– Вот оно! – вскричал Муми-тролль. Приподняв малышку Мю, он поцеловал ее прямо в мордочку.
– Ах! Нечего дурачиться! – сказала малышка Мю. – Не шуми! Не из-за чего!
– Ура! – продолжал кричать Муми-тролль. – Скоро наступит весна! Станет тепло! Все начнет просыпаться.
Схватив четыре пойманные рыбки, Муми-тролль подбросил их высоко в воздух, потом постоял даже на голове. Никогда прежде он не чувствовал себя таким счастливым, как теперь на льду.
В тот же миг лед снова потемнел.
Вороны поднялись в воздух и, медленно взмахивая крыльями, полетели в сторону суши. Туу-тикки собрала своих рыбешек, а маленькая красноватая полоска тем временем опустилась за горизонт.
– Никак солнце передумало?! – в ужасе воскликнул Муми-тролль.
– Неудивительно, раз ты так ведешь себя, – сказала Мю и умчалась на своих жестяных крышках-коньках.
– Солнце вернется завтра, – утешила Муми-тролля Туу-тикки. – И оно будет чуть побольше, уже как корка сыра. Не принимай это так близко к сердцу.
И Туу-тикки полезла под лед, чтобы наполнить суповую кастрюлю морской водой.
Ясное дело, она права. Не так-то просто солнцу взойти. Но оттого, что кто-то прав, твое разочарование ничуть не меньше.
Муми-тролль сидел, глядя вниз, на ледяной наст, и внезапно рассердился. Злость зародилась где-то в животе, он почувствовал себя обманутым.
И ему стало стыдно оттого, что он шумел, оттого, что на ушах у него золотые ленты. Это еще больше разозлило его. В конце концов Муми-тролль почувствовал: он должен сделать что-то совершенно ужасное, такое, что ему запрещают, иначе ему не успокоиться. И сделать сию же минуту!
Он вскочил, перебежал через мост и ворвался в купальню, прошел прямо к шкафу и широко распахнул его дверцы. Там висели купальные халаты. Так же, как и летом.
И еще там лежал резиновый хемуль, которого ему никогда не удавалось как следует надуть. А на Мумитролля смотрело незнакомое существо – маленькое, серое, с длинной шерстью и большой мордочкой. Внезапно оживившись, оно словно ветер промчалось мимо Муми-тролля и исчезло. Муми-тролль увидел, как его хвост, словно черный шнурок, проскользнул в дверь купальни. Кисточка хвоста застряла на миг в дверной щели, но потом вырвалась, и странное существо исчезло, будто его и не было.
Зато появилась Туу-тикки с суповой кастрюлей в лапах и сказала:
– Вон оно что, ты все-таки не удержался и открыл шкаф.
– Там сидела всего-навсего какая-то старая крыса, – угрюмо буркнул Муми-тролль.
– Это вовсе не крыса, – объяснила Туу-тикки. – Это тролль. Тролль – каким был и ты до того, как превратился в муми-тролля. Таким ты был тысячу лет тому назад.
Муми-тролль не нашелся что ответить. Он отправился домой и уселся поразмышлять в гостиной.
Немного погодя пришла Мю – одолжить стеариновую свечу и сахар.
– О тебе ходят жуткие слухи, – восхищенно сказала она. – Болтают, что ты выпустил из шкафа собственного предка. И утверждают, будто вы похожи друг на друга.
– Какая чепуха! Не говори глупости! – отрезал Муми-тролль.
Он поднялся на чердак и отыскал семейный альбом. Муми-тролль листал страницу за страницей, и всюду, чаще всего на фоне изразцовых печей или на верандах, были изображены вполне достойные муми-тролли. Ни один не напоминал тролля из шкафа.
"Должно быть, это ошибка, – подумал Мумитролль, – он не может быть моим родственником".
Он взглянул на своего спящего отца. Только мордочка его напоминала морду тролля. Но, может, тысячу лет тому назад?..
Вдруг зазвенела хрустальная люстра. Она тихонько качалась взад-вперед, а в окутывающем ее тюлевом чехле что-то шевелилось: мохнатое, маленькое, с длинным черным хвостом, свисавшим прямо между хрусталиками.
– Это он, – пробормотал Муми-тролль. – Мой предок поселился на люстре в гостиной.
Но это вроде бы было не так опасно. Муми-тролль уже начал привыкать к чудесам волшебной зимы.
– Как поживаешь? – тихонько спросил он тролля.
Тролль посмотрел на него сквозь тюль и помахал ушами.
– Будь поосторожней с хрустальной люстрой, – предупредил его Муми-тролль. – Это фамильная драгоценность.
Тролль, склонив голову набок, посмотрел на него внимательно, с нескрываемым любопытством.
"Сейчас он заговорит, – подумал Муми-тролль. И в тот же миг он страшно испугался: неужели предок что-нибудь скажет? А вдруг заговорит на иностранном языке, как тот зверек с косматыми бровями? А вдруг он рассердится и скажет "радамса" или что-нибудь еще в этом роде? И тогда их знакомству – конец".
– Тсс! – прошептал Муми-тролль. – Лучше ничего не говори!
Может, они все-таки родственники? А родственники, которые приходят в гости, могут остаться надолго. А тем более если это предок, он может остаться навсегда. Кто знает. И если вести себя неосторожно, он может тебя неправильно понять и рассердиться. Придется им тогда всю жизнь жить вместе со злым предком.
– Тсс! – повторил Муми-тролль. – Тсс!
Предок, ничего не отвечая, стал трясти хрустальную люстру.
"Я покажу ему наш дом, – подумал Муми-тролль. – Мама непременно бы это сделала, если бы какой-нибудь родственник явился к нам в гости".
Взяв лампу, он осветил красивую картину, которая называлась "Филифьонка у окна". Тролль посмотрел на картину и встряхнулся.
Муми-тролль прошел дальше, к плюшевому дивану и осветил его лампой. Он показал троллю по очереди все стулья, зеркало в гостиной и трамвайчик из пенки, одним словом – все самое ценное и красивое, что было у семьи муми-троллей.
Тролль все внимательно рассматривал, но явно не понимал, что ему показывают. В конце концов Мумитролль, вздохнув, поставил лампу на выступ печки.
Но тут тролля явно что-то заинтересовало. Будто мешок с тряпьем, вывалился он из хрустальной люстры и беспокойно забегал вокруг печки. Он совал голову в отверстия печки и обнюхивал золу. Он очень заинтересовался вышитым бисером шнурком, с помощью которого открывали вьюшки, и долго тыкался носом в щелку между печкой и стеной.
"Должно быть, правда, что он – мой родственник,-разволновавшись, подумал Муми-тролль. – Ведь мама всегда говорила, что наши предки жили за печкой..."
В этот миг зазвонил будильник, который Мумитролль обычно ставил на то время, когда наступали сумерки и когда он больше всего тосковал от одиночества.
Тролль остолбенел, а потом бросился в печку, так что зола поднялась серым облаком ввысь. Через минуту он уже сердито загромыхал вьюшкой.
Муми-тролль выключил будильник и прислушался – сердце его колотилось. Но ничего больше не было слышно.
Немного сажи тихонько выпало из трубы, а шнурок вьюшки закачался.
Муми-тролль влез на крышу, чтобы успокоиться.
– Ну, как тебе живется с дедушкой? – крикнула малышка Мю, съезжая с горки на санках.
– Отлично! – с достоинством произнес Мумитролль. – В таком древнем роду, как наш, все знают, как нужно себя вести.
Муми-тролль внезапно очень возгордился тем, что у него есть предок. И вдобавок его самолюбие приятно щекотало то, что у малышки Мю никакой родословной не было и что она скорее всего появилась на свет случайно.
В ту ночь предок Муми-тролля переставил мебель во всем доме. Делал он это совсем тихо, но удивительно энергично.
Он передвинул диван к печке и перевесил картины. Те, которые нравились ему меньше, он повесил вверх ногами. (А может, это были как раз те картины, которые ему больше всех приглянулись. Кто знает!)
Мебель была передвинута, а будильник брошен в помойное ведро. Вместо этого тролль приволок с чердака кучу старого хлама и нагромоздил его вокруг печки.
Пришла Туу-тикки и, взглянув на весь этот разор, сказала:
– Я думаю, он хотел создать себе домашний уют. – Туу-тикки потерла нос. – Он пытался окружить печку надежным частоколом, чтобы никто не мешал ему в ней жить.
– Но что скажет мама? – забеспокоился Мумитролль.
Туу-тикки пожала плечами.
– А зачем тебе понадобилось выпускать его из шкафа? – сказала она. – Во всяком случае этот тролль ничего не ест. Страшно выгодно и для тебя, и для него. Попытайся отнестись ко всему этому как к забавной истории.
Муми-тролль кивнул.
Немного подумав, он залез в кучу ломаной мебели, пустых ящиков, рыбачьих сетей, рулонов бумаги, старых корзин и садовых инструментов. Очень скоро Муми-тролль понял, что там необычайно уютно.
Он решил спать в корзине с древесной стружкой, стоявшей под испорченной качалкой.
По правде сказать, он все это время не чувствовал себя по-настоящему надежно в полутемной гостиной с пустыми окнами. А спящая семья навевала на него тоску.
Теперь же, в тесном пространстве между ящиком с пожитками, качалкой и спинкой дивана, он чувствовал себя совершенно уверенно и ни капельки не боялся одиночества.
Сквозь отверстия в дверце печки он видел частицу темного пространства, но, не желая мешать предку, утеплял стены своего нового жилища как можно тише.
