Королева, узнав об успехе свиданья, весьма обрадовалась. И действительно, в назначенный день король Очарователь явился похитить принцессу в воздушных носилках, запряженных крылатыми лягушками: один его друг волшебник подарил ему эти носилки. Ночь была темная-темная. Пеструшка вышла тайком из маленькой дверцы, а ожидавший король схватил ее в объятия и не меньше чем сто раз поклялся в вечной верности. Но так как скучно было ему долго летать на воздушных носилках, не женясь на любимой принцессе, то спросил он ее, где она желает свадьбу сыграть. Она ответила, что есть у нее крестная фея, по имени Суссио, очень знаменитая, и хотелось бы ей отправиться в ее замок. Хоть король дороги туда не знал, но ему стоило лишь своим громадным крылатым лягушкам о том сказать. Им вся карта вселенной была известна, и через малое время доставили они короля с Петрушкой к фее Суссио. А у той во дворце до того было светло, что король, как только приехал, сейчас же узнал бы свою ошибку, не будь принцесса так старательно укутана. Пошла она к своей крестной и, поговоривши с нею наедине, рассказала, как она изловила короля Очарователя, и просила его уговорить.
— Ах, дочка моя, — сказала фея, — трудно это будет сделать, потому что очень уж он привязан к Флорине. И чует мое сердце, наделает он нам хлопот.
Тем временем король дожидался их в зале, где все стены были из алмазов, до того чистых и прозрачных, что он насквозь через стену увидел, как Суссио и Пеструшка шептались друг с другом.
— Как, — сказал он, — уж не предан ли я? Откуда это демоны принесли врага нашего спокойствия? Ужели она сюда явилась, чтобы расстроить брак мой? А дорогой моей Флорины что-то не видно! Уж не догнал ли ее отец.
Много всяких мыслей приходило ему в голову, и он не на шутку встревожился. Но его ждало худшее, когда они обе вошли в залу и фея Суссио решительно ему заявила:
— Король Очарователь, вот перед вами принцесса Пеструшка, которой вы обещали быть верным супругом. Она мне крестница, и я желаю, чтобы вы на ней немедленно женились.
— Я! — вскричал он. — Чтобы я женился на этом маленьком чудовище! Вы, наверное, полагаете, что у меня очень покорный нрав, если такие предложения мне делаете. Знайте же, что ничего я ей не обещал, а ежели она говорит иное, так она…
— Остановитесь вовремя, — перебила его фея Суссио, — и не будьте столь дерзки, чтобы не оказать мне должного почтения.
— Я согласен, — отвечал король, — почитать вас, как фею надлежит почитать, отдайте мне мою принцессу!
— А разве я не ваша принцесса, вероломный? — воскликнула Пеструшка, показывая кольцо на своей руке. — Кому же ты это кольцо дал в залог своей верности? С кем ты у окошка маленького говорил, как не со мной?
— Как так! — вскричал он. — Значит, меня обманули и провели? Ну, я не дамся в обман! Ко мне, лягушки мои верные! Немедленно прочь отсюда!
— Не в вашей это власти, коли я на то не соглашусь, — заявила Суссио. Она тронула его, и ноги его пристали к паркету, точно их гвоздями приколотили.
— Хоть вы меня камнями побейте, хоть вы с меня шкуру сдерите, — воскликнул тогда король, — но ничьим я никогда не буду, кроме Флорины! Решение мое твердо, а там как хотите пользуйтесь вашим могуществом.
Суссио обращалась к нему и с нежностью, и с угрозами, и с посулами, и с мольбами. Пеструшка плакала, кричала, стонала, сердилась, смирялась. Но король ни слова не говорил, и взирая на них с величайшим негодованием, ничего на их речи не ответил.
Так прошло двадцать дней и двадцать ночей — и все это время они говорили да говорили, не евши, не спавши, не присевши. Наконец Суссио, вконец измучившись, сказала королю:
— Вижу я, что вы упрямец, который не хочет внять голосу разума. Ну, выбирайте: или вы семь лет будете каяться в том, что нарушили данное вами слово, или вы женитесь на моей крестнице.
Король, продолжавший хранить глубокое молчание, тут внезапно воскликнул:
— Делайте со мной что хотите, лишь бы я был от этой нюни избавлен!
— Сам вы нюня! — отвечала ему разъяренная Пеструшка. — Забавно на вас и смотреть, король лягушачий, приехавший к нам лишь за тем, чтобы меня разобидеть и слово свое нарушить. Да будь у вас чести на четыре гроша, разве вы так поступили бы?
— Вот уж поистине трогательные укоризны я слышу! — ответил ей король, насмехаясь. — Видно, ошибся я, что такое сокровище не беру себе в жены!
— Нет, нет, нет! — вскричала тут Суссио в ярости. — Не бывать ей твоей женой. А ты лети в окошко, коли хочешь, потому что быть тебе семь лет голубой птицей.
В то же мгновение облик короля стал изменяться. Руки его покрываются перьями и обращаются в крылья, ноги становятся черными до тоненькими, и крючковатые когти вырастают на них, тело уменьшается, весь он убран длинными, тонкими перьями, отливающими небесной лазурью; глаза его округлились и заблистала, словно солнце; нос его уже не нос, а клюв цвета слоновой кости; на голове его поднялся белый хохолок в виде короны, — он восхитительно поет да и говорит также.
Тут испустил он жалобный крик, видя свое превращение, вспорхнул да и вылетел в окно, покидая мрачный дворец Суссио. В глубокой тоске перелетает он с ветки на ветку, выбирая только деревья, посвященные или любви или печали, — то мирты, то кипарисы. И поет он жалобные песни, оплакивая горькую судьбу свою и Флорины.
«Куда-то враги, — думает он, — могли ее запрятать? Что случилось с прекрасной их жертвой? Не погубила ли ее жестокость королевы? Где искать мне ее? Неужели осужден я семь лет без нее томиться? Может быть, ее за это время выдадут замуж, и я навек потеряю надежду, которой жизнь моя держится».
И так все эти мысли огорчали короля Голубую Птицу, что готов он был умереть.
А фея Суссио в это время отослала Пеструшку к королеве, которая очень беспокоилась тем, как свадьба прошла. Но когда увидела она свою дочку, и та ей все рассказала, то королева пришла в ужасную ярость, которая вновь обратилась на бедную Флорину.
— Ну уж, — сказала королева, — не раз ей придется раскаяться, что понравилась она королю Очарователю.
Поднялась она в башню вместе с Пеструшкой, которая была разодета в самые дорогие платья. На голове у нее была алмазная корона, и три дочери самых богатых баронов королевства несли шлейф королевской мантии. А на пальце у нее был перстень короля Очарователя, который Флорина, однажды беседуя с ним, заметила. Очень она была удивлена, увидав Пеструшку в таком пышном наряде.
— Вот моя дочь, — сказала королева, — пришла вам показать свои свадебные подарки. Король Очарователь женится на ней. Любит он ее без ума, и никогда еще я не видала, чтобы человек был так счастлив.
В ту же минуту перед принцессой развертываются золотые и серебряные ткани, выкладываются драгоценности, кружева, ленты из больших корзин тонкой работы. А Пеструшка не преминула и королевским кольцом блеснуть, так Флорина уж не могла сомневаться в своем несчастье. Заплакала она, закричала в отчаянье, чтобы убрали от нее все эти роковые подарки, что она отныне будет носить только черный цвет и что лучше б ей сейчас же умереть. И упала она без памяти, а злая королева, довольная своим успехом, даже помочь ей не позволила. Оставив ее в самом несчастном положении, пошла она к королю-отцу и вероломно доложила, что дочь его до такой степени изъявляла им свою нежность, что, наверное, помешалась, почему никак нельзя выпускать ее из башни. Король ей ответил, что она может поступать, как ей заблагорассудится, а он всегда останется ею доволен.
Когда принцесса очнулась от своего забытья и задумалась над тем, как с ней обращаются, и как ее недостойная мачеха мучает, да о том, что теперь потеряла она надежду соединиться с королем Очарователем, — до того она загрустила, что всю ночь напролет проплакала. Подошла она к окошку и стала нежно и трогательно на судьбу свою жаловаться. Когда рассвело, она затворила окно и продолжала плакать.
На следующую ночь она отворила окошко, испуская глубокие вздохи и стенания. Слезы потоком лились у нее из очей; настал день, и опять спряталась она в своей комнате. Между тем король Очарователь или, лучше сказать, король Голубая Птица, все время вокруг дворца порхал, думая, что дорогая его принцесса находится там в заключении. И если грустно она горевала, то и он не меньше. Подлетал он к окнам как только мог поближе, чтобы в комнаты заглянуть, но боясь, как бы Пеструшка не заметила и не узнала его, делал он это с большой опаской.
— Тут ведь дело идет о моей жизни, — говорил он сам себе.
— Если эти злодейки узнают, где я нахожусь, они будут мне мстить. И либо мне улететь отсюда придется, либо подвергнуться крайней опасности.
По этим причинам был он очень осторожен и решался петь только ночью.
Напротив Флоринина окна рос высокий-высокий кипарис. И вот король Голубая Птица однажды взлетел на него. И только что сел он на ветку, вдруг слышит, как кто-то жалобным голосом о судьбе своей плачется.
