел на своей полке, словно в недосягаемом орлином гнезде на скале времени, с торжественным спокойствием глядя в никуда. Казалось, никакие мелкие житейские неурядицы не имели к нему никакого отношения. «Всё — суета сует», — будто говорил он, и окружающим было бы просто неприлично отрывать его от столь масштабных вселенских раздумий о скоротечности времени и жизни своими пустыми и никчёмными разговорами о каком-то там завалящем тухлом яйце.
— Брать чужое добро — нехорошо! — хмуро буркнул Сержант. — Во всём должен быть порядок.
Ворон соизволил немного пошевелиться. Оправдываться он и не собирался.
— Карр-хм! — проклокотал Ворон. — Карр-к сейчас помню, слышал я карр-кто одну историю от моего предка про некоего багдадского вора. Вот ловкий был парнишка, — таскал на тамошнем базаре, ну всё, что только его душа пожелает.
— Но мы же не в Багдаде, — разочарованно вытянул мордочку Крыс.
Все посмотрели на него с некоторым сожалением, точно на умственно отсталого. В целом, идея Ворона пришлась им по душе. Но вот ни «ноу-хау», ни «ноу-где» ясно не вырисовывались.
Одна только Цыпа осторожно, но как-то явно ни к селу, ни к городу, проквохтала:
— А тюрьмы есть везде, — хоть в Багдаде и хоть где. Нельзя же всех вводить в расходы, сгребая вместе все отходы.
— Квах-то ты всё это несвоевременно говоришь, — рассердился голодный Кок. — Заладила всё своё: то про суму, то про тюрьму.
— От тюрьмы и от чумы не зарекайся, — ввернул Крыс.
— И когда только ты станешь жизнерадостнее? — ещё больше нахохлился Кок.
— Каков фураж — таков кураж! — парировала Цыпа.
— А что такое фураж? — поинтересовался Крыс. — Да и кураж тоже?
— Какова кормёжка — такова балдёжка! — с серьёзным видом крепко разъяснил Кок.
— И вообще, с таким как ты фон-фароном нормальной семьи не построишь, — продолжала кудахтать голодная Цыпа. — Ты только и можешь, что вводить меня в ненужные, лишние расходы.
Перепалка затягивалась.
Хомо решил взять на себя тяжелое бремя дальнейших дискуссий. Видать, какая-то мыслишка, какое-то там «ноу-хау» или «ноу-где» не давали ему покоя.
— Ух! Я вот знаю, что во всех больших магазинах часть потерь списывают на порчу товара, а то и на воровство, Ну, всяческая там утруска, бой… — начал издалека Хомо.
— Бой?! — опасливо вздрогнул Крыс.
— Вот мы и могли бы эту часть запланированных потерь взять на себя, — продолжал Хомо.
«Ноу-где» достаточно ясно засветилось у всех в головах.
— Ну, эту часть потерь и сами продавцы вместе с директором обеспечивают сверх исправно, — уж «ноу-хау» у них хватает, — с ехидством протянул Крыс — Вот у меня была одна знакомая в магазине — крыска Лариска, так она…
— Хватит болтать! — рявкнул тоже изрядно проголодавшийся Сержант. — У меня есть план. Я знаю и «ноу-как», и «ноу-где», и «ноу-кто». Как говорят американцы: «Главное — это быть в нужном месте в нужное время». Со мной пойдут Хомо, Крыс и Ворон.
— А почему я? — забеспокоился Крыс. — Да, пожалуй, и Ворон не сможет никуда пойти, — ведь он может только летать.
— Да уж, ноги у меня устарые, — буркнул Ворон.
— Гав! Гав-вы оба можете только яйца у Цыпы воровать! — окончательно рассвирепел Сержант. — И чёрт с вами, сидите тут сиднем!
Голодная Цыпа решила спасать ситуацию и с трогательной заботой захлопотала:
— А где же ваша выходная одежда? Вам же совершенно не в чем пойти, а человек всегда должен выглядеть прилично.
— Ну, может, у кого и хвост — одёжка! — с мрачным удовлетворением буркнул Сержант.
Надо заметить, что сам Сержант имел удручающе маленький хвост, ну, прямо-таки скажем, какой-то несолидно короткий обрубочек для такой серьёзной собаки.
— Тебе его тоже откусили? — спросил как-то раз Крыс, которому страшно хотелось иметь товарища по несчастью.
— Так положено, — отрезал в ответ Сержант.
Хомо с притворным равнодушием зевнул:
— Да ух ладно. Приведём себя в порядок — и порядок. Алле-хоп!
Он с сомнением осмотрел свои грязные штаны, поплевал на ладошку и старательно размазал пятна ещё больше. Штаны стали походить на камуфляжную форму.
— Надо бы Кока взять с собой, да только, что он там будет делать? — с ехидной улыбочкой сунулся подосмелевший Крыс.
— Я к вашим услугам! — гордо вскинул голову Кок, как офицер, которого среди ночи вдруг вызвали на дуэль. — К тому же, вам никогда не помешает знать точное время.
— Ага, — когда посадят… — насмешливо буркнул Хомо и заунывным голосом затянул:
— Раньше сядешь — раньше выйдешь. От звонка и до звонка…
— Да заткнитесь вы! — рыкнул Сержант.
Компания стала помаленьку собираться, хотя особым энтузиазмом их физиономии не горели. Цыпа суетилась вокруг, отряхивая крыльями пылинки, даже скорее, грязь, с видавшего виды сюртучка Хомо, и постоянно приговаривая:
— Человек везде должен выглядеть прилично.
— Даже в тюрьме? — туповато спросил Крыс.
— И в тюрьме, и в тюрьме, — со скрытым злорадством подтвердил важно расхаживавший взад-вперёд Кок.
— А вообще-то, это просто гениальный план, — тут же поспешил успокаивающе добавить он.
Кок отлично знал, что ему тюрьма пока не грозит, потому что он-то будет отсиживаться дома. Мура, которая тоже никуда не собиралась, одобрительно мурлыкала, всячески обхаживая Сержанта, Хомо и Крыса, и даже строя им иногда глазки.
Ворон задумчиво сидел на своей полке, пытаясь, по-видимому, вспомнить какую-нибудь подходящую к случаю поучительную историю из своего позабытого прошлого.
— Пор-ра! Пор-ра! Давай со двор-ра! — прокаркал Ворон и плавно спланировал с полки.
— Не на свой поезд не опоздаешь! — возбуждённо хихикнул Крыс, но сам первым поспешил к дверям.
Ничего более достойного не придумав, компания осторожно выскользнула из дома.
Они пробирались вдоль старых заброшенных домов по разбитой дороге, которая вела к жилым кварталам городка. Разговор не клеился. Друзья отчаянно трусили, но не хотели в этом признаваться. Молчание нарушил Сержант.
