– Сейчас, – пыталась Маришка успокоить это чувство, – сейчас встану. Только еще одну минуточку полежу и встану…
Но чувство невыполненного долга не оставляло ее в покое и на минуточку.
– Они приезжие! – шептало оно Маришке в ухо, имея в виду Гвоздикова и Митю. – Им Муромская Чаща не родная земля. А ты в этих краях родилась!
– Я не тут родилась, – отбрыкивалась Маришка, – я тут выросла только.
– Тем более понимать должна! – беспокойное чувство уже не шептало, а почти кричало во весь голос. – Родная земля тебя вырастила, а ты ей чем отплатишь? Тем, что проспишь ее?
– Ну, встаю, встаю… – пробурчала Маришка и через силу открыла глаза.
В шалаше было темно и холодно. Рядом с ней, сладко посапывая, лежал свернувшись калачиком Иван Иванович. Маришка пошарила сначала глазами, а потом и руками, пытаясь найти другой калачик – Митю, но его она нигде не обнаружила.
«Размяться, наверное, вылез, – решила она, – украсть же его не могли». – И Маришка быстро успокоилась, хотя успокаиваться было рано.
Следом за Маришкой проснулся и Гвоздиков. Его тоже разбудили тревожные чувства и беспокойные мысли. Увидев, что Маришка не спит, Иван Иванович спросил, с удовольствием потягиваясь:
– Кофейку горячего хочешь? В термосе, я думаю, за ночь не остыл. И Гвоздиков потянулся за рюкзаком, чтобы достать из него термос.
– Митю буди, – сказал он, уже развязывая ремешки.
– А он уже проснулся, – ответила Маришка, – самый первый.
– Да? – удивился Гвоздиков. Затем высунул голову из шалаша и громко позвал:
– Митя! Ау-у!..
– Ку-ку, – раздалось в ответ издалека.
«Это как следует понимать?» – подумал Иван Иванович и снова крикнул:
– Ау-у!.. Митя-я!..
Митя не отзывался. Положив рюкзак и термос, путешественники быстро полезли наружу.
– Мить! Митя-я-я!.. – кричали они что было силы, но Митя молчал и не отвечал им, несмотря на все их мольбы.
Прокричав минут пять и охрипнув, Иван Иванович понял, что звать мальчика бесполезно – его теперь нужно только искать.
– Кажется, началось… – прошептал он хмуро и как-то загадочно самому себе.
Но Маришка услышала его слова и спросила:
– Чудеса начались, да?
– Неприятности, – ответил Гвоздиков и тяжело вздохнул: – Впрочем, какая разница…
Помолчал немного и добавил:
– Теперь не лесорубов, теперь Митю нужно искать.
И они кинулись искать Митю.
Поиски поблизости от шалаша ничего не дали: мальчик исчез, не оставив следа. Ни одного.
– Не мог же он улететь… – шептал Иван Иванович, близоруко вглядываясь в росные травы.
– Не мог, – поддакивала ему Маришка, – без крылышек не полетишь!
Такая техническая безграмотность Маришки покоробила хмурого Ивана Ивановича. Он сердито буркнул:
– И без крыльев летают… У ракеты где крылышки?
Маришка почесала затылок: действительно, ракеты без крыльев!
– Они реактивные. А наш Митя реактивный разве? – Довольная своим точным ответом, она еще старательней принялась отыскивать ЧТО-НИБУДЬ ОТ МИТИ. Вскоре ей удалось обнаружить на сухой ветке шиповника небольшой клочок серой материи.
– Нашла! – закричала Маришка радостно. – Нашла чего-то!
Этим «чего-то» оказался выдранный лоскут мешковины. Повертев его в руках, Иван Иванович вымолвил:
– Мешок тащили, Зацепили за сучок – и готово! – дыра!
Маришка забрала обратно себе клочок материи понюхала его зачем-то и, не почуяв носом ничего подозрительного, спросила Гвоздикова:
– А в мешке, Иван Иванович, что лежало?
Гвоздиков пожал плечами:
– Разве я это знаю?
И грустно улыбнулся:
– Ты бы, Маришка, не содержимым чужих мешков интересовалась, а Митю бы искала!
И он снова пополз на четвереньках по густой и влажной от росы траве.
Не найдя Митю в окрестностях шалаша, путешественники решили поискать его в другом месте. Кряхтя и постанывая, Иван Иванович поднялся с колен и выпрямился.
– Итак, – сказал он, – мы заявились сюда с северо-востока. Назад нам пути нет. Значит, двинемся мы…
– Вперед! – перебила его Маришка, хватаясь за рюкзак.
– На юго-запад мы двинемся, – закончил свою мысль Иван Иванович. – Куда мы идем и откуда нужно знать точно. Тогда мы не заблудимся, хотя места эти нам и не знакомы. Понятно?
И Гвоздиков посмотрел на Маришку строгим учительским взглядом.
– Понятно, – ответила Маришка, – это называется «ходить по каземату».
Услышав Маришкин ответ, Гвоздиков невольно улыбнулся:
– Слышала звон, да не знаешь где он! С компасом ходят по азимуту. А каземат – совсем другое дело, там не очень-то разгуляешься.
Маришке стало стыдно за свою ошибку, и она, покраснев, виновато произнесла:
– Весь телевизор в голове перепутался! И слова, как нарочно, на одно лицо: «каземат». «азимут»… Идемте лучше по компасу!
И они отправились по компасу на юго-запад, хотя Митя находился в это время на востоке. Но друзья Мити об этом, к сожалению, не знали.
«Нужно просыпаться, – подумал Митя и повернулся на другой бок. Просыпаться ему не хотелось. Митя открыл глаза и ничего не увидел: было совсем темно. – Вот и хорошо, значит, еще ночь и можно еще поспать».
Но уснуть ему не пришлось.
– А ну, лежебока, поднимайся, день давно начался! – услышал он вдруг чей-то сердитый голос, глухой и далекий.
«Странно, – подумал Митя, – голос стариковский, а на Ивана Ивановича не похожий».
– Маришка-а!.. – крикнул Митя, но голос его прозвучал вяло и тихо, как будто он кричал из какой-то бочки.
«Где я?» – Митя поднялся со своей лежанки и неуверенно шагнул вперед.
«БУММ!» – натолкнулся он на преграду.
Митя свернул налево и снова шагнул.
«БАММ!» – загремело в жилище.
Митя дернулся вправо и снова стукнулся о стену. Оставался только один путь – назад. Робко попятившись, Митя сделал два коротких шажочка. Так и есть: и тут его ждала преграда!
«Где я?» – подумал Митя уже со страхом.
– Долго ты будешь прохлаждаться, бессовестный лежебока?! – раздалось снова рядом, откуда-то из-за стены. – Огород не прополот, сад не полит, а ты все валяешься?!
Над головой мальчика вдруг распахнулась небольшая круглая дверца, и через нее хлынул яркий свет. Несколько секунд Митя жмурился и ничего не мог разглядеть. Но постепенно он привык к свету и тогда попробовал осмотреться. Он находился внутри какого-то странного сооружения, имеющего форму цилиндра. На полу лежали ветви деревьев, бережно прикрытые коврами из сплетенных трав и цветов. Потолка не было: деревянные стены цилиндра уходили вверх, постепенно сужаясь. Дверью и одновременно окном служило круглое отверстие, через которое и лился сейчас солнечный свет.
– Вылезай немедленно! – услышал Митя вновь сердитый голос. – Не вылезешь сам, за ухо вытащу!
«Конечно, это не Гвоздиков…» – огорченно подумал Митя и стал быстро заправлять выбившуюся рубашку и застегивать на ней пуговицы. Вдруг он услышал еще один старческий голос и на минутку затаил дыхание: может быть, это Иван Иванович?! Невидимый старичок ласково выговаривал сердитому старичку:
– Ну, что ты привязался к несчастному мальчику? Пусть поспит. Сам его потревожил ночью, в мешке целый час по лесу протаскал – спать не давал, а теперь будишь. Нехорошо, братец ты мой!
Голос ласкового старика тоже не принадлежал Гвоздикову, и Митя это сразу понял. Сердитый старик что-то забурчал в ответ, но он уже не вслушивался в разговор. «Меня таскали в мешке?! – думал он с ужасом, ничего еще толком не соображая. – Да где же это я нахожусь?!»
Митя подвинулся поближе к окну-двери и обнаружил лестницу. Вскарабкавшись по ней вверх, он робко выглянул наружу. Он находился в дупле старого большого дерева, только до земли от широкого отверстия было не меньше четырех-пяти метров, а до вершины Митя не смог бы смерить и на глазок. Внизу на поляне стояли два старичка, похожие друг на друга как две капли воды. Они и одеты были одинаково: светло-зеленые костюмчики старинного покроя, коричневые туфельки с чуть загнутыми вверх носками и похожие на цветок колокольчика большие широкополые шляпы. Только у одного старичка шляпа была зеленого цвета с коричневым узором по краям, а у другого коричневую шляпу украшала светло-зеленая вышивка.
Старичок в коричневой шляпе опирался на небольшую лопату и сердито ворчал:
– Все бы ты, Ясь, не в свои дела лез! Детей нужно воспитывать в строгости, тогда из них НАСТОЯЩИЕ ВЗРОСЛЫЕ получатся. А то вырастут большие, а сами как дети!
Старичок плюнул сердито и стал окапывать грядки.
Старичок, которого, как оказалось, звали Ясем, нагнулся за лейкой и, поливая цветочную клумбу, ответил:
– Вот и хорошо, Ось. Взрослый человек с душой ребенка – что может быть лучше?
Разглядывая двух старичков со странными именами, Митя даже сам не заметил, как недавний его страх совершенно исчез, сменившись жгучим любопытством. Немного покопавшись лопатой в земле, Ось снова заворчал:
