– Держитесь середины тропы, – эхом разнесся голос главаря.
Кестрель еще раз потрогала стены – все в трещинах. Вдруг ее вытянутая рука наткнулась на деревянный шест, потом еще на один. Шесты попадались все чаще. Ощупав стены повнимательнее, Кестрель поняла, что это опоры. Они стояли под наклоном и сходились у потолка, откуда то и дело падали мелкие камешки.
Пеплар Вармиш испугалась темноты и толстых каменных стен и захныкала. Сарель Амос, которая шла за девочкой, нашла ее руку и крепко сжала.
– Уже почти дошли, – хрипло проворчал Барра. Ход стал уже, свод опустился, и все шли пригнувшись. Наконец главарь гаркнул куда-то в темноту:
– Дозорный, хо!
Донесся слабый ответный крик:
– Айя!
– Барра, хо!
Все остановились. Заскрипела массивная дверь – и ход залило светом.
Рев воды. Терпкий дым костров. Ослепительное небо. Бандиты и пленницы вылезли наружу и встали рядом с дозорным. Кестрель обнаружила, что они находятся на широком карнизе. Над головой – стены огромного ущелья, высоченные скалы, на которые невозможно взобраться. Под ногами – бурная река, которая и вымыла это ущелье. Поток вырывался из трещины и, шипя, падал в пузырящееся озеро. В дальнем конце вода вытекала наружу сквозь несколько узких щелей. Вот бы найти путь для побега! Увы, это самая настоящая крепость, и вход или выход тут только один.
Берегов у реки не было. Их заменял деревянный настил вдоль стены, шириной добрых пятьдесят шагов – достаточно для целого поселка из крытых соломой хижин. В самом широком месте реки бандиты соорудили три помоста. На каждом горел костер и кипела вода в котелках. Вокруг ходили люди: в основном мужчины, хотя были и женщины, и дети.
Кестрель расстроилась: она не ожидала, что разбойников будет так много и что их поселение так хорошо защищено.
Главарь обвел рукой хижины:
– Дом клайна Барры. Ваш дом.
Он повел девушек вниз по крутым каменным ступеням. На настиле их встретила высокая женщина с седыми волосами, перевязанными веревкой, на вид одного возраста с главарем. Она обвела пленниц оценивающим взглядом и обратилась к Барре:
– Прекрасно. Откуда такие?
– С дороги, – ответил Барра. – Из Домината, наверно.
– А, понятно. Там кого только нет.
Она жестом подозвала девушек, привела на помост и приказала сесть у костра.
– Только смотрите в реку не свалитесь! Вода ледяная. Умрете быстрей, чем вас вытащат.
Девушки дрожали от холода и от страха. Молодые бандиты-похитители столпились поодаль и смотрели в их сторону. Седая женщина зашла в самую большую хижину и что-то резко сказала. Вышли две женщины помоложе с детьми на спинах и принесли чашки с водой и тарелки с сушеным мясом.
Пеплар Вармиш вспомнила отца и снова расплакалась.
– Я хочу умереть, – тихо всхлипывала она. – Я хочу умереть…
– Все будет хорошо, – обняла ее Кестрель. – Только не трусь.
– Пусть умрут они! – прошипела Сирей. – Я убью любого, кто ко мне подойдет.
– Пока терпите! – обратилась ко всем Кестрель. – Ешьте и пейте, сколько можете. Чтобы хватило сил в лабиринте.
– В лабиринте?! – раздались испуганные голоса. – Туда же нельзя!
– По-другому никак. Слушайте меня. Я найду наших. «Если Бомен будет близко, – подумала Кестрель. – И если он сможет нас всех вывести». Но вслух она сказала:
– Пока за нами смотрят, мы не убежим. Будем ждать ночи.
– В лабиринт ночью?!
– Другого выхода нет.
Кестрель увидела, что седая женщина возвращается, и прошептала:
– Пусть думают, что мы сдались. Делайте все, что скажут.
Она смотрела на Сирей. Остальные были слишком напуганы, чтобы сопротивляться, а вот глаза бывшей принцессы метали искры. Гнев мог толкнуть ее на опрометчивый поступок.
– Поели? Отдохнули?
Девушки молча кивнули. Седая женщина присела рядом.
– Меня зовут Мадриэль. Я Мать клайна. – Она заметила мокрые щеки Пеплар. – Не плачьте. Вы больше не пленницы. Вы невесты. Вас ждут уважение и почет. У нашего клайна мудрый и сильный Отец. Он накажет любого, кто вас обидит.
Кестрель заговорила за всех:
– Мы станем невестами, даже если не захотим?
– Захотите, – ответила Мадриэль. – Вы должны служить клайну. Клайн – ваш дом, ваша семья. Он будет кормить вас и охранять, уважать вашу старость и оплакивать вашу смерть. И в благодарность вы должны поддерживать пламя в очаге для охотников и воинов. Вы должны дать клайну мальчиков, которые вырастут высокими и сильными и когда-нибудь тоже станут охотниками и воинами. Таков обычай клайна.
Сирей сердито замотала головой.
– Тебе не нравится наш обычай? – мягко спросила Мадриэль.
– У женщин что, нет другой цели, кроме как рожать мужчин?
– Да, – ответила Мадриэль. – А у мужчин нет другой цели, кроме как давать жизнь женщинам.
Молодые разбойники перестали глазеть и ушли в общую хижину. Мадриэль показала на другую сторону реки. К дальней стене жался второй настил, поменьше первого. Туда вел мостик с перилами, который пересекал реку в самом узком месте. На настиле стояли крошечные, на вид новые хижины.
– Ваши свадебные хижины. Сегодня вы войдете в них с мужьями и проведете там пять дней и ночей.
Только сейчас девушки по-настоящему осознали, что их ждет. Краса Мимилит оглянулась:
– Мы выберем мужей сами?
– Вы?! Конечно нет! – возмутилась Мать клайна. – Они выберут вас.
Тем временем парни вышли из хижины и стали потягиваться, словно разминались перед работой. Кестрель заметила, что один так и не открыл лица. Почему?
– Первое право у самого сильного, – продолжала Мадриэль. – Он выберет самую здоровую и плодовитую. Тогда клайн получит сильных и здоровых детей. Второй будет следующим. Так шестеро наших юношей получат по невесте. Таков обычай клайна.
– Что за бессмыслица! – не удержалась Сирей. – Как он узнает, кто самая плодовитая?
– По силе желания. Плодовитая молодая женщина – самая желанная. Взгляните на меня. Я как цветок с опавшими лепестками. Я больше не могу рожать детей. Меня не желает ни один мужчина. А вот ты, – она снова обратилась к Сирей, – ты – распускающийся бутон.
– Только не я. – Сирей покраснела и коснулась обезображенной щеки.
Мадриэль рассмеялась.
– Думаешь, это делает тебя в глазах мужчины менее желанной? Деточка, все твое тело источает сладкий аромат молодости. Тебя выберет первый.
– Какая разница, кто нас выберет! – вмешалась Кестрель. – Все равно мы о них ничего не знаем.
– Узнаете, – сказала Мать клайна, – когда увидите, как они проходят сквозь «бурю». Тогда будущая жена узнает о мужчине все, что нужно.
Не успела Кестрель задать новый вопрос, как к костру подошла женщина со спящим ребенком за спиной. В руках она держала корзину с цветными лоскутками.
– Свадебные ленты, Мать, – произнесла она, передавая Мадриэль корзину.
Мадриэль вытащила сине-желтый лоскут в пару пальцев длиной, с рваными краями – от подола какого-нибудь старого платья, – завязала слабым узлом и дала Сирей.
– Держите ленты так, чтобы видели мужчины. Когда придет время, я скажу, что делать.
Она вынула все лоскуты – в полоску, в клетку, без узоров – и раздала девушкам. Кестрель достался самый простой – кусочек светло-серой, почти белой, ткани. Цвет ей понравился. Мать клайна наверняка выбрала его специально.
– А что значит «проходить сквозь бурю»? – поинтересовалась Кестрель.
– Увидишь.
Из другой хижины вышла группа мужчин постарше. Каждый держал самодельное оружие – дубину, кистень или кнут.
– Отцы готовы, – сказала Мадриэль. – Идем.
Она поднялась, и девушки последовали за ней. Мать клайна велела им сесть перед хижинами и положить ленты на колени. Мужчины постарше, которых назвали отцами – хотя некоторые оказались очень молодыми, – выстроились лицом друг к другу в два длинных ряда. Они стояли хмуро и молча, расставив ноги и опустив глаза.
Парни-претенденты повязали на правую руку цветные лоскуты, такие же, как у невест, и обмотали голову длинными кусками ткани, оставляя только узкую щель под носом.
Кестрель успела рассмотреть владельца белой повязки: широкое лицо, толстый нос. «Только не он! – ужаснулась она. – Не пойду за него!» Правда, тут же спохватилась: она вообще не хочет замуж – ни за бандита, ни за кого-то еще.
– Не пойду! Никто меня не заставит!
Сирей тоже увидела парня со своим цветом и возмутилась.
– Потерпите! – сказала Мать клайна, видя, как девушки разволновались. – Еще никто никого не выбирает. Скоро вы положите ленты туда, куда я скажу. Потом юноши отдадут вам свои цвета.
Парни с обмотанными головами встали в начале двух рядов. Кестрель хотела найти того, кто так и не открыл лицо, но теперь его было не отличить от остальных.
Из общей хижины вышел Барра. Главарь встал в конце рядов, поднял руки над головой и дважды хлопнул. Отцы напряглись и подняли кнуты и дубины. Первого парня поставили напротив Барры. Девушки с ужасом поняли, что сейчас произойдет, и даже перестали бояться за себя.
