Валерий Веларий - Случайное знакомство

Валерий Веларий

СЛУЧАЙНОЕ ЗНАКОМСТВО

(святошная история)

Я нежился под душем. Я слушал пение водопроводных труб. Бывает, они поют как флейты. Или как свирель. А иной раз - как могучий орган. А иногда даже не знаю, как что, но только никогда, нет никогда звуки, испускаемые трубами в канализации, не сравнятся с пением водопроводных труб!

Я отделен от мира завесой воды и пара, тело тает в горячих ласках, душа отделяется от тела, увлекаемая трубными трелями водопровода... о, эти трели!.. свист ветра и морской накат, грохот водопада и глас архангела... вот я и сам запою сейчас что-нибудь ...

Взгляд скользит за струями, извивающимися по телу, и цепляется за пятнышко на ноге. Пятнышко движется: это маленький тараканчик пробирается от ступни к колену. Он почти прозрачен, невесом, я совсем не ощущаю его суеты. Отвращения к нему я тоже не чувствую - я мокрый и он вымок, мы сейчас оба очищены водой от пыли и скверны. Мне так хорошо, что даже жалко тараканчика. Облака пара окутывают меня блаженством, а кто-то вынужден куда-то спешить, суетиться, быть может, страдать. Я позвал:

- Эй, усатый! Осторожнее. А то волной смоет. Захлебнешься.

- Ничего, у меня есть акваланг. Хороший. Импортный. Не утопну.

- А если в канализацию затянет? - забеспокоился я.

- Все может быть, - философски заметил тараканчик. - Без глубоководного скафандра в канализации хана. Да ведь не по карману, очень уж дороги они... И где теперь найдешь глубоководный скафандр, чтоб был подогнав по индивидуальному размеру?! Акваланг - и тот благодаря спонсору и знакомствам в лаборатории спецразработок...

Мы помолчали. Снизу, сквозь пение труб, пробились лязг и скрежет. Тараканчик испуганно посмотрел на меня. Я успокоил:

- Это алкаш с пятого этажа и наркоман с десятого выламывают алюминиевую окантовку у лифтовых дверей. Потом сдадут в пункт металлолома, тут же, в подвале соседнего подъезда, и получат денежку на поправку здоровья... - Я увидел, что тараканчик двинулся вперед. - Да ты не спеши. Переведи дух. Трудно живется, небось?

- Да, - кивнул он, - очень уж ты волосатый. Ползти по твоей ноге - все равно что в джунглях продираться.

Над нами затрепетал потолок. Сверху сорвался рой капель, и тараканчика едва не смыло. Он замер и глядел наверх.

- Это верхние жильцы и их гости, - успокоил я его. - Когда разгуляются, ходят друг на друга стенка на стенку... а может, это они так танцуют. Но время от времени опрокидывают мебель и падают с нею на пол. Или на тахту. А этот вот топот - это кто-то из верхних жителей или их гостей, разгорячившись, влетает в ванную...

- Ну и слух у тебя, - уважительно поежился тараканчик. - И как это ты все эти шумы, шорохи и шаги различаешь?

- Ну, поживешь в многоквартирном доме и не то ещё на слух сможешь разбирать! Хоть в ночную разведку ходи... А, слышишь, верхние или их гость хватается в ванной за кран и, вот, слышишь? Ругается! Таково одно из странных свойств многоквартирного дома: если внизу открывают краны, то на верхние этажи надвигается засуха. Пустые водопроводные трубы визжат и дребезжат от злости - воют ещё более мерзко, чем самая крикливая канализация!

Тараканчик молчал. Мне показалось, что он загрусти. Я стряхнул ему на спину каплю с ладони. Он прикрыл лапками голову.

- Послушай, - сказал я ему, - я бы пустил тебя в дом. Был бы ты гостем у нас на новоселье, поглядел бы, как устроились. Долго копили на свое жилье! И вот... пусть смогли купить квартиру только на этаже с коридорной системой, с общими кухнями и кладовками, а все же - такая радость, столько маялись по чужим углам... Только-только закончили обставляться мебелью. Потому мне сегодня так хорошо, и все вокруг нравится, хоть и коридорная система, и жильцы шумят наверху, а наркоманы внизу, и под домом холодный подвал. Новоселье - это... это... ого, кого хошь в гости на радостях позвать можно. Хоть с улицы. Хоть тебя. Слушай, может, правду пишут, что ваша тараканья братия чистоплотная? Кто вас знает, какую дрянь натащите ногами. А жена моя, только въехали, ковер постелила. Ее мечта! Сам понимаешь...

- Да-да, я ничего... - Он пошевелил усиками. - Я могу и тут посидеть. Тихонечко. Отдохну у тебя на ноге. Если ты не против.

- Ну, посиди, - согласился я.

Вдруг мелко и сильно затряслась стена. Я пояснил:

- Это не землетрясение. Это на дворе верхние жильцы и их гости ломятся в пункт приемки металлолома. Жажда мучает! Они где-то нашли металлолом... а то и сперли чего железное... и теперь пытаются поменять в пункте приемки на деньги. Но ломятся и ругаются в голос они зря: закрыт пункт приемки. Заняты его работники: в холодном подвале они вместе с алкашом и наркоманом пропивают то, что сами заплатили им за дюралевую окантовку лифта.

Тараканчик смиренно притих. Мы с важностью молчали. Но тут я увидел, что он пригрелся, почти уже закемарил, - и я окликнул его:

- Видишь ли, какое дело... Я бы сколько хошь с тобой общался, всегда приятно потолковать с понимающим собеседником. Но, такое дело, жена сейчас тоже начнет причепуриваться, придет сюда, станет торопить... Опять же, коридорная система. Соседи - люди все нервные. Крик поднимут - кого это я приваживаю? А мы только въехали, не хочется сразу ссориться. Ну, ты сам понимаешь...

- Да-да, я сейчас пойду. - Он услышал, как сквозь перегородку донеслись слабые старческие ругательства, и осторожно спросил: - Это... соседи?

- Старушка-соседка, - небрежно ответил я. - она сейчас закупоривает дыры за плинтусами и рассеивает по углам кусочки отравленного хлеба. Ее жизнь проходит в войнах с твоими соплеменниками, рыжими тараканами. Они приходят снизу, из подвала - там холодно даже летом.

- Так я пойду, - заторопился вдруг тараканчик.

- Так ты заходи, если что, рад буду пообщаться!

- Не знаю, может быть, - неопределенно протянул он. - спасибо, конечно, но... что-то страшновато у вас тут.

Я прислушался к ворчанию старушки-соседки и подумал, что гибель от яда - жуткая смерть. Посреди дыма и чада корчишься на спине под ногами у людей, дергаешь в конвульсиях всеми конечностями. Я представил, как это выглядело бы, если бы кто-то напустил газы в метро: толпы ошалевших от удушья носятся в дыму в поисках выхода, топчут упавших и сами падают под ноги тем, кто напирает сзади... Бр-р! Пожалуй, лучше погибнуть в честной борьбе со стихией, сражаясь с девятым валом где-нибудь в водосточной трубе под бодрящий трубный рев водяного потока.

- Только у меня просьба, - тараканчик уже собрался в путь. - Ты, когда будешь меня смывать, воду пусти похолоднее, ладно?

- Что за вопрос! Потерплю минуту в холодной. Ради тебя!.. Да и закаляться полезно!

- От горячей воды, - заспешил он с объяснениями, - перегреются баллоны в акваланге. Еще взорвутся! А без акваланга мне крышка.

- А фонарик у тебя есть? - Я не на шутку озаботился. - Там же темно, в трубе-то.

- Был. Да потерялся. Карманов нету, а пришить некому... Ну, всего тебе! - он махнул лапкой.

- Бывай! - и я во всю силу напора пустил холодную воду.

Его унесло. Водоворот над сливным отверстием жадно всосал его, и он сгинул.

Больше мы с ним не встречались.

Но теперь каждый раз, когда я навстречу мне семенит в коридоре таракан, я надеюсь: вдруг это от него? Весточка! Но тараканы пробегают мимо, деловито растаскивая крошки отравленного хлеба. Они с восторженной жадностью наркомана после ломки поедают яд, а потом сзывают на пир друзей и знакомых. А во дворе гремят пальба и взрывы и мелькают цветные огни. Это рабочие из пункта приемки вместе с наркоманом и алкашами да ещё с какими-то шальными подростками жгут и взрывают петарды и фейерверк и ошалело вопят от восторга. Под взрывы дешевой пиротехники ошалело носятся в диком упоении тараканьи компании, и никому нет дела до меня и моего случайного знакомца.

Я вспоминаю, как несло его на гребне волны, и терзаюсь сомнениями: может быть, здесь, среди суеты, гама, чада и отравы он бы выжил?

А старушка-соседка минуту стоит, как вкопанная, смотрит то на снующих тараканов, то за окно - на любителей пиротехники, а потом убегает в свою квартирку и тут же возвращается. В левом кулачке она тискает кусок марли, а правый засунула в карман передника, и сейчас она похожа на террориста, задумавшего покушение.

- Они же не виноваты, что они - тараканы, - бормочу я, и бегу в общую кухню, и спешно заворачиваю колбасу и хлеб и прочую еду в целофановые пакеты. - Они же нам не нарочно вредят. Как сотворены божьи твари, так и живут. Просто живут, и все. Как могут.

- А эти - тоже, да? - старушка зло тычет кулачком за окно, где по ошалелым лицам плывут отблески дворового фейерверка. - И эти тоже ни при чем?! - соседка тычет в потолок, который ходуном ходит от топота верхних соседей. - Все... Все кругом... живут не так! Не по закону! На всех вина! Злыдни!

Она выхватывает из кармана фартука флакон ядохимиката-дезодоранта, закрывает рот марлей - она не камикадзе, не самоубийца! - и гоняется за тараканами и прыскает летучей отравой прямо им на спины.