— В Москву, в Москву, в Москву, — ответил Саша, не выдержав патетики жены, склонной, по его мнению, к излишней экзальтации.
— Дом книги, — сказала водитель троллейбуса трагическим голосом героини мексиканского телесериала и отвлекла тем самым Риту от ее грустных размышлений о равнодушии мужа, о милом ее сердцу Чехове и несправедливостях, творимых неблагодарными, циничными потомками. Следующая остановка была ее.
Она целых полгода не была в этой библиотеке: пользовалась в основном областной. Эта же, городская, была бедновата, но находилась она гораздо ближе, и иногда Рита заглядывала сюда. Чаще — в читальный зал, когда нужно было что-нибудь отыскать в периодике.
На абонементе сидела немолодая библиотекарша, с которой Рита никогда раньше не сталкивалась. Рита, протягивая читательский билет и паспорт, попросила перерегистрировать ее и сразу же спросила про книгу Амосова. Библиотекарша буркнула что-то непонятное, Рита не расслышала.
— Что вы сказали?
— Сдали ее недавно, на полке посмотрите.
— В художественной?
— А в какой же? — спросила-ответила библиотекарша.
Рита отправилась к полкам.
— Женщина!
Рита не оглянулась.
— Женщина, я к вам обращаюсь! — громче крикнула библиотекарша.
— Вы мне? — откровенно удивилась Рита. Вчера, когда она была в сберкассе и снимала по доверенности пенсию свекрови (та все лето проводила на даче), операционистка (так, кажется, называют в сберкассах тех, кто не деньги выдает, а все оформляет), обращаясь к ней, сказала: «Маргарита Александровна, вы не могли бы переписать расходный ордер? Сумма пишется с большой буквы». Рита тогда удивилась не меньше, чем сейчас. Откуда девушка в сберкассе знает ее имя-отчество? Хотя чему тут удивляться — документы-то у нее в руках! Поразил, видимо, сам факт вполне естественного в данной ситуации, если вдуматься, обращения по имени-отчеству.
«Дожили, — думала потом Рита, — норму воспринимаем как подарок судьбы, как майский праздник и именины сердца. Привыкли к рыночно-троллейбусному «женщина» и удивляемся, когда к нам обращаются по-человечески».
Но вот в библиотеке-то имя-отчество звучало бы более чем уместно: все-таки обитель культуры и просвещения.
— Женщина, — в третий раз это звучало уже просто невыносимо, — вы работаете?
Рита вспомнила, что в читательском билете у нее не указано место работы. Что ж, не грех и сказать. В ответ на жлобское обращение (слово «жлобский» в Ритином лексиконе до сегодняшнего момента не значилось, а тут вдруг зазвучало — и довольно отчетливо).
— Запишите, пожалуйста, — сказала она демонстративно четко, — доцент кафедры методики преподавания русского языка педагогического университета.
Представлялось, что библиотекарша просто умрет от почтения, но та и бровью не повела, сухо переспросила, записала и углубилась в свои дела.
Рита внимательно пересмотрела все книги на полке на букву «А». Амосова не было. Она вернулась к стойке.
— Вы знаете, нет там книги, — сказала она почему-то виновато.
— Посмотрите на столе у стены, в неразобранных, — сказала библиотекарша, продолжая что-то писать.
Рита поплелась к столу, заваленному книгами. По правде говоря, она уже очень устала, воспринимая свой в общем-то не слишком уж длинный и не слишком уж острый диалог как целую схватку с грубой и недоброжелательной библиотекаршей. Будет что обсудить с Леной Зориной.
— Сначала о внешности этой стервозы расскажу, — думала Рита. — Пожилая, несимпатичная…
— Поэтому и окрысилась на тебя, — скажет Лена.
— И без того тоненькие губы, естественно, поджаты.
— Представляю, — это Лена.
— Знаешь, Лен, не могу представить, чтобы она улыбалась или, тем более, хохотала.
— Такие не хохочут, — готовно подтвердит Зорина.
— А головка у нее…
— Змеиная, — вставит Лена.
— Гладенькая такая, челочка ровненькая. Волосы крашеные, черные. А в глазах — ни-че-го! — вот как бы Рита сказала.
Но тут же подумалось:
— Нет, не ничего. А злобность, плюс недоверие, плюс раздраженность, плюс недовольство, плюс нелюбовь ко всему человечеству. Вон сколько всего!
Так что фразу «в глазах — ничего» Рита, пожалуй, забирает обратно.
Представляя себе обсуждение с Леной Зориной противной библиотекарши, Рита перекладывала книги. Амосова не было.
— Здесь тоже нет! — крикнула она, выглянув из-за стеллажей.
Библиотекарша недовольно сверкнула глазами, вышла из-за стойки, направляясь к надоедливой читательнице. Рита уже за два метра чувствовала ее сверхотрицательную энергию и плохо скрываемую ненависть к себе-вертихвостке.
Библиотекарша ловко перекидывала книги на столе, а Рита стояла рядом, как двоечница, не зная, куда деть руки, стесняясь своей слишком короткой юбки и открытой майки.
— Вы хорошо здесь посмотрели? — грозно, как показалось Рите, спросила врагиня.
Рита, преодолев комплекс клиентки службы быта, неуклюжей и виноватой уже в том, что она о чем-то смеет просить, осмелела и с вызовом сказала (вызов она, впрочем, постаралась слегка притушить):
— Как могла.
— Да вот же она! — торжествующе объявила библиотекарша, твердо уверенная в том, что правда на ее стороне. — Вот она! — чуть не тыкала она в нос растворившейся снова в своей беспомощности Рите. — Как могла-а, — издевательски, передразнивая Риту, протянула библиотекарша. Затем ехидство сменилось категоричностью: — Значит, так она вам нужна!
Рита молчала, пока враг всей ее жизни (теперь она понимала это совершенно четко) записывала книгу, молча расписалась, молча перебрала зачем-то книги, лежавшие на стойке. Потом, подержав еще немного паузу (а библиотекарша уже явно занервничала — что это эта не уходит и молчит как-то странно?), Рита сказала громко, чтобы слышали другие: еще одна библиотекарша (та-то хорошая, наверное) за соседней стойкой и два-три читателя, бродившие среди стеллажей:
— Спасибо. А теперь будьте добры жалобную книгу.
— Нет у нас такой. — Врагиня напряглась. Не ожидала она такого поворота.
— Странно. Как же вы работаете?
— Так и работаем, — собравшись, готовая держать оборону, ответила библиотекарша.
— Тогда придется обратиться к вашей заведующей. Как ваша фамилия?
— Волчкова, — с вызовом произнесла библиотекарша, зная, что заведующей нет. В отпуске она.
— Спасибо, — кивнула Рита, улыбнулась непринужденно, собрав для этого все свои силы, и отправилась к выходу. Потом остановилась и, повернув только голову, произнесла (снова громко и снова четко): — По-моему, вы не имеете ни малейшего представления о том, как нужно работать с читателями. И то, что вам доверили абонемент, — явная ошибка вашего руководства.
— Здорово ты ее, — сказала Лена.
Это было уже не в мыслях, а наяву, когда Рита, возбужденная, зашла к подруге. Ей нужна была поддержка. Лена, как всегда, все приняла с искренним сочувствием, пониманием Ритиной правоты и восхищением ее, Ритиным, умением держаться в подобных ситуациях. Она бы точно растерялась, расстроилась и только потом, дома, придумывала бы уничтожающие фразы для обидчика, одна другой хлеще.
— Лен, ну ты ведь еще не знаешь, — продолжала Рита. — Ей там больше не работать! Вот увидишь!
— Ну уж, — засомневалась Лена.
— Говорю тебе. Я не просто схожу к заведующей, когда она вернется из отпуска, я потребую, чтобы эту Волчкову с абонемента убрали. С такой недовольной физиономией нельзя работать с читателями. Нельзя! И дело не только в физиономии. — Рита подумала, в чем же еще дело, и, придумав, уверенно продолжила: — Из нее просто прет отрицательная энергия. Понимаешь?
Сев на их общий с Леной Зориной конек — энергию, Рита была уверена, что теперь-то подруга ее поймет. Подруга, казалось, поняла: «Конечно. Таких нельзя к людям выпускать», — но тут же сказала:
— Но с чего ты взяла, что заведующая тебя прямо так и послушает? Может, у них больше некому на абонементе работать?
Лена всегда сомневалась в том, что можно что-то изменить в этой жизни, но Ритины способности были ей известны. И она добавила:
— А может — ну ее, эту бабу! Пусть живет. Ты и так ее здорово.
— Нет, не пусть. Не пусть. Не будет она там работать. Я сказала. Пусть в каталогах роется, а не читателям настроение портит.
Лена что-то погрустнела. «Жалеет эту стерву, — подумала Рита. — А меня, значит, не жалко. А читателей, значит, тоже?» Ну уж нет, теперь и Лене Зориной надо доказать, что она, Рита, слов на ветер не бросает. И как истинный Стрелец, борец за справедливость, пойдет до конца.
Когда Рита пришла в библиотеку, чтобы сдать книгу, заведующая из отпуска еще не вышла. А вот библиотекарша Волчкова была на месте. Риту она, видимо, забыла и злых маленьких глазок на нее не подняла. Может, в этот раз они, глазки то есть, были не такие маленькие и не такие злые, но Рита эту мысль отмела, понимая, что она может помешать ей в осуществлении… Чего? Мести? Нет, ни в коем случае! Суда. Справедливого суда.
