— Не огорчайтесь, — сказал контролёр, — они в следующий раз попадутся.
— Конечно, попадутся! — усмехнулся заяц. — Жулики всегда попадаются.
Рано или поздно. Это закон природы.
— У природы вообще замечательные законы. Мне они так нравятся! — признался зайцу контролёр, и они разговорились о природе, которую оба очень любили.
— Да! — сказала Простокваша. — Настоящие товарищи никогда не бросают друг друга в трудную минуту. Не то что эти жулики: Шпиль и Купол. Чуть что, сразу разбежались. Наверно, навсегда!
— Нет, — сказал директор. — Не навсегда. Сжульничали.
Эту хитрость придумал Шпиль. Однажды он сказал Куполу:
— Давай, если за нами погонятся, разбегаться.
— Насовсем? — удивился Купол.
— Нет. Потом опять встретимся.
— Где?
— В условленном месте!
— Что-то я такого места не знаю, — засомневался Купол. — Это где ж такое?
— Где мы с тобой условимся, там оно и будет. Например, давай всегда встречаться на детской площадке, напротив зоопарка.
— Давай! — согласился Купол. — Это место я хорошо знаю. С детства.
— Ну вот! — огорчились Саша и Паша. — Шпиль и Купол ещё встретятся! А контролёр и Аксинья — нет.
— Наверно, — быстро сказала Простокваша, — дедушка Серёжа уже очень о ней беспокоится. Об Аксинье. Если, конечно, уже проснулся в своём кресле. Он проснулся?
— Давным-давно, — сказал директор.
12. Двенадцатые подробности
Про негра Серёжу и железные брюки с чугунными пуговицами
Дедушка Серёжа проснулся в своём кресле и долго не мог понять, где это он проснулся. Все вещи вокруг были знакомые: сковородка, утюг, картина художника Куинджи, стеклянная люстра. Но почему-то стеклянная люстра, вместо того чтобы быть на потолке, была на дедушке, а утюг лежал на сковороде, как будто он какая-то котлета, а не утюг. Дедушка долго смотрел на знакомые стаканы. Они почему-то отражались в зеркале. Зеркало тоже не висело на стене. Осторожно, чтоб не разбить люстру и не опрокинуть стаканы, дедушка выбрался из кресла и всё расставил по местам. Потом он прошёлся по квартире, посмотрел, не вернулась ли с прогулки кошка Аксинья. Аксиньи нигде не было.
«Наверное, она сегодня задержится, — подумал дедушка. — Схожу пока в баню».
Хотя у дедушки Серёжи дома была глубокая ванна с холодной и горячей водой, он всё-таки любил ходить в баню.
«В ванне, — думал дедушка, — всегда сидишь в одиночестве. Это скучно. А в бане народ. Пар клубится, тазики стучат, люди переговариваются. В компании мыться веселей».
По дороге в баню дедушке Серёже не повезло. Он решил купить новое мыло, а ему вместо мыла нечаянно продали шоколадку. В похожей обёртке.
Но дедушка торопился и не заметил, как ему не повезло. В бане дедушке опять не повезло. Как назло, в этот день, кроме дедушки Серёжи, никто в баню не пришёл. Все остальные решили купаться дома.
«Ничего не поделаешь, — подумал он, — помоюсь в одиночестве».
Дедушка разделся, но тут вдруг в бане кончилось электричество, и все лампочки выключились.
Окна в бане были нарочно замазаны краской, чтоб люди не стеснялись мыться. Стало совсем темно.
— Не беда! — решил дедушка. — Намылюсь в темноте. Я и так наизусть знаю, где у меня спина, а где шея.
Дедушка снял обёртку с шоколадки — он думал, что это мыло, и стал намыливаться. Но когда он намылился, выяснилось, что в бане кончились обе воды: горячая и холодная.
«В этой бане всё кончилось! — подумал дедушка. — Ничего не поделаешь, пойду домой».
Дедушка оделся, вышел на улицу. Он шёл грустный и думал: «Приду домой, расскажу Аксинье, как мне не повезло. Она посочувствует». Дедушке очень хотелось, чтоб ему кто-нибудь посочувствовал. Но дороге домой дедушка проходил мимо милиции. Там, у открытого окошка сидели дежурный милиционер Иван и бабушка Марья. Она пришла к дежурному Ивану в гости.
— Посмотрите, какой грустный пожилой негр идёт по улице, — сказала Марья Ивану. — Давайте ему посочувствуем.
Марья приняла дедушку Серёжу за негра, он был весь шоколадный и от этого очень коричневый.
— Гражданин, — крикнул Иван негру, — почему вы грустный?! Что вас огорчило?
— Баня, — сказал негр Серёжа. — Наша баня.
Марья и Иван решили, что негр называет баней свою Африку, в которой тоже жарко. Как в бане.
— К сожалению, — сказал Иван, — милиция вам помочь не может. Против жары мы бессильны.
— Водой обливайтесь. Холодной. Легче станет! — посоветовала бабушка Марья.
— Кончилась там холодная вода, — вздохнул негр Серёжа. — И горячая тоже. Даже электричество кончилось.
— Бедные мои! — посочувствовала неграм бабушка Марья. — А вы постройте себе электростанцию, опять электричество начнётся.
— Электростанцию? — не понял дедушка. — В бане?
— В Африке! — объяснил милиционер Иван.
— Разве мы про Африку разговариваем?
— Конечно, про Африку, — сказал Иван. — Вы же негр.
— Я?! — поразился дедушка Серёжа. — Вы так думаете?
— Сами на себя посмотрите, — предложила бабушка Марья и протянула дедушке круглое маленькое зеркальце, которое всегда носила с собой сумке из-под капусты.
Дедушка поглядел в зеркальце, убедился, что он действительно негр, попрощался с милиционером и бабушкой, пошёл по улице. Но он не знал, куда ему теперь идти.
— Где живёт тот негр, которым я стал? — спрашивал он себя и не находил ответа.
Милиционер и бабушка смотрели ему вслед. Марья вздыхала, Иван хмурился.
Вдруг зазвонил милицейский телефон. Иван снял трубку:
— Дежурный милиционер Иван слушает!
— Здравствуйте! — сказал озабоченный голос. — Говорит поэт Пампушкин. У меня брюки украли.
— Понятно! — сказал Иван. — Украли железные штаны с чугунными пуговицами. Наверное, увезли на грузовике.
— Не железные. Матерчатые, — сказала трубка.
Иван выглянул в окно, посмотрел на памятник Пампушкину:
— Своих брюк не знаете. Они железные.
— Ошибаетесь, — сказала трубка. — Вы меня с моим памятником перепутали.
Брюки не у него украли. У меня.
— Извините, — смутился Иван. — Не знал, что вы теперь живёте, думал, вы раньше жили. В прежние времена.
— Нет, — сказал Пампушкин. — Сейчас живу. А брюки ещё утром украли. Они у меня одни. Без брюк — как без рук. Гулять стесняюсь. Даже в редакцию пойти не могу. Поймайте их скорей.
— Штаны ловить? — удивился Иван.
— Нет. Тех, кто их украл.
— Давайте свой адрес, — сказал Иван.
Он попросил бабушку Марью подежурить за него в милиции, вскочил на мотоцикл с коляской и помчался на место преступления — в квартиру Пампушкина.
А дедушка негр Серёжа брёл по улице и волновался.
— Неужели теперь придётся жить в Африке? — волновался дедушка. — А как же Аксинья? Вдруг ей в Африке не понравится?
Но потом дедушка успокоился. Он подумал — не обязательно жить в Африке, даже если ты негр. Можно в каком-нибудь другом месте. Например дома. Счастливый, что не надо ехать в Африку, дедушка пошёл домой.
— Сейчас, — обрадовалась Простокваша, — дедушка придёт, а Аксинья уже дома. Да?
— Нет, — сказал директор. — Аксинья ещё бежит по дикой природе. Думает, за ней гонится контролёр.
— Может, Аксинья уже до Африки добежала? Приехал бы дедушка в Африку, а она там.
— Дедушка Серёжа, — сказал директор, — в Африку не собирается. Туда отправился фотограф Пчёлкин.
13. Тринадцатые подробности
Про обманутого лётчика, спешащего слона, грубого льва и неизвестных науке животных
Фотограф Пчёлкин приехал в аэропорт, сел в самолёт и улетел в Африку. В самолёте он заснул и проспал свою остановку. Когда Пчёлкин проснулся, самолёт уже посидел в Африке, выпустил пассажиров и полетел обратно. Пчёлкин глянул в самолётное окошко: Африка внизу становилась всё меньше и меньше — удалялась.
— Скорей! Парашют! — закричал Пчёлкин. — Прыгать буду! Африку проспал!
— Вы прямо как козёл Матвей, — сказал Пчёлкину лётчик. — Ничего в авиации не понимаете. Пассажирам не разрешается прыгать. Они по трапу на землю сходят.
— Ну давайте трап! — согласился Пчёлкин.
— Трап — сказал лётчик, — до земли не достанет, уже высоко летим.
«Ладно, — подумал Пчёлкин. — У меня вместо парашюта зонтик. Мне бы только из самолёта выбраться».
