Когда Люся вбежала во двор, перед мальчиками только что вырос гараж, сверкая изогнутой крышей, с водопроводным краном и широкой решётчатой дверью из дюралюминия.
— Мальчики! — крикнула Люся. — Скорей!
— Не мешай! — сказал Федя и начал с Мишкой обходить гараж кругом, осматривая. Люся бежала за ними.
— Знаете что... — говорила она. — Добрый волшеб...
Но они её не слушали. Какой жалкой показалась им машина Ромашкина рядом с гаражом — этим чудом техники!
Федя и Мишка подумали и решили подарить дяде Сене новый автомобиль «Чайка».
— А вдруг кисть «Чайку» не знает? — спросил Миша.
— Ну да, — обиделся Федя. — Ты знаешь, а она нет!
Конечно, кисть знала всё. Не прошло и минуты, как перед гаражом стояла новенькая машина. Люся открыла рот словно зачарованная. Чтобы дядя Сеня не перепутал, Миша перевесил номер с его старой машины на «Чайку». А старую машину мальчики закатили в пустой сарай для дров.
— Добрый волшебник велел... — начала опять Люся.
— Сказано: не мешай! — оборвал Мишка.
Рядом с сараем на подоконнике дворницкой лежала коробка с ватой, и в ней голубь, у которого не было конца крыла. Федя взял голубя в руки, а Мишка нацелился кистью и сказал:
— Кисть, а кисть, хочу целое крыло!
Волшебная кисть заработала, голубь испуганно затрепыхался в Фединых руках, стараясь вырваться. Но кисть ему не делала больно, и голубь успокоился.
Наконец кисть остановилась. Федя распрямил ладонь, голубь встал на лапки, распушил новое крыло так, что каждое перышко встало дыбом, и взлетел. Затаив дыхание, мальчики смотрели, как голубь поднимался всё выше и выше, и, наконец, исчез в небе.
Щурясь от солнца, Федя и Мишка долго еще глядели ввысь.
— А что, если... — сказал Мишка и осекся.
— Знаю, — сказал Федя замирающим голосом. — Что, если подарить дяде Сене дождь?
Они робко поглядели на чистое небо, на сверкающее солнце. И Федя решился. Подняв кисть к небу, он сказал тихо, почти шёпотом:
— Кисть, а кисть, хочу тучу на небе!
Сперва кисть лежала в его руке неподвижно, словно не знала, как приняться за дело. Потом, плавно покачиваясь, тронулась. И за нею дымным хвостом, сливаясь в кольца и разрастаясь, заклубилась настоящая дождевая туча. Раздался удар грома. С неба упала первая дождевая капля. И по крышам весело застучал дождь, — тот самый дождь, который предсказал Ромашкин . Этот дождь падал на крыши всего района. Он разбудил бабушку Лиду, хотя густая листва оказалась лучше любого зонтика и на старушку не упала ни одна капля. Склонив голову набок, бабушка долго смотрела на совершенно довязанный чулок.
— Вы подумайте! — сказала она себе. — Я спала, а руки мои вязали?! Это надо немедленно рассказать Люсе...
Дождь разбудил и метеоролога Ромашкина. Мог ли он его не разбудить? Ромашкин выбежал во двор без шапки. Каким счастьем светились его глаза!
— Сеня! Дождь! — с радостным изумлением сообщила ему из окошка жена Липа.
Но Ромашкин не слышал её. Он стоял около новенького гаража, около новенькой «Чайки» и не видел их. По его лицу текли струйки.
«Надо ехать в бюро погоды», — нервно подумал он и повернулся к своей машине, получившей приз на парижской выставке.
Мы не будем описывать, что подумал Ромашкин, увидев «Чайку» и новенький гараж, — это очень трудно. Скажем только, что счастье его было ни с чем не сравнимо. И что в результате своих размышлений он сказал: «Спасибо вам, товарищ Папава!»
Мальчики чуть не упали со смеху. Ромашкин забрался в машину; за ним гордо влез Мишка. Он деловито осматривал приборы, светящиеся стеклом и никелем, и солидно спросил, ткнув пальцем:
— Манометр?
— Часы, — сказал счастливый Ромашкин.
Тем временем дождик кончился и во двор вышел Варфоломей. На месте недостроенного гаража он увидел чудо техники, мокрое от дождя. И возле него — подумать только! — Ромашкин, уволенный Ромашкин сидел в новой машине «Чайка».
— Откуда?! — только и мог спросить дворник.
— Такая чёрная борода и такое доброе сердце! — крикнул Ромашкин дворнику и дал газ.
Машина мягко тронулась.
— Ты куда? — крикнул Федя приятелю. Но Мишка не ответил и вместе с Ромашкиным скрылся за воротами; Варфоломей, выпучив глаза, смотрел вслед.
— Ой, мальчик... мальчик! — сказала Люся. — Знаешь что? Злые волшебники хотят стереть резинкой мою бабушку...
Федя насторожился:
— Откуда ты знаешь?
— И ещё они хотят стереть наш дом, тебя и дядю Варфоломея... — стала рассказывать Люся.
— Какая чепуха! Надо проснуться! — озабоченно сказал себе Варфоломей.
А Люся говорила Феде:
— Только ты и я можем всех спасти! Бежим!
— Что ж ты раньше не сказала! — возмутился Федя и они побежали со двора.
А Варфоломей, увидев позади скамьи два развесистых дерева, подошёл, остановился на почтительном расстоянии и спросил бабушку Лиду:
— Откуда?
— Я связала, — общительно сказала бабушка. — Во сне связала, только подумать.
— Слава богу, значит, и верно, сон, — обрадовался дворник.
Он подставил голову под водопроводный кран, но ничего не исчезло. Тогда, недовольно ворча, что никак не удаётся проснуться, Варфоломей взял ведёрко и короткую кисть, вышел за ворота и побелил каменный столбик. И это было самой большой ошибкой Варфоломея.
Столбик играет далеко не последнюю роль в этой правдивой истории. Сейчас увидите почему. Не успел дворник покрасить его и уйти, как из-за угла показался Тузик, потерявший во время погони кота. Собака плелась опустив морду и высунув язык так, что его кончик то и дело задевал асфальт, вызывая ощущение чего-то жёсткого и малопитательного. Собачий долг вел Тузика прямо к столбику.
Тузик знал, что соседские собаки должны были оставить сведения обо всём, что случилось, пока он отсутствовал. И действительно, собаки видели всё и оставили все запахи: и как мальчики шли в мастерскую дырок и как девочка бежала под дождём. Они не видели только, как Варфоломей побелил столбик и как вернулся Тузик, потому что в это время по улице проехал крытый автомобиль с надписью «Мясо», и собаки решили пробежаться — подышать воздухом, который шёл за машиной.
Итак, Тузик подбежал к столбику. Отвратительный запах мела и олифы ударил ему в нос. Тузик чихнул. Центральный собачий журнально-газетный киоск больше не существовал. Вот почему Тузик не знал, что мальчики попали в беду, и не мог сообщить об этом Варфоломею.
Притаившись за крыльцом своего домика, Абракадабр видел, как на улицу выбежали Федя с кистью и Люся, и его глаза загорелись хищным огнём.
— Куда? Туда? — Федя остановился. — Там ведь живёт Абракадабр, злой волшебник!
— Нет, теперь там живёт добрый волшебник! — сказала Люся. — Очень добрый! Он хочет спасти от злых волшебников тебя и меня, и мою бабушку, и всю нашу улицу. Идём, Федя! Чего ты боишься?
— Я ничего не боюсь! — гордо сказал Федя и побежал под дождём к домику.
Они поднялись по лестнице на чердак.
Федя постучал. Никто не отозвался. Тогда Люся толкнула дверь, она бесшумно открылась. И Федя с Люсей вошли.
Увидев это из-за крыльца своего домика, Абракадабр неслышными шагами взбежал за ними по лестнице, снял у себя с двери табличку «Закрыто на переучёт» и, чтобы никто не мог ему помешать, повесил новую табличку; её он специально приготовил на этот случай: «Закрыто на ремонт».
Потом Абракадабр вошёл на свой чердак. Федя попятился. А старичок хищно прыгнул вперёд — схватил кисть и, вырвав её из рук Феди, отскочил в угол.
— Вы что?! Вы что?!
Люся запищала, а Федя ринулся на старичка. Но злой волшебник схватил огромную резинку:
— Ещё один шаг, и я тебя... Вот так! — и он стёр одним движением ржавое ведро.
— Волшебная резинка... — прошептал Федя.
— Что? — спросила Люся.
— Мы в лапах злых волшебников, — прошептал Федя.
Он схватил табурет и замахнулся, но Абракадабр мазнул резинкой, и табурет исчез, а в руках у Феди остался только кончик ножки.
Как молния, Абракадабр кинулся на мальчика и, перевернув его вниз головой, связал ноги и подвесил на крюк — тот самый, серебряный крюк. Федя пытался отбиваться кулаками, но ничего не вышло. Связав Феде руки, Абракадабр повернулся к Люсе. Она ревела во весь голос. Злой волшебник её тоже связал, перевернул и подвесил на неудобный гвоздь в балке.
Люся начала было просить:
— Зачем меня переворачивать? Вы же добрый волшебник...
Но Федя сказал:
— Молчи, Люська!
А старичок расхохотался дьявольским смехом и написал на стене мелом: «Федя + Люся = Ха-ха-ха!»
— Сотрите меня, а Федю пустите! Это я во всём виновата! — плакала Люся.
— Молчи! — сказал ей Федя.
