— Хм, да, — сказал Родни, мгновенно распознав опасность, которой он подвергается.
— Насколько я понимаю, у вас пара гусей в корзинах?
— Хм, да, — снова сказал Родни.
— Я репортер из «Вжик-Ньюс», нашей местной газеты. Не могли бы вы мне показать ваших гусей?
— Сожалею, но гуси строго секретны.
— Почему же, осмелюсь вас спросить?
— Они очень редкие и ценные.
— Но ведь им не повредило бы, если бы я на них взглянул?
— Боюсь, что повредило бы. Попытайтесь понять: они из Абиссинии, а не из Голливуда. Они не любят рекламы.
— Что же, на них никто никогда не смотрит?
— Никто, кроме меня и моей племянницы.
— Вы сами за ними ухаживаете?
— Совершенно верно.
— Вы говорите, что это абиссинские королевские гуси. А чем они отличаются от американских?
— Тем, что они абиссинские. Америка и Абиссиния не одно и то же.
— Несомненно. Но в чем их особенность?
— Ну, можно было бы сказать, что они королевские. У нас в стране ведь нет короля, не правда ли?
— В самом деле. Означает ли это, что они особенно умны?
— Конечно. Они сами вылезают из корзин и сами туда забираются и сообщают нам, когда они голодны.
— Как сообщают, мистер Синсебау?
— Они издают звуки. Это все равно что они говорят. Да они и говорят. На гномском языке.
Элизабет захихикала, а репортер посмотрел на нее с упреком, решив, что она смеется над ним. Она сделала серьезное лицо и сказала:
— Это единственная пара таких гусей в США. Во всяком случае, они этого опасаются.
— Подумать только! — сказал репортер. — И они сообщили вам это на гномском языке! Я понимаю, что вы надо мной смеетесь. Лучше бы вы разрешили гусиным величествам поговорить со мной. Они бы все рассказали сами, и мне бы не пришлось тратить столько лишних слов.
Родни мрачно заметил:
— Им очень нравятся калифорнийские пейзажи. Им кажется, что у вас здесь великолепный климат. Запишите это и не тратьте лишних слов.
— Нравится ли им больше в Калифорнии, чем в Абиссинии?
Репортер стал быстро записывать.
— О да! Им непонятно, как это можно хотеть вернуться обратно. Они восхищены нашими дорогами. У них на родине дозволенная скорость не превышает шестидесяти пяти километров.
— Ну вот, кое-что проясняется. Могу ли я спросить, как выглядят королевские гуси?
— Расскажи, Элизабет, — попросил Родни.
И девочке пришлось быстро соображать:
— Я бы сказала, что они несколько меньших размеров, чем наши.
— Какого цвета?
— Снежно-белые. Но у них золотые короны на макушках и розовые щеки. И они носят маленькие коричневые шапочки.
— Замечательно! Поверх корон или напротив?
— Как это — напротив? — не поняла Элизабет.
— Это их национальная одежда, — выручил ее Родни.
— И они были так одеты, когда вы их встретили? Я надеюсь, вы сообщите мне, откуда вы их…
— Нет, нет, это невозможно.
Тут вернулся управляющий после предпринятой им ревизии и сказал, что номера в порядке. Так что Родни мог заплатить по счету и спастись от репортера.
Молодой человек из газеты «Вжик-Ньюс» поспешил следом за ними через холл к автомобилю, умоляя хотя бы намекнуть, почему сын американского магната и его племянница не хотят показать ему гусей.
— Вы были в Абиссинии, мистер Синсебау?
— Был я там, Элизабет? — спросил Родни, отпирая дверцу машины.
— Нет, — решительно ответила девочка.
— Вы сын мистера Синсебау, лесопромышленника с северо-запада?
— Как ты считаешь, Элизабет?
— Да, он один из его сыновей.
— А ваш отец интересуется гусями?
— Мой отец о них ничего не знает. — Это Родни ответил сам.
— Это ваше собственное хобби? Или это деловое предприятие?
— Нет, это делается только в интересах науки. Садись, Элизабет.
— О, вы производите научные эксперименты с гусями? А нельзя ли узнать…
— Я искренне сожалею, но я не могу дольше задерживаться.
— Вы в самом деле не можете мне разрешить только взглянуть, мистер Синсебау?
— Нет, извините.
Родни захлопнул дверцу гномобиля, сел за руль, включил мотор и, в последний раз светски-вежливо улыбнувшись репортеру, выехал на улицу и газанул прочь.
Элизабет дотянулась до корзинок, сняла покрышки, и оттуда выскочил юный гном, весь закипая вопросами:
— Что значит «Вжик-Ньюс»? Что такое газета?
Элизабет беспокоилась, что мама прочтет в газете обо всей этой истории, а Родни заметил, что, когда какая-нибудь подобная чепуха появляется в печати, у человека тут же обнаруживается добрый приятель, который присылает ему газетную вырезку.
Машина неслась по асфальту. На дорожных знаках было написано: «Береговое шоссе, С.Ш.101». Сначала по дороге попадались лесистые холмы, потом затененные деревьями реки, с водой, отливавшей зеленым. Потом стало теплеть, леса исчезли, и начали попадаться фруктовые сады в горных долинах. Гномы раньше никогда не слышали о таких деревьях, которые были приручены человеком и служили ему. Глого глядел на это безрадостно, считая, что такие деревья хорошо не кончат. Его нисколько не удивило, что подобные деревья подвержены болезням, отчего их часто приходится опрыскивать вонючими химикатами.
Они приехали в ту часть страны, которую Джек Лондон прославил под именем Лунной Долины. Родни, который был ходячей энциклопедией, объяснил, что Джек Лондон — это знаменитый американский писатель, он очень любил путешествия и всяких диких зверей. Он был бы счастлив познакомиться с гномами и страстно поддержал бы их против лесопромышленников. Но увы, Джека Лондона уже нет на свете, а прекрасная долина разделена на участки и вместе со всей своей романтикой продается на квадратные метры.
Родни и Элизабет спрятали гномов в корзины и вышли, чтобы купить поесть. Родни хотел достать в магазине папоротниковых семян, но они не значились в ассортименте, и он купил канареечных семян и тмину. Но выяснилось, что все это гномам не пришлось по душе. Они прекрасно усваивали человеческую пищу, и у них даже стали обнаруживаться свои пристрастия. Они не притрагивались к мясу ни в каком виде, потому что мысль об убитых животных удручала их не меньше, чем мысль о спиленных деревьях. Но им нравились спелые маслины.
— И размером они как надо, — говорил Бобо.
Гномам очень хотелось поесть молодых цветочных побегов, и Родни сообразил купить пучок сельдерея, который доставил Бобо и Глого массу удовольствия. Он понравился им и вкусом и размером. Гномы сражались с пучком сельдерея до тех пор, пока им не удавалось оторвать стебелек, и тогда они его грызли часами.
Путешественники нашли перелесок чуть в стороне от шоссе, расстелили плед и расположились поесть вдали от докучливых взглядов. И там профессор Глого, «заведующий кафедрой арборальной психологии в Редвудском университете», прочел им интереснейшую лекцию о деревьях в этом лесу. Он поговорил с ними и нашел их далеко не прекрасными. Он стал рассказывать шепотом, объяснив, что ему не хотелось бы задевать их самолюбия. Это все равно ничему бы не помогло. Он сказал, что это самодовольные и ограниченные деревья, удовлетворенные тем крошечным мирком, за пределы которого им даже неинтересно заглядывать. Они никогда не испытывали возвышенных чувств. Эти деревья довольствовались жизнью в какие-нибудь полсотни лет, а перспектива рухнуть от ветра или пойти на дрова совсем их не волновала. Они дошли до того, что их не раздражали ни топоры, ни пилы. В этом лесу деревья никогда не слышали о гномах, и многие неприрученные лесные существа были им неведомы.
— У них нет души, и им не свойственны характеры, — сказал профессор арборальной психологии.
Элизабет казалось, что это довольно симпатичные деревца. Но она сочла, что нет смысла высказываться по этому поводу, и хранила вежливое молчание, пока взрослые обсуждали научные проблемы. Глого объяснял, почему это такое бедствие для всего живого, даже для больших людей, когда уничтожают леса. Лес задуман природой для того, чтобы удерживать почву и влагу и чтобы растения могли произрастать. Корни деревьев переплетаются, образуя плотный ковер, который прочно и надежно удерживает влагу в почве. А когда срубают дерево, корень его мертвеет и почва размывается, горные склоны обнажаются, и в конце концов уже ничто не в состоянии расти на таком голом месте.
Родни знал это из университетских лекций, и, когда гномы говорили то, что совпадало с его сведениями, он изумлялся и замечал: «Как странно, что вы это тоже знаете».
Глого в свою очередь поражался:
— Но ведь мы много-много лет наблюдали природу, — отвечал он. Думаешь, мы не смогли разглядеть, как вода утаскивает все полезное? Это можно понять, поглядев на любой ручеек, стекающий с любого горного склона, и наблюдая, как вода тащит крошечные комочки земли. Если приподнять древесный корень, то земля тут же станет размываться и вода сделается черной. Поток несет землю до тех пор, пока на его пути не встретится другой корень и не задержит землю. Это происходит всюду, все время, по всему свету; то, что снесено с холма, никогда не возвращается назад, потому что нет такой силы, которая возвращала бы.
