Она даже всплакнула с горя, припоминая минувшее летнее веселье. Сколько было весёлых мух; а она ещё желала остаться совершенно одной. Это была роковая ошибка…
Зима тянулась без конца, и последняя Муха начала думать, что лета больше уже не будет совсем. Ей хотелось умереть, и она плакала потихоньку. Это, наверно, люди придумали зиму, потому что они придумывают решительно всё, что вредно мухам. А может быть, это тётя Оля спрятала куда-нибудь лето, как прячет сахар и варенье?..
Последняя Муха готова была совсем умереть с отчаяния, как случилось нечто совершенно особенное. Она, по обыкновению, сидела в своём уголке и сердилась, как вдруг слышит: ж-ж-жж!.. Сначала она не поверила собственным ушам, а подумала, что её кто-нибудь обманывает. А потом… Боже, что это было!.. Мимо неё пролетела настоящая живая мушка, ещё совсем молоденькая. Она только что успела родиться и радовалась.
– Весна начинается!.. весна! – жужжала она.
Как они обрадовались друг другу! Обнимались, целовались и даже облизывали одна другую хоботками. Старая Муха несколько дней рассказывала, как скверно провела всю зиму и как ей было скучно одной. Молоденькая Мушка только смеялась тоненьким голоском и никак не могла понять, как это было скучно.
– Весна! весна!.. – повторяла она.
Когда тётя Оля велела выставить все зимние рамы и Алёнушка выглянула в первое открытое окно, последняя Муха сразу всё поняла.
– Теперь я знаю всё, – жужжала она, вылетая в окно, – лето делаем мы, мухи…
СКАЗОЧКА ПРО ВОРОНУШКУ – ЧЁРНУЮ ГОЛОВУШКУ И ЖЁЛТУЮ ПТИЧКУ КАНАРЕЙКУ
Сидит Ворона на берёзе и хлопает носом по сучку: хлоп-хлоп. Вычистила нос, оглянулась кругом да как каркнет:
– Карр… карр!..
Дремавший на заборе кот Васька чуть не свалился со страху и начал ворчать:
– Эк тебя взяло, чёрная голова… Даст же бог такое горлышко!.. Чему обрадовалась-то?
– Отстань… Некогда мне, разве не видишь? Ах, как некогда… Карр-карр-карр!.. И всё-то дела да дела.
– Умаялась, бедная, – засмеялся Васька.
– Молчи, лежебок… Ты вот все бока пролежал, только и знаешь, что на солнышке греться, а я-то с утра покоя не знаю: на десяти крышах посидела, полгорода облетела, все уголки и закоулки осмотрела. А ещё вот надо на колокольню слетать, на рынке побывать, в огороде покопать… Да что я с тобой даром время теряю, – некогда мне. Ах, как некогда!
Хлопнула Ворона в последний раз носом по сучку, встрепенулась и только что хотела вспорхнуть, как услышала страшный крик. Неслась стая воробьев, а впереди летела какая-то маленькая жёлтенькая птичка.
– Братцы, держите её… ой, держите! – пищали воробьи.
– Что такое? Куда? – крикнула Ворона, бросаясь за воробьями.
Взмахнула Ворона крыльями раз десяток и догнала воробьиную стаю. Жёлтенькая птичка выбилась из последних сил и бросилась в маленький садик, где росли кусты сирени, смородины и черёмухи. Она хотела спрятаться от гнавшихся за ней воробьев. Забилась жёлтенькая птичка под куст, а Ворона тут как тут.
– Ты кто такая будешь? – каркнула она.
Воробьи так и обсыпали куст, точно кто бросил горсть гороху.
Они озлились на жёлтенькую птичку и хотели её заклевать.
– За что вы её обижаете? – спрашивала Ворона.
– А зачем она жёлтая?.. – запищали разом все воробьи.
Ворона посмотрела на жёлтенькую птичку: действительно, вся жёлтая, – мотнула головой и проговорила:
– Ах вы, озорники… Ведь это совсем не птица!.. Разве такие птицы бывают?.. А впрочем, убирайтесь-ка… Мне надо поговорить с этим чудом. Она только притворяется птицей…
Воробьи запищали, затрещали, озлились ещё больше, а делать нечего – надо убираться.
Разговоры с Вороной коротки: так хватит носищем, что и дух вон.
Разогнав воробьев, Ворона начала допытывать жёлтенькую птичку, которая тяжело дышала и так жалобно смотрела своими чёрными глазками.
– Кто ты такая будешь? – спрашивала Ворона.
– Я Канарейка…
– Смотри, не обманывай, а то плохо будет. Кабы не я, так воробьи заклевали бы тебя…
– Право, я Канарейка…
– Откуда ты взялась?
– А я жила в клетке… в клетке и родилась, и выросла, и жила. Мне всё хотелось полетать, как другие птицы. Клетка стояла на окне, и я всё смотрела на других птичек… Так им весело было, а в клетке так тесно. Ну, девочка Алёнушка принесла чашечку с водой, отворила дверку, а я и вырвалась. Летала, летала по комнате, а потом в форточку и вылетела.
– Что же ты делала в клетке?
– Я хорошо пою…
– Ну-ка, спой.
Канарейка спела. Ворона наклонила голову набок и удивилась.
– Ты это называешь пением? Ха-ха… Глупые же были твои хозяева, если кормили за такое пение. Если б уж кого кормить, так настоящую птицу, как, например, меня… Давеча каркнула, – так плут Васька чуть с забора не свалился. Вот это пение!..
– Я знаю Ваську… Самый страшный зверь. Он сколько раз подбирался к нашей клетке. Глаза зелёные, так и горят, выпустит когти…
– Ну, кому страшен, а кому и нет… Плут он большой, это верно, а страшного ничего нет. Ну, да об этом поговорим потом… А мне всё-таки не верится, что ты настоящая птица…
– Право, тётенька, я птица, совсем птица. Все канарейки – птицы…
– Хорошо, хорошо, увидим… А вот как ты жить будешь?
– Мне немного нужно: несколько зёрнышек, сахару кусочек, сухарик, – вот и сыта.
– Ишь какая барыня!.. Ну, без сахару ещё обойдёшься, а зёрнышек как-нибудь добудешь. Вообще ты мне нравишься. Хочешь жить вместе? У меня на берёзе – отличное гнездо…
– Благодарю. Только вот воробьи…
– Будешь со мной жить, так никто не посмеет пальцем тронуть. Не то что воробьи, а и плут Васька знает мой характер. Я не люблю шутить…
Канарейка сразу ободрилась и полетела вместе с Вороной. Что же, гнездо отличное, если бы ещё сухарик да сахару кусочек…
Стали Ворона с Канарейкой жить да поживать в одном гнезде. Ворона хоть и любила иногда поворчать, но была птица не злая. Главным недостатком в её характере было то, что она всем завидовала, а себя считала обиженной.
– Ну чем лучше меня глупые куры? А их кормят, за ними ухаживают, их берегут, – жаловалась она Канарейке. – Тоже вот взять голубей… Какой от них толк, а нет-нет и бросят им горсточку овса. Тоже глупая птица… А чуть я подлечу – меня сейчас все и начинают гнать в три шеи. Разве это справедливо? Да ещё бранят вдогонку: «Эх ты, ворона!» А ты заметила, что я получше других буду да и покрасивее?.. Положим, про себя этого не приходится говорить, а заставляют сами. Не правда ли?
Канарейка соглашалась со всем:
– Да, ты большая птица…
– Вот то-то и есть. Держат же попугаев в клетках, ухаживают за ними, а чем попугай лучше меня?.. Так, самая глупая птица. Только и знает, что орать да бормотать, а никто понять не может, о чём бормочет. Не правда ли?
– Да, у нас тоже был попугай и страшно всем надоедал.
– Да мало ли других таких птиц наберётся, которые и живут неизвестно зачем!.. Скворцы, например, прилетят как сумасшедшие неизвестно откуда, проживут лето и опять улетят. Ласточки тоже, синицы, соловьи, – мало ли такой дряни наберётся. Ни одной вообще серьёзной, настоящей птицы… Чуть холодком пахнёт, все и давай удирать куда глаза глядят.
В сущности, Ворона и Канарейка не понимали друг друга. Канарейка не понимала этой жизни на воле, а Ворона не понимала в неволе.
– Неужели вам, тётенька, никто зёрнышка никогда не бросил? – удивлялась Канарейка. – Ну, одного зёрнышка?
– Какая ты глупая… Какие тут зёрнышки? Только и смотри, как бы палкой кто не убил или камнем. Люди очень злы…
С последним Канарейка никак не могла согласиться, потому что её люди кормили. Может быть, это Вороне так кажется… Впрочем, Канарейке скоро пришлось самой убедиться в людской злости. Раз она сидела на заборе, как вдруг над самой головой просвистел тяжёлый камень. Шли по улице школьники, увидели на заборе Ворону – как же не запустить в неё камнем?
– Ну что, теперь видела? – спрашивала Ворона, забравшись на крышу. – Вот все они такие, то есть люди.
– Может быть, вы чем-нибудь досадили им, тётенька?
– Решительно ничем… Просто так злятся. Они меня все ненавидят…
Канарейке сделалось жаль бедную Ворону, которую никто, никто не любил. Ведь так и жить нельзя…
Врагов вообще было достаточно. Например, кот Васька… Какими маслеными глазами он поглядывал на всех птичек, притворялся спящим, и Канарейка видела собственными глазами, как он схватил маленького, неопытного воробышка, – только косточки захрустели и перышки полетели… Ух, страшно! Потом ястреба – тоже хороши: плавает в воздухе, а потом камнем и падает на какую-нибудь неосторожную птичку. Канарейка тоже видела, как ястреб тащил цыплёнка. Впрочем, Ворона не боялась ни кошек, ни ястребов и даже сама была не прочь полакомиться маленькой птичкой. Сначала Канарейка этому не верила, пока не убедилась собственными глазами. Раз она увидела, как воробьи целой стаей гнались за Вороной. Летят, пищат, трещат… Канарейка страшно испугалась и спряталась в гнезде.
