БЛИЗОРУКИЙ ЛЕТОПИСЕЦ
Всем в походе
Хватит дела.
Каждый
Быть полезным рад.
Йодом раны мажет Стела,
Оля варит концентрат.
Летописцем избран Лёва —
Он поэт,
Владеет словом.
Дали мы ему тетрадку,
Пусть всё пишет по порядку.
А сегодня
На привале
Хором летопись читали:
«Эту ночь я спал тревожно,
Спать в палатке невозможно.
Мне мешали до утра
Теснота
И мошкара…
… По горам идти опасно,
Пробирает даже дрожь.
Я считаю, что напрасно
Нас ведут на Роман-кош…»
Словно горная громада
Обвалилась в этот миг —
Прорвалась у всех досада.
Гневный шум
И гневный крик:
— Это летопись отряда
Или личный твой дневник?!
— Эх, историк!
— Жаль тетрадку!
— Ты о том бы написал,
Как мы ставили палатку,
Как Рагиль змею поймал,
Как мы с дымом,
Но без соли
Ели кашу из фасоли… —
Тут вступился Лёвин друг:
Лёва просто близорук.
Он не видит ничего,
Кроме носа своего…
КАТЕР УХОДИТ В НЕЙТРАЛЬНЫЕ ВОДЫ
Катер уходит
В нейтральные воды,
Его посылает Советский Союз.
Дети — посланцы разных народов —
Везут на нём
Необычный груз.
На палубе
Грудой бутылки лежат.
В них не кефир
И не лимонад.
В этих бутылках
Из-под кефира
Посланья дружбы,
Посланья мира.
Берег исчезнет вскоре,
В двенадцати милях
граница…
Груз будет отдан морю,
А катер
В Артек возвратится.
Ветер
Подарит крылья
Бутылочной мировой флотилии.
Плыть к берегам иностранным
Конвертам этим стеклянным…
Их забросит волна шальная
В устье Прута
и в устье Дуная,
Их выловит сейнер советский,
И рыбак подберёт турецкий…
Катер уходит
В нейтральные воды,
И пусть эти воды
Сближают народы.
Пусть станут нейтральными
Все океаны, —
Пусть станут друзьями
Люди и страны!
Целых сорок дней подряд
Щёлкал Федин аппарат.
В толстом Федином альбоме
Всё найдёшь о Крыме,
Кроме…
Вот буруны штормовые,
Чайка на лету.
Вот красавица «Россия»
В Ялтинском порту…
Вот военный санаторий,
Древний кипарис,
Вот в рассерженное море
Впился острый мыс…
Не попал лишь в объектив
Пионерский коллектив.
Тяжёл чемодан,
Одному не поднять.
Придётся Рашиду его разгружать.
Но выбросишь разве
Коробку значков,
Коллекцию бабочек,
крабов,
жуков,
Ракушки,
морским языком говорящие,
Или оленьи рога настоящие?..
Вынул Рашид
Запасные носки,
Вынул пиджак,
Полотенце,
Платки…
И вот уже вещи в газете,
И адрес готов на пакете.
И спрятан пакет под кровать
И надпись:
«Просьба прислать…»
Название это — несколько странное,
Но правда в нём — несомненная.
И скатерть — не самобраная,
А самая обыкновенная.
Скатерть уже не белая,
Скатерть уже не целая,
Скатерть уже не новая,
Но служит ещё в столовой.
Спросишь:
Какой был сегодня обед?
И скатерть
Правильный даст ответ:
Первое — щи зелёные,
Второе — рулет с макаронами,
Потом — абрикосы сочные.
Ответы — самые точные.
А как это скатерть может сказать,
Попробуй сам угадать.
Готовились тщательно
К этому дню.
Составили даже меню.
Идея Зураба
Была неплоха:
К обеду — морская уха.
Достали лодку,
Удочки,
Сети
И все приманки на свете…
Часы пролетают,
А в банке —
Ни камбалы,
Ни султанки.
Нахмурились рыбаки:
Не глотают бычки
Крючки…
Совсем не клюёт белуга,
И со ставридою туго.
Не ловятся даже сардины, —
Наверно, их съели дельфины…
Висит над огнём
Котелок,
А в нём
Один кипяток.
И подумать вчера не могли бы,
Что бывает уха
Без рыбы.
Тут Вася сказал, краснея:
— Уху можно сделать вкуснее.
Дала мне
Дежурная Катя
Банку бычков в томате…
У Вано трудна работа,
Градом катит пот с лица.
Исписал он три блокнота
От начала до конца.
Он не спит,
не есть, не пьёт —
Адреса у всех берёт.
Взял у Вани
Из Казани,
Взял у Нины
С Украины,
Взял у Пьера
Из Анжера,
У Ван-мина
Из Пекина.
Всем артековским ребятам,
Всем артековским вожатым
И завхозу заодно
Обещал писать Вано.
Всем отправить по письму —
На год хватит дел ему!
Окрасил свет багровый
Серебряную даль.
На площади костровой
Сегодня фестиваль.
На площади костровой
Пылает шёлк знамён,
На площади костровой
Большой костёр зажжён.
Простую песню скрипки
Любой из нас поймёт,
И дружеской улыбке
Не нужен перевод.
Мы с разным цветом кожи,
Мы с разным цветом глаз,
Но мир
Всего дороже
Для каждого из нас!
Приятно, пожалуй,
Подумать сейчас:
А вдруг
Кто-то в будущем
Вспомнит о нас!
Дескать, в Артеке
В такую-то смену
Был пионер
Огородников Гена.
Дескать, в Артеке
В такое-то лето
Жила пионерка
Шестрикина Света…
Иной постарается
Долгую память
Ножом
На коре кипариса оставить.
Другой
Размалюет скалу на виду,
Чтоб все непременно узнали,
Что сюда
В пятьдесят девятом году
Залезала Печёнкина Галя.
И о том ещё
Людям расскажет скала,
Что не очень умна
Эта Галя была.
Встречается
И поскромней человек,
С фантазией небогатой.
Напишет на стенке:
«Прощай, Артек».
И подпись.
И точка.
И дата.
Ну что ж,
Он придумать умней не смог.
И надписи краткой
Не троньте.
Память об авторе этих
Строк
Сотрётся при первом ремонте.
Уж если векам
Заглянуть в лицо,
Тут дело важнее слова, —
Возьми
посади
Хоть одно деревцо
— Кипарис или куст лавровый!
Это самый надёжный и добрый след.
И пусть на коре фамилии нет,
Зато будет память о деле твоём
Крепнуть и крепнуть
С каждым днём!
Весь шестой отряд расстроен,
Весь отряд обеспокоен:
Не хватает
Напоследок
Пять панам и восемь шведок,
Нет купальника,
Очков
И десятка гребешков!
Петя галстук потерял…
Объявляется аврал.
Ищут в парке
И на пляже,
Кто-то в горы лазил даже.
Положение серьёзно, —
Спохватились
Слишком поздно.
Вдруг раздался крик Арама:
— Братцы!
Я нашёл панамы!
Я нашёл купальник наш!
— Где?
— На выставке пропаж!
В кипарисовой аллее
Экспонаты,
Как в музее,
И плакатик аккуратный:
«Растеряхам вход бесплатный».
Здесь висят носки и шведки
Полотенца и балетки,
Здесь разложены очки,
Щётки, мыльницы, значки,
Даже фотоаппарат
Угодил на этот склад.
Экспонаты собирал
Весь дежурный персонал.
