Как я встретил жизнь - Александра Андреевна Поздеева

Проходя по мостовой, вымощенной камнями такого размера, что смело бы походили на драконьи яйца, я разглядывал людей. Одни веселились, улыбаясь своей новой пассии, и наверняка рассказывали другому человеку о своей личности, очевидно возвышая себя. На свиданиях и в первые месяцы влюбленности всегда так: столько всего хорошего обнаруживается в людях. И благородство, и жажда семейных уз, и порицание неких свойств характера или действий, которыми грешит сам осуждающий. Потом пелена влюбленности спадает, и пассия разглядывает личность во всей красе. У тех, кто говорил про благородство обнаруживается эгоизм последней стадии. У тех, кто слащаво говорил про детей – отсутствие ответственности даже перед самой своей личностью, чего уж говорить об остальных. А осуждающими все понятнее – они сами становятся жертвами своих осуждений. Удивительное свойство лжи на первом свидании.

Вторые – тихо брели себе в одиночестве, раздумывая о бытовых делах вечера. Сделать уроки с ребенком, погулять с собакой, сделать ужин на четверых. И, кстати, ужин на четверых! Это же опять идти в магазин. В общем, типичная жизнь в проявлениях класса трудяг.

Третьим был я. Идя в одиночестве, но думая обо всех других здесь, кроме себя.

Рассматривая лица каждого, я задумался о том, в чем же заключается моя жизнь? Я – студент университета, у меня есть один единственный друг и тот в другом городе. Я никогда не путешествовал дальше, чем до области злосчастного города. У меня нет работы, приносящей мне удовольствие. Есть только неумолимая жажда заработка денег и любимое хобби: копать землю в поисках артефактов древности. Хобби отнюдь не тривиальное, но настолько малооплачиваемое, что я немедленно отказался от идеи становиться ученым. В прочем, это наверно и объединяет нас всех, собравшихся сегодня здесь, на этой мостовой. Жизнь, без малейшего намека на смысл и разочарование от своих несбывшихся желаний.

Постукивая туфлями, я шел дальше по улице, рассчитывая увидеть что? Брожу тут часто, знаю все закоулки. Что же я хотел увидеть? Невидимая сила тянула меня куда-то в темноту, где спрятана судьба. И все же она тянула меня, как магнит. Зайдя в темный переулок, где часто бывали пьяницы я все так же постукивал туфлями. В нос ударил резкий запах мочи, перемешанный со спиртом. Я шел дальше, звук отскакивал от домов и вонзался мне в уши, как дротик. Напряжение росло и давило на грудь, а я все продолжал идти. И вдруг я увидел фонарь, мерцающий оранжевым цветом. Он будто бы говорил со мной азбукой Морзе, выдавая сигналы: «сейчас что-то произойдет». А мотыльки, летающие вокруг света, пытались успокоить его разговор. Пока я пытался понять то, что хочет мне сказать фонарный столб, в переулке появилась женщина. Одета она была не по погоде. Осенние вечера бывают теплыми, но это был явно не тот вечер, ведь мое пальто едва согревало меня! А тут женщина, в грязно-зеленой блузке, с каким-то ярким тюрбаном на голове и в штанах шароварах смотрела на тот же фонарный столб. «Из Индии что ли?» – подумал я. «А даже если из Индии! На улице ужасный холод, а она вышла в таком виде. Скорее всего сумасшедшая».

– Вам чем-нибудь помочь? – спросил я.

В голове конечно же раздумывал: «Идиот. Надо было просто идти домой».

– Это я хотела у вас спросить. Помочь ли вам чем-нибудь?

Я стоял смирно, по моему телу пробежал холодок, словно играя со мной.

– Мне? Помочь? Да вроде не нужна мне помощь. Ведь это я в пальто, а не вы.

– Не имеет значения в чем вы живете. Имеет значение то, хотите ли вы жить.

Я опешил. Никогда подобного я не слышал от какой-то женщины. Внутренний критик продолжал гнать меня с улицы, а любопытный ребенок, решил спросить:

– При чем тут то, хочу ли я жить? Конечно хочу!

Женщина повернула на меня свою голову. Фонарь освещал ее плечи, они были шоколадного цвета. Ее нос, он был с едва заметной горбинкой. И ее грудную клетку. Худощавую, на которой видны все ребра. Она пошла ко мне навстречу и, подойдя ко мне на расстояние вытянутой руки, я увидел ее лицо. Она была ни на кого не похожа. Ты можешь знать как выглядят марокканец или как поведет себя француз, когда ему не понравится человек, но ее лицо – это будто смесь. Один глаз был зелено-голубой, а второй настолько черный, что сливался со зрачком. Кожа ее тоже была неоднородна. Как пазлы. Разные оттенки фигурировали в этом сумбуре. Казалось, что ее писал Пикассо. На лице еще было что-то вроде родимого пятна, расположенного на левой щеке. Губы ее были обычного размера и выражали спокойную улыбку.

«Нет, она наверно точно сумасшедшая».

– Я не сумасшедшая, – сказала женщина.

Я смутился.

– Я и не думал про вас такое. Кто вы?

– Я – жизнь.

Я смутился еще больше и уже залез рукой в карман, чтобы в случае чего вызвать полицию.

– Не надо вызывать полицию, я пришла ответить на твои вопросы.

Я промолчал.

– Ты недавно задавал вопросы о том, почему ты не можешь обрести работу, почему тебе не везет в личной жизни, почему жизнь заставляет тебя страдать в твоей конуре. Ведь ты говорил: «За что мне все это. Когда я буду счастлив?». Теперь я пришла и отвечу тебе на вопросы.

Я стоял неподвижно. Я действительно задавал такие вопросы себе в последний год. Переезд, безденежье, куча возможностей и ни одной совпадающей с моим желанием. То же и с женщинами.

– Откуда вы знаете про то, что говорил я?

– Я знаю все обо всех. Ведь я жизнь.

Внутренний задира во мне проснулся, и я спросил:

– А что вы скажете о владельце вот того бара, за углом?

– Он страшно несчастлив. Проиграл свою квартиру и живет теперь на мешках с картофелем в каморке. Жена его ушла после этого случая. Правда, теперь она равнодушна ко всему, что происходит в ее жизни.

Я был поражен. Владелец бара действительно развелся и проиграл квартиру в карты. Я уже не мог у него занимать выпивку в счет долга.

– Хорошо, и о чем же вы хотите поговорить со мной?

Жизнь ответила:

– Я хочу убить тебя.

Я снова остановил взгляд на ней и впал в ступор.

– Убить? Меня? Но за что?

– За то, что ты не ценил свою жизнь. Зачем она тебе, если