Маруся прочла:
«Гражданка Серебрякова! Директор Детского сада № I просит Вас зайти в детский сад поговорить о поведении Вашего сына Александра».
Когда Маруся энергичным шагом подходила к сторожке, ноздри ее уже раздувались и лицо было напряженное.
Маленькие играли на песке, руководители с не меньшим увлечением строили им крепость, орошали при помощи искусно вырытых каналов эту бесплодную местность и занимались зелеными насаждениями.
Лена встала, отряхнула руки и вежливо сказала:
— Я очень рада, что вы пришли, зайдемте, поговорим, — она показала на дверь сторожки, но Маруся не оценила этой тонкой деликатности и не двинулась с места.
Пришлось говорить при всех, хотя это и было непедагогично.
— Ваш сын очень плохо ведет себя. Он не слушается, оказывает очень дурное влияние на своих товарищей. Вы знаете, как он ругается? Самыми последними словами! Нужно как-то на него воздействовать. Ведь он и других научит. Мы же не можем воспитывать ребят, если…
Лицо Маруси налилось кровью. Даже шея ее покраснела.
— Ах, мой сын других портит! Воспитанных!.. А ты знаешь, как эта Галька ругается? Думаешь, мой хуже всех? Плевать мне на ваш детский сад! Кук, идем!
Она рванула за плечо Кука, грозно мотнула головой Бобе:
— Бобка, домой!
Потом подхватила с земли Коленьку, привычным движением усаживая его на левую руку.
Коленька бессловесно охнул и протянул Лене через Марусино плечо перепачканные песком лапки.
Но Маруся уже шагала к дому с такой быстротой и негодованием, что никто опомниться не успел.
Белые Коленькины ножки покорно и жалобно мотались в такт ее взволнованным шагам.
После звонка, когда пять руководителей грустно разводили по домам троих оставшихся в детском саду ребят, они встретили на дороге около конного двора деревенских девочек.
Девочки шли от плотины к воротам с корзинками в руках.
— Грибы! Смотрите, ребята! Уже грибы!
Все кинулись смотреть. Девочки гордо показывали свою добычу.
— Где вы… где нашли? Как рано-то!
— Да вот в лесу, за рекой, только подальше нужно, здесь нету.
— Пойдем сейчас, Лена, — сказала Зина.
— Что ж сейчас идти, — возразила Томочка, — сейчас уж все оборвано. За грибами нужно утром пораньше. Пойдемте завтра с утра. Пойдешь, Витька?
— Успеете вернуться к восьми часам? — строго спросила Лена.
XII
Разумеется, к восьми часам никто вернуться не успел. В пятницу в сторожку пришли только двое руководителей: Лена и Зина. Зина проспала утром, поэтому не пошла вместе с грибниками. Она негодовала на других, поддерживая Лену.
Особенно обидным было то, что вместе с Витькой за грибами пошла его мать, у которой сегодня был выходной день. Ушли, а Гальку свою подкинули в детский сад и преспокойно могут гулять хоть до вечера.
Лена старалась подавить нехорошее чувство по отношению к маленькой Гале с ее вкусными карими глазами.
После вчерашней бури ребята были какие-то подавленные и слушались очень хорошо, несмотря на то, что два раза подходил к сторожке нераскаянный Кук и кричал, правда, издали:
— А я в ваш детский сад не буду ходить! И Коленьку не пущу! Коленька ваш, что ли?
На прогулке обе Гали шли впереди, а Юрик за руку с Леной.
Зина шныряла среди кустов. Хотелось найти хотя бы один гриб. Но разве так близко от дома найдешь?
После обеденного перерыва, когда пришли за маленькой Галей, бабушка Лексевна заявила, что уезжает в город до воскресенья и Галю с собой берет, что в детский сад ее уже не пустит, так как умыла ее и надела все чистое. Пускай дома посидит, а то перепачкается.
Бабушка Лексевна удивилась, что Лена и Зина не пошли за грибами утром, и назвала их ленивыми.
Потом сказала Лене, что у них на грядках травы много, а когда Лена ответила, что не успевает полоть из-за детского сада, бабушка Лексевна покачала головой.
— Ишь, какая! Не хочешь помочь матери!
Скоро вернулись и грибники, голодные и оживленные.
Витькина мама уселась чистить грибы на ступеньках своей террасы. Витька раскладывал подберезники по росту. Аграфена Петровна из окна своей кухни показывала проходящим большой шлюпик, который нашла Томочка. Зина побежала смотреть.
Лена сделала вид, что ничего не замечает, и была очень довольна, что большая Галя и Юрик действительно ничего не заметили, увлеченные постройкой из кубиков.
«Что же это за детский сад! — думала Лена. — Двое ребят — и все!»
Теперь можно было с горечью вспомнить о маленькой Гале, на которую так обидно было смотреть утром.
Этот день тянулся необыкновенно долго.
Вечером, после ужина, Лена пошла в деревню за молоком.
Проходя по улице, она жадно поглядывала на маленьких деревенских ребятишек. Ведь сколько их тут бесполезно шныряет! Пригодились бы для детского сада!
Лена брала молоко у высокой старухи с мужским голосом, которую звали очень странно: Евления Кармилавна. Впрочем, было ли это действительно ее имя, Лена уверена не была: так ей послышалось со второго раза, а переспросить в третий раз она постеснялась.
За молоком в погреб пошла невестка, а сама бабка Евления сидела, раскачиваясь на табуретке, держала в руках внучку и пела низким, мужским голосом:
Баю, баю, баю-у!
Внучку То-ма-рынь-ку-у!
Она выговаривала не Тамара, а Томара.
В деревне все девочки были Тамары, Гали или Тони, иногда Нинки.
Бабка пожаловалась Лене, сколько ей забот с девочкой; все на руках да на руках.
У Лены блеснули глаза.
— Бабушка, а пускай ваша Тамарынька к нам в детский сад ходит, на завод.
Бабка даже раскачиваться перестала.
— Как же ей ходить-то! — прогудела она. — Ведь Томарынька и ходить-то еще не умеет!
Черноглазая и бойкая внучка Томарынька, почувствовав себя не так уже изо всех сил притиснутой бабкиными ручищами, мигом сползла на пол.
И быстро отбежала на четвереньках в самый дальний угол, передвигаясь как-то очень смешно, сидя на согнутой правой ноге, отталкиваясь вытянутой левой и громко шлепая по полу ладошками.
У печки она оглянулась на бабку, сверкнула круглыми, озорными черными глазенками и преважно уселась там.
Когда Лена с полной бутылкой выходила из калитки на улицу, до нее из открытого окна донесся гулкий мужской бас:
Баю, баю, баю-у!
Внучку То-ма-рыньку-у!
По-видимому, девчонка уже поймана, и все-таки придется ей заснуть в могучих бабкиных объятиях.
XIIIВ субботу к сторожке подошли только два человека: директор детского сада и один ребенок — Лена за руку с Юриком.
Они старались не глядеть друг на друга.
Все остальные руководители, — кроме Бобы, как можно раньше отправились за грибами, в самый дальний, самый грибной лес.
А Галя почему не пришла? — спросила Лена.
— Ее Кук позвал с ним играть, — грустно ответил Юрик.
— И тебя звал?
— И меня.
— А ты почему не пошел?
Юрик деликатно вздохнул и ничего не ответил.
Лена играла с Юриком, рассказала ему сказку, погуляла с ним, пройдя до оврага и обратно.
Когда раздался звонок к обеду, Лена спросила:
— Тебе хочется играть с Галей и Куком?
— Да, — сказал Юрик.
— Тогда после обеда можешь не приходить, поиграй сегодня с ними. Все равно, какой же это детский сад, когда только один ребенок! А в понедельник увидим, собираться или нет, хотят они или не хотят. Я тебе завтра скажу.
Она довела Юрика за руку до дому и пошла к себе. После обеда Лена взяла книжку и легла на кровать.
— Ты что же сегодня, Лена, не торопишься в детский сад? — спросила мама.
Лена ответила трагическим голосом:
— Детский сад… распался!
Она была очень благодарна Саше за то, что он даже не улыбнулся и ни словом не напомнил ей про их пари.
XIV— Томочка дома?
Когда Лена входила в квартиру Зайцевых, ее всегда охватывало приятное и в то же время тоскливое чувство.
Цветущие бегонии на окнах. Чистые коврики на чистом полу. Большие, пышные кровати с никелированными шишечками. Буфет, шкаф, добротный высокий сундук, который никогда никуда не ездил. В них можно положить и поставить все вещи, не нужно чемоданов и «городушек». А главное, главное — мужское пальто на вешалке и широкие, огромные, такие симпатичные мужские калоши под ним. Не уложены, не спрятаны куда-нибудь, а стоят в передней, на самом виду, потому что могут понадобиться каждую минуту.
Обе Матрешки были дома. Они сидели в кухне и чистили грибы, неторопливо, но и не медленно, как все, что они делали.
Лена всегда любила грибы — и собирать, и чистить, и есть. Но на эти грибы она посмотрела с холодным равнодушием и даже с враждебностью.
