Валентин Катаев - Остров Эрендорф

Матапаль нахмурился.

– Мистер Эрендорф, я просил бы вас быть менее экспансивным и более серьёзным. Вы, кажется, забываете, что через двадцать девять дней земной шар будет лыс, как голова моего первого секретаря, если не считать маленькой коричневой бородавки возле его левого ослиного уха.

Эрендорф засуетился.

– В таком случае не будем терять ни минуты. Бежим! Чёрт с ним, с пикантным сюжетцем. Моя шкура мне дороже.

Матапаль показал восемь золотых зубов.

– Вот это я понимаю. Теперь я слышу голос зрелого мужа, а не ребёнка. Итак, вы, значит, согласны на моё предложение организовать остров в Атлантическом океане но всем принципам идеального капиталистического общества, великим знатоком и критиком которого вы у нас почему-то считаетесь вот уже сто двадцать лет?

– Согласен ли я?! О, конечно, только, ради бога, едем как можно скорей! Едем и едем!

– Увы, – заметил Матапаль, – это не так-то просто…

– Как? Вы не знаете адреса этого острова?

– Нет, я точно знаю, где он находится, но, к сожалению, мы не можем немедленно на него переехать.

– Почему же, чёрт возьми?

– Этот остров не принадлежит нашим Штатам. По наведённым мною справкам, он является частной собственностью какого-то бывшего мексиканского президента.

Мистер Эрендорф стукнул кулаком по парапету.

– Так в чём же дело? Мы атакуем бывшего президента; мы вторгнемся в его владения; мы возьмём бывшего президента за шиворот и выбросим его в два счёта в Атлантический океан… Не будем же медлить… За мной!

– Э, нет, – грустно покачал головой Матапаль. – Приступая к организации идеального капиталистического мира, мы не можем с первых же своих шагов в этой области нарушить первый и основной принцип капитализма – священное право собственности.

– К чёртовой матери право собственности, – сквозь зубы пробормотал Эрендорф, поспешно надевая пиджак, висевший на гвоздике у шезлонга. – Что ж в таком случае прикажете делать? Гибнуть? Покорнейше благодарю! Только не я!

Эрендорф замахал руками.

– Спокойствие! – сказал Матапаль. – Дело вовсе не так плохо. Мы должны не завоевать остров, а купить его. Тогда только организация будущего общества будет покоиться на твёрдой, законной базе.

Эрендорф кисло поморщился. Он прохныкал:

– Ой, боже мой! Вот где у меня сидят ваши принципы! Сто двадцать лет повторяю я в своих романах, что никаких принципов вообще не существует! Бросьте! Идём же вторгаться в бывшего президента!

– Мы должны купить остров, – ледяным голосом сказал Матапаль. – Ни на какие другие комбинации я не согласен. У нас хватит времени и денег на эту небольшую торговую операцию.

Эрендорф увял.

– Слушайте, так, по крайней мере, это надо сделать как можно скорее! Прежде всего надо будет навести справки об этом великолепном экс-президенте.

– Справки уже наведены. Фамилия президента Мигуэль-де-Санто-Мадраццо. Место жительства неизвестно. Теперешняя профессия – шулер. Приметы: левый глаз стеклянный, на подбородке отпечаток бронзовой ножки подсвечника, сильно прихрамывает на правую ногу. Азартен.

– Это всё, что вам известно?

– Все.

– В таком случае едем. Ставлю сто печатных листов против небольшого лирического стихотворения, что вышеупомянутый экс-президент находится в данный момент где-нибудь в одном из залов моего игорного дома в Монте-Карло.

– Не исключено, – сказал Матапаль.

– Ещё бы, – подтвердил Эрендорф, поудобнее усаживаясь в мотор и подвигая подушку Матапалю. – Ещё бы! Где ж ему и быть, этому великолепному мексиканцу, как не там?

Машина рванула вперёд.

Мне кажется, что я слишком затягиваю действие романа. Пора бы уже переселить Матапаля, Елену, Гранта, доктора Шварца и Эрендорфа на таинственный остров в Атлантическом океане, тем более что там предстоит интереснейшая встреча Елены и Джимми. Кроме того, не мешало бы вспомнить и о Ване. Ведь его репутация до сих пор не восстановлена, а до конца романа не так уж и далеко.

Я не говорю о Пейче, дела которого, с переходом почти половины газовых групп на его сторону, значительно поправились. Скажу больше: ещё немножко и при поддержке интернациональных революционных армий рабочие захватят власть в свои руки.

Однако ничего не поделаешь, приходится рассказывать всё по порядку. Постараюсь, по крайней мере, быть кратким.

Матапаль и Эрендорф вышли из автомобиля и, пройдя безукоризненную пальмовую аллейку, стали подниматься по широкой мраморной лестнице игорного дома, мимо красно-золотых лакеев.

Едва они прошли два десятка лакеев, как двери игорного дома с грохотом распахнулись.

Человек пятнадцать красных и потных игроков во фраках, потрясая над головами подсвечниками, ринулись вниз по лестнице.

Впереди них сломя голову катился, хромая на правую ногу, джентльмен с вырванной манишкой, которая громко хлопала по его волосатой груди.

Растерзанный джентльмен с вырванной манишкой в мгновение ока докатился до Эрендорфа и, обхватив трясущимися руками его полосатые штаны, спрятал шафранное черноусое лицо под щёгольской пиджак писателя.

– Ради бога… – залепетал он. – Скажите им, что грех драться подсвечниками… Они не имеют права… Я же не отказываюсь заплатить… Тут произошло явное недоразумение…

– В чём дело? – строго спросил Матапаль у игроков.

Передний игрок помахал подсвечником и сказал:

– Этот негодяй приклеил шестёрку к подкладке левого рукава, но это не так важно… Кто из нас без греха! Чёрт с ним… Важно, что он не платит проигрыша. Местные законы не только не воспрещают бить за долги, но даже, напротив, поощряют это. И вы не имеете права скрывать негодяя. Выдайте его нам добровольно!

Игроки грозно наступали на Эрендорфа.

– Я заплачу! Честное слово президента – заплачу! – зарыдал джентльмен с вырванной манишкой, ползая у ног Эрендорфа. – Только пусть они спрячут подсвечники.

Эрендорф выступил вперёд.

– Джентльмены! Вы, кажется, не узнали меня? Всмотритесь: я Эрендорф, и мне принадлежат как местная территория, так и местные законы. Этот взволнованный оливковый господин находится под моим покровительством.

Игроки склонились перед строгим, но справедливым Эрендорфом.

– Прошу вас, – сказал Эрендорф, многозначительно подмигнув Матапалю. Прошу вас, растерзанный джентльмен, встаньте и изложите всё в двух словах.

Джентльмен с вырванной манишкой робко поднялся на ноги и, на всякий случай спрятавшись за спиной Матапаля, сказал:

– Я проиграл им всё. Я не предполагал, что коса может до такой степени найти на камень. Я даже проиграл им экземпляр "Треста Д. Е.",четырнадцатое издание на одном из семидесяти пяти наречий экваториальной Африки, а ведь это – библиографическая редкость. Ей цены нет! Наконец, у меня больше ничего не осталось, кроме этого проклятого острова на Атлантическом океана одиннадцати градусов восьми секунд восточной долготы и тридцати трёх градусов семи минут южной широты, который никто не хочет покупать. Я оцениваю его минимум в пятьсот фунтов, а эти негодяи дают за него восемнадцать. Этот остров мне дорог, как память; кроме того, быть может, на нём есть какие-нибудь там залежи – уголь, нефть. Почём я знаю!

– Ни черта на твоём паршивом острове нет, кроме пары обезьян и облезлой кокосовой пальмы! – воскликнул один из игроков. – Я наводил справки. Одним словом, давай деньги, или мы тебя распакуем по всем правилам!

Тогда раздался нежный, воркующий голос Матапаля:

– Господин бывший президент Мигуэль-де-Санто-Мадраццо, я покупаю ваш остров за тысячу фунтов. Получите пятьсот фунтов задатку. Прошу вас, уладьте свои счёты с этими джентльменами, и мы можем отправиться к ближайшему нотариусу, чтобы оформить нашу сделку.

– Тысячу фунтов! – воскликнул Эрендорф с притворным неудовольствием. Нельзя сказать, чтобы это было адски дёшево. Всё-таки остров, как-никак…

Через час, совершив все формальности у нотариуса, Матапаль и Эрендорф ехали назад.

Где-то недалеко вздыхало море, полное звёзд и огней. Шоссе бесшумно летело под шинами мотора… Сзади, среди пальм, тысячами окон пылало и переливалось казино, где оранжевый президент, проиграв последнюю сотню, полученную за остров, поставил на даму пик единственную оставшуюся у него ценность – стеклянный глаз, оцененный в полтора доллара.

Общедоступный ветерок нежно овевал воспалённую голову Эрендорфа, в которой бесновались проекты организации острова.

Третий лакей шестнадцатого секретаря мистера Матапаля, Батист Линоль, на цыпочках прошёл через приёмную, выключил люстру и поднял шторы. Было уже почти светло.

Батист поудобнее уселся в малиновое кресло, зевнул, вытащил из кармана пудреницу, пилочку для ногтей, лик, щёточку для усов, щёточку для бровей и круглое зеркальце.

Разложив все эти галантные предметы первой необходимости третьего лакея, Батист повернулся к окну и стал тщательно выдавливать угри на большом, мясистом носу. За истёкшие сутки их появилось три штуки. Это было ужасно.