— Доброе утро, Иа! — крикнул Пятачок ещё издали.
— Доброе утро, маленький Пятачок, — сказал Иа-Иа. — Если это утро — доброе, — добавил он, — в чём я лично сомневаюсь. Но это неважно.
— Поздравляю тебя с днём рождения, — сказал Пятачок, подойдя тем временем поближе.
Иа оторвался от своего занятия и уставился на Пятачка.
— Повтори-ка, повтори, — сказал он.
— Поздрав…
— Минуточку…
С трудом держась на трёх ногах, Иа стал осторожно поднимать четвёртую ногу к уху.
— Я вчера этому научился, — пояснил он, упав в третий раз. — Это очень просто, и, главное, я так лучше слышу. Ну вот, всё в порядке. Так как ты сказал, повтори, — произнёс он, с помощью копыта наставив ухо вперёд.
— Поздравляю с днём рождения, — повторил Пятачок.
— Это ты меня?
— Конечно, Иа-Иа.
— С моим днём рождения?
— Да!
— Значит, у меня настоящий день рождения?
— Конечно, Иа, и я принёс тебе подарок. Иа-Иа медленно опустил правую ногу и с немалым трудом поднял левую.
— Я хочу послушать ещё другим ухом, — пояснил он. — Теперь говори.
— По-да-рок! — повторил Пятачок очень громко.
— Мне? — Да!
— К дню рождения?
— Конечно!
— Значит, у меня получился настоящий день рождения?
— Конечно! И я принёс тебе воздушный шар.
— Воздушный шар? — сказал Иа-Иа. — Ты сказал — воздушный шар? Это такие большие, красивые, яркие, их ещё надувают? Песни-пляски, гоп-гоп-гоп и тру-ля-ля?
— Ну да, но только… понимаешь… я очень огорчён… понимаешь… когда я бежал, чтобы поскорее принести тебе его, я упал.
— Ай-ай, так жаль! Ты, наверно, слишком быстро бежал. Я надеюсь, ты не ушибся, маленький Пятачок?
— Нет, спасибо, но он… он… Ох, Иа, он лопнул. Наступило очень долгое молчание.
— Мой шарик? — наконец спросил Иа-Иа. Пятачок кивнул.
— Мой деньрожденный подарок?
— Да, Иа, — сказал Пятачок, слегка хлюпая носом. — Вот он. Поздравляю тебя с днём рождения.
И он подал Иа-Иа резиновую тряпочку.
— Это он? — спросил Иа, очень удивлённый. Пятачок кивнул.
— Мой подарок? Пятачок снова кивнул.
— Шарик? — Да.
— Спасибо, Пятачок, — сказал Иа. — Извини, пожалуйста, — продолжал он, — но я хотел бы спросить, какого цвета он был, когда… когда он был шариком?
— Красного.
«Подумать только! Красного… Мой любимый цвет», — пробормотал Иа-Иа про себя.
— А какого размера?
— Почти с меня.
— Да? Подумать только, почти с тебя!… Мой любимый размер! — грустно сказал Иа-Иа себе под нос- Так, так.
Пятачок почувствовал себя очень неважно и прямо не знал, что говорить. Он то и дело открывал рот, собираясь что-нибудь сказать, но тут же решал, что именно этого говорить и не стоит.
И вдруг, на его счастье, с того берега ручья их кто-то окликнул. То был Пух.
— Желаю много-много счастья! — кричал Пух, очевидно забыв, что он это уже говорил.
— Спасибо, Пух, мне уже посчастливилось, — уныло ответил Иа-Иа.
— Я принёс тебе подарочек, — продолжал Пух радостно.
— Есть у меня подарочек, — отвечал Иа-Иа. Тем временем Пух перебрался через ручей и подошёл к Иа-Иа. Пятачок сидел немного поодаль, хлюпая носом.
— Вот он, — обьявил Пух. — Это — Очень Полезный Горшок. А на нём знаешь чего написано? «Поздравляю с днём рождения, желаю всего-всего хорошего. Твой Пух». Вот сколько всего написано! И в него можно класть что хочешь. Держи.
Иа- Иа, увидев горшок, очень оживился.
— Вот это да! — закричал он. — Знаете что? Мой шарик как раз войдёт в этот горшок!
— Что ты, что ты, Иа, — сказал Пух. — Воздушные шары не входят в горшки. Они слишком большие. Ты с ними не умеешь обращаться. Нужно вот как: возьми шарик за вере…
— Это другие шары не входят, а мой входит, — с гордостью сказал Иа-Иа. — Гляди, Пятачок!
Пятачок грустно оглянулся, а Иа-Иа схватил свой бывший шарик зубами и осторожно положил его в горшок, потом он достал его и положил на землю, а потом снова поднял и осторожно положил обратно.
— Выходит! — закричал Пух. — Я хочу сказать, он входит!
— Входит! — закричал Пятачок. — И выходит!
— Здорово выходит! — закричал Иа-Иа. — Входит и выходит — прямо замечательно!
— Мне очень приятно, — радостно сказал Пух, — что я догадался подарить тебе Полезный Горшок, куда можно класть какие хочешь вещи!
— А мне очень приятно, — радостно сказал Пятачок, — что я догадался подарить тебе такую Вещь, которую можно класть в этот Полезный Горшок!
Но Иа-Иа ничего не слышал. Ему было не до того: он то клал свой шар в горшок, то вынимал его обратно, и видно было, что он совершенно счастлив!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой Кенга и Крошка Ру появляются в Лесу, а Пятачок принимает ванну
Никто не знал, откуда они взялись, но вдруг они очутились тут, в Лесу: мама Кенга и Крошка Ру.
Пух спросил у Кристофера Робина: «Как они сюда попали?» А Кристофер Робин ответил: «Обычным путём. Понятно, что это значит?» Пух, которому было непонятно, сказал: «Угу». Потом он два раза кивнул головой и сказал: «Обычным путём. Угу. Угу». И отправился в гости к своему другу Пятачку узнать, что он об этом думает. У Пятачка был в гостях Кролик. И они принялись обсуждать вопрос втроём.
— Мне вот что не нравится, — сказал Кролик, — вот мы тут живём — ты, Пух, и ты, Поросёнок, и я, — и вдруг…
— И ещё Иа, — сказал Пух.
— И ещё Иа, — и вдруг…
— И ещё Сова, — сказал Пух.
— И ещё Сова, — и вдруг ни с того ни с сего…
— Да, да, и ещё Иа, — сказал Пух, — я про него чуть было не позабыл!
— Вот мы тут живём, — сказал Кролик очень медленно и громко, — все мы, и вдруг ни с того ни с сего мы однажды утром просыпаемся и что мы видим? Мы видим какое-то незнакомое животное! Животное, о котором мы никогда и не слыхали раньше!! Животное, которое носит своих детей в кармане!!! Предположим, что я стал бы носить своих детей в кармане, сколько бы мне понадобилось для этого карманов?
— Шестнадцать, — сказал Пятачок.
— Семнадцать, кажется… Да, да, — сказал Кролик, — и ещё один для носового платка, — итого восемнадцать. Восемнадцать карманов в одном костюме! Я бы просто запутался!
Тут все замолчали и стали думать про карманы.
После длинной паузы Пух, который несколько минут ужасно морщил лоб, сказал:
— По-моему, их пятнадцать.
— Чего, чего? — спросил Кролик.
— Пятнадцать.
— Пятнадцать чего?
— Твоих детей.
— А что с ними случилось?
Пух потёр нос и сказал, что ему казалось, Кролик говорил о своих детях.
— Разве? — небрежно сказал Кролик.
— Да, ты сказал…
— Ладно, Пух, забудем это, — нетерпеливо перебил его Пятачок. — Вопрос вот в чём: что мы должны сделать с Кенгой?
— А-а, понятно, — сказал Пух.
— Самое лучшее, — сказал Кролик, — будет вот что. Самое лучшее — украсть Крошку Ру и спрятать его, а потом, когда Кенга скажет: «Где Крошка Ру?» — мы скажем: «АГА!»
— АГА! — сказал Пух, решив поупражняться. — АГА! АГА!
— По-моему, — заметил он немного погодя, — мы можем сказать «АГА», даже если мы не украдём Крошку Ру.
— Пух, — сказал Кролик покровительственным тоном, — действительно у тебя в голове одни опилки!
— Я знаю, — скромно сказал Пух.
— Мы скажем «АГА» так, чтобы Кенга поняла, что мы знаем, где Крошка Ру. Такое «АГА» означает: «Мы тебе скажем, где Крошка Ру, если ты обещаешь уйти из нашего Леса и никогда не возвращаться». А теперь помолчите — я буду думать!
Пух ушёл в уголок и стал учиться говорить такое «АГА». Иногда ему казалось, что у него получается такое «АГА», о каком говорил Кролик, а иногда казалось, что нет.
«Наверно, всё дело в упражнении, — думал он. — Интересно, понадобится ли Кенге тоже столько упражняться, чтобы нас понять?»
— Я вот что хотел спросить, — сказал Пятачок, немного помявшись, — я говорил с Кристофером Робином, и он мне сказал, что Кенга, вообще говоря, считается Одним из Самых Свирепых Зверей. Я вообще-то не боюсь простых свирепых зверей, но всем известно, что если Один Самый Свирепый Зверь лишится своего детёныша, он становится таким свирепым, как Два Самых Свирепых Зверя. А уж тогда, пожалуй, говорить «АГА» довольно глупо.
— Пятачок, — сказал Кролик, достав карандаш и облизав его кончик, — ты ужасный трусишка.
Пятачок слегка хлюпнул носом.
— Трудно быть храбрым, — сказал он, — когда ты всего лишь Очень Маленькое Существо.
Кролик, который тем временем начал что-то писать, на секунду поднял глаза и сказал:
— Именно потому, что ты Очень Маленькое Существо, ты будешь очень полезен в предстоящем нам приключении.
Пятачок пришёл в такой восторг при мысли о том, что он будет полезным, что даже позабыл о своих страхах. А когда Кролик сказал, что Кенги бывают свирепыми только в зимние месяцы, а всё остальное время они в добродушном настроении, Пятачок едва мог усидеть на месте — так ему захотелось сразу же стать полезным.
