А утром Маришка в сопровождении Уморушки отправилась заниматься воспитанием отбившегося от рук и предавшего родную школу Пети Брыклина. Подкараулив, когда Петя выйдет из дома, девочки дружно набросились на него и стали стыдить. При этом Маришка норовила сунуть облезлый костюм бесенка прямо ему под нос.
Брыклин попытался сбежать, но вдруг почувствовал, что ноги его словно бы приросли к земле и не могут ступить ни шагу. «Только этого мне не хватало!» – подумал он с горечью и обреченно подставил свою голову под град упреков.
Долго ругали его Маришка и Уморушка, но, наконец, и они устали.
– Будешь просить прощения? – спросила Уморушка, пыхтя и отдуваясь. – Иначе с места отсюда не сдвинешься!
Петя дрогнул. После вчерашней истории он испугался попасть в новую. «Придется каяться… И перед кем – перед девчонками!..» – Брыклин всхлипнул и жалобно произнес:
– Простите… Больше не буду…
– Что не будешь? – спросила Маришка.
Петя посмотрел в небо и задумался. А, правда, что? Несчастья, которые свалились на его бедную голову, совсем сбили с толку горемыку-Петю.
– Предавать не буду, – подсказала ему Маришка.
– Не буду предавать… – послушно повторил Брыклин.
– Буду беречь чужие костюмы! – подсказала Уморушка.
– Буду беречь чужие костюмы… – пробубнил Петя.
– Не буду сбегать из чемоданов! – добавила Уморушка.
– Не буду сбегать из чемоданов… – обреченно повторил Брыклин. И вдруг не выдержал и вскипел:
– А вы меня уменьшать будете?! А в чемоданы пихать еще станете?! А к земле приковывать?! А похищать?! Что молчите?
Услышав о «приковывании к земле», Маришка почуяла неладное, посмотрела на ноги Брыклина и скомандовала:
– А ну, переступи!
Петя молча развел руками и продолжил стоять, не шелохнувшись.
– Твоя работа? – спросила Маришка Уморушку.
– Моя, – призналась юная лесовичка. И, вскинув голову, с жаром воскликнула: – Так сбегет, окаянный! Опять сбегет!
– Не «сбегет», а «сбежит», – поправила ее Маришка. И добавила: – От нас не сбежит, расколдовывай.
Уморушка что-то сердито буркнула, и Петя облегченно вздохнул:
он снова почувствовал, что к нему вернулась свобода передвижения.
– Я ни за что бы не согласился участвовать в смотре за чужую школу, – признался он, хотя уже никто не настаивал на его признаниях. – Но меня заставили… уговорили…
– Кто? – удивились Уморушка и Маришка разом.
– Альтер Эго.
Девочки переглянулись: это странное имя они слышали впервые.
– Мое второе «я», – пояснил Петя Брыклин. – Так уговаривал, так уговаривал…
«Не ври! – вдруг прошептал проснувшийся Альтер Эго. – Я уговаривал тебя НЕ ВЫСТУПАТЬ за чужую школу!»
«Отстань! – огрызнулся Петя. – Не тебе пришлось по кустам продираться, не тебе довелось на шоссе замерзать!»
Альтер Эго смутился и смолк. Воспользовавшись его молчанием, Брыклин с жаром стал расписывать Маришке и Уморушке те страдания, которые ему причиняет днем и ночью жестокий Альтер Эго. Петя так растрогал девочек, что Уморушка, наконец, не выдержала и, всхлипнув, спросила:
– Как же ты с ним дальше жить будешь? Ведь вся жизнь впереди!
– Не знаю… – развел горестно руками Брыклин. – Буду терпеть… Не отделю же я его от себя!
Услышав последние слова, Уморушка вдруг побледнела. Она часто бледнела, когда ей в голову приходило важное решение.
– Ты не отделишь… – сказала она медленно и многозначительно. – А я отделю!
– А может, не надо? – тихо спросила Маришка и тоже побледнела.
– Надо, – решительно ответила ей Уморушка. – Человек страдает. – Она кивнула на Петю, а тот тоже почему-то кивнул головой. – Дело доброе, а для добрых дел и запрет нарушить можно.
И она, не дожидаясь новых возражений со стороны подружки, громко произнесла:
– Анды-шаланды-баланды!.. Эс-фэс-бэс!.. Абрус-швабрус-кадабрус!
В синем безоблачном небе сверкнула молния, где-то над полями прогрохотал рассыпчатый гром, и Петя Брыклин вдруг почувствовал, что у него в груди кто-то затрепыхался, словно пойманный в силки голубь. Но через миг это ощущение исчезло, сменившись другим – тяжелой и щемящей пустоты.
– Не надо!.. Пожалуйста, не надо!.. – вскрикнул он тихо.
Но было уже поздно…
Глава вторая,
в которой Альтер Эго меняем имя
Но было уже поздно, рядом с Петей стоял веснушчатый темноволосый мальчик в голубой клетчатой рубашке и потертых джинсах, чуть курносоватый, как сам Петя, и с такими же светло-карими глазами.
– Ой, мамочки… – сказала Маришка дрогнувшим голосом и боязливо дотронулась рукой до незнакомца. – Настоящий…
– А то как же! – с гордостью произнесла Уморушка. – Мы баловством не занимаемся!
И, посмотрев на растерянного Петю Брыклина, добавила:
– Знакомься, Петюш. Твое второе «я»!
Брыклин робко протянул руку.
– Привет…
– Привет!.. – ответил Альтер Эго, обмениваясь рукопожатием с Петей Брыклиным. – Вот ведь чудеса какие начались! Я, честно сказать, никак этого не ожидал.
– Мы тоже не ожидали, – вмешалась в их разговор Маришка. – Это все наша торопыга наделала – Уморушка!
Уморушка обиженно надула губы:
– Для доброго дела старалась… Сам же просил…
– И что мы теперь с ним делать будем? – не унималась Маришка. – Может быть, ты знаешь, что с ним теперь делать?
Уморушка пожала плечами: об этом она еще не подумала.
– А со мной ничего делать не нужно, – успокоил Маришку Альтер Эго. – Я сам устроюсь. Вот школу кончу – в арктическое училище поступлю. Я с детства полярником стать хочу.
– Это я полярником хотел стать! – выкрикнул и тут же поймал себя на слове Петя Брыклин. – Хотел… А сейчас не хочу…
– Почему? – удивилась Маришка. – С ним не хочешь на одной льдине зимовать? – и она показала рукой на отделившегося от Пети мальчишку.
Про зимовку на одной льдине с Альтером Эго Брыклин еще не думал, но ему вдруг вспомнились те трудности, что выпадали на долю всех полярников, и ему мгновенно расхотелось идти учиться в арктическое училище. Вспомнив о морозах в 50–60 градусов, он даже поежился.
– Там холодина знаешь какая? – ответил Петя Маришке. – Белые медведи еле выдерживают!
– Закалишься – никакой холод не будет страшен, – сказал Альтер Эго.
Про закалку Брыклин и без него хорошо знал. Он даже пытался уже закаливаться, но делал это не регулярно и крайне редко. Правда, неделю назад он твердо решил, что с первого января обязательно приступит к систематическому закаливанию, но тут, после слов Альтера Эго, его словно бы подменили.
– Это что, «моржом» стать? Каждый день в ледяной воде купаться? Ну нет, не выйдет!
– Как хочешь, – миролюбиво сказал Альтер Эго, – а я не отступлюсь от мечты. А жить… – Он замолчал, задумался, и кто знает, сколько бы времени он так простоял, если бы Петю Брыклина не осенила вдруг великолепная идея.
– Ладно, – пожалел он своего двойника, – у нас пока поживешь. А там что-нибудь придумаем. Все равно мы сейчас вдвоем с бабушкой: родители на юг отдыхать уехали. Только запомни: никакой ты не Альтер Эго и – уж тем более – не Петя Брыклин. У меня два брата двоюродных в Костроме живут, один – Костя, другой – Витя, на год помладше. А Костя ровесник наш.
– Я самозванцем быть не хочу, – заявил Альтер Эго.
– Ничего, побудешь! Доставишь бабушке удовольствие. Бабушка этих внучат лет сто не видела, уж не помнит их совсем, а в гости зовет.
– Сделать бабушке приятное – доброе дело, – поддержала Петю Уморушка. – Тут и раздумывать нечего: соглашайся!
– Только запомни, – добавил Брыклин, – Костя Травкин на музыканта учится, очень он музыку любит, хочет в консерваторию после школы поступать.
– А я в арктическое училище хочу пойти. И не играю я ни на чем. И вообще…
Но Брыклин снова перебил двойника:
– Хорошо-хорошо, успокойся, детали обсудим позже. А сейчас одно затверди: ты – Костя Травкин из Костромы, мой двоюродный брат.
Но Альтер Эго уперся:
– Нет, я бабушке лгать не стану.
– Подумаешь – лгать! Твоя, что ли, бабушка? – засмеялся Петя.
– А чья же? – вдруг искренне удивился Альтер Эго.
Он посмотрел на Петю, а Петя и его подружки посмотрели на него и не могли понять: шутит ли Альтер Эго или говорит серьезно.
– Ну-у, нахал! – протянул, наконец, Брыклин, приходя в себя.
– Точно… ты эту… как ее… совесть-то имей! Его бабушка! – ткнула рукой в Петю взволнованная Маришка.
– И его, и моя. Нас же двое теперь.
Брыклин хотел кинуться с кулаками на зарвавшегося нахала, но Маришка удержала его:
– Подожди, Петь! Не ссорься! Она его и не признает вовсе!
– Он и не похож на тебя ни капельки! – подала голос Уморушка. – Совсем другой человек!
Брыклин, услышав это, немного успокоился:
– Вот что, дорогое «я»…
– «Второе Я», – поправил его Альтер Эго.
– Пожалуйста – «Второе Я»! Если тебе так хочется, чтобы тебя все считали сумасшедшим, то можешь называть себя хоть «третьим я», хоть «четвертым я». Но учти: это не в твоих интересах!
