- Давайте поручим это дело Фрузе, - подал голос Володя. - Ты, Фруза, согласна?
- Я не возражаю... - И, помедлив, произнесла: - Вот что, ребята... Буду с вами откровенна... Задание создать подпольную группу в Оболи я получила от подпольного райкома партии... - Фруза приподнялась с места, лампа на столе выхватила из сумрака ее покрывшееся румянцем лицо. - Да, ребята, не удивляйтесь! Подпольный райком партии существует и действует. Подпольный райком комсомола - тоже. Они будут руководить нашей работой, нашей предстоящей борьбой с фашистскими извергами. Вы знаете, как гитлеровцы расправляются с нашим народом? Мы, комсомольцы, не можем пассивно наблюдать за этими зверствами. А если и погибнем... что ж, теперь война. Гитлеровцы завтра каждого из нас могут расстрелять уже только за то, что мы комсомольцы... Итак, наше сегодняшнее решение создать подпольную организацию должно остаться глубокой тайной... Давайте, ребята, поклянемся друг другу, что тайну мы сохраним! Что будем бороться с гитлеровцами, не щадя своей жизни. Я первой готова дать такую клятву.
"Я, комсомолка Ефросинья Зенькова, клянусь отдать все свои силы и свою жизнь беспощадной борьбе с гитлеровцами..."
И страстные, идущие от сердца слова, произнесенные Фрузой, словно зажгли остальных. Ребята поочередно вставали с места, называли свое имя, фамилию и торжественно произносили слова клятвы.
Так в зимний декабрьский вечер в небольшой белорусской деревне Зуе, возле Оболи, в избе Володи Езовитова, родилась Обольская подпольная комсомольская организация.
Глава восьмая
Как-то рано утром Володя заглянул к себе на чердак. Вынул из тайника приемник. Включил... Время для приема передачи Совинформбюро было неурочное, и Володя почти не рассчитывал на удачу. И вдруг знакомый голос Левитана:
- "Говорит Москва!.. Говорит Москва!.. "
После короткой паузы:
- "В последний час... Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы. Поражение немецких войск на подступах к Москве".
У Володи перехватило дыхание, сильнее забилось сердце.
В приемнике раздался сильный треск. Володя низко склонился над ящиком:
- "Шестого декабря 1941 года войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери..."
Голос диктора вдруг ослаб, куда-то исчез. Володя дрожащими от волнения руками взялся было за рычажок, но голос снова пробился сквозь сплошной шум и треск:
- "... После перехода в наступление с 6 по 10 декабря частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше четырехсот населенных пунктов..."
Сообщение о разгроме немцев под Москвой словно ярким лучом озарило холодный, полутемный чердак. Нужно было что-то немедленно предпринимать. Схватив шапку и одеваясь на ходу, побежал к Евгению.
- Женька!.. Разгром немцев под Москвой начался! - радостно прошептал он, встретив Евгения на крыльце. - К вечеру приходи ко мне, а я побегу к Фрузе. Ты понимаешь, какое это событие!
В день, когда Володя принял сообщение о разгроме немцев под Москвой, ничего не подозревавшая об этом огромной важности сообщении Зина тоже встала до рассвета. У нее было свое, маленькое, событие - день рождения Гальки.
Свой подарок сестренке Зина готовила в большом секрете, особенно от любопытных "братьев-разбойников".
С нетерпением Зина ждала, когда Галька проснется. И вот та зашевелилась, повернулась на другой бок, открыла глаза и удивленно уставилась на лежавшую рядом куклу, величиной с оставленную в Ленинграде Ольгу, но сшитую из разноцветных лоскутков. Ноги куклы были сшиты из зеленого сатинового обрезка, руки - из синего бархатного лоскутка, платье желтое, ситцевое.
Плотно набитая ватой, с маленькой фарфоровой головкой, обнаруженной Зиной в свалке старого тряпья, кукла выглядела почти как настоящая.
Галька порывисто села на постели, взяла куклу на руки.
- У тебя теперь новая Ольга... - улыбаясь, сказала Зина и поцеловала сестренку.
Подарок вызвал у Гальки бурный восторг.
- Моя!.. - радостно взвизгнула она, очевидно не веря еще своим глазам и прижимая Ольгу к груди.
С куклой она не расставалась весь день. Раздевала и снова одевала, укладывала спать, кормила, поднося к губам куклы ложку с воображаемой едой.
- Ешь! - приказывала Галька. - Давно я тебя не кормила. Недосуг было. Сами голодные сидели. Тетя Ира и Солнышко нам хлебушка носят. Поняла?.. А сейчас спи. Нечего прохлаждаться! Ведь мы не дома. Вот вернемся в Ленинград, тогда заживем...
Праздновать день рождения сестрам долго не пришлось. Явился комендант поселка и выгнал всех, кто находился в бараке, расчищать от снега дорогу.
День выдался вьюжный. С ночи валил густыми хлопьями снег, засыпав все тропинки и дорогу к поселку. На расчистку собралось человек пятнадцать, главным образом женщины и подростки.
Легко одетая, Зина быстро озябла на студеном ветру. Лопата то и дело вываливалась из коченеющих пальцев. Когда Зина обернулась, чтобы поднять ее, она увидела на дороге быстро шагавшего Володю. И хотя воротник его короткого овчинного тулупчика был высоко поднят, он тоже заметил двоюродную сестру. Подойдя к Зине в увидя на ее глазах слезы, поднял лопату:
- Отдохни пока... - и сам вместе с другими принялся расчищать дорогу.
Закончив работу, он отдал Зине лопату, при этом успев шепнуть о том, что услышал по радио.
- Бегу в Ушалы, к Фрузе, - сказал он и торопливо зашагал в соседнюю деревню.
Володя был вторым гостем у Фрузы в Ушалах. Накануне, когда уже надвигались сумерки, в калитку Зеньковых чуть слышно постучали.
- Кого это на ночь глядя принесло? - удивилась мать Фрузы и пошла открывать. Минуту спустя она ввела в избу закутанную по самые брови в темный полушалок женщину в ватнике и подшитых валенках.
Гостья поздоровалась и медленно развязала полушалок.
На Фрузу пытливо глядела румяная от мороза сероглазая девушка с круто изогнутыми темными бровями. Глядела с лукавой усмешкой, словно спрашивая: что, не узнаешь?
Фруза обомлела: перед ней стояла хорошо знакомая ей еще с довоенного времени секретарь райкома комсомола.
- Зови меня просто Наташа... - улыбаясь, предупредила гостья и спросила: - Отогреться можно у вас?
- Ну что за разговор... как же!.. - заторопилась Фруза, помогая Наташе раздеться, и увела к себе в горницу. - Задание я выполнила, - рассказывала Фруза Наташе. - Подходящие ребята есть. Наши школьники. На днях снова собираемся...
- Тебя райком партии утвердил организатором и руководителем подпольной группы. Я за тебя поручилась... Помню, тебе перед войной комсомольский билет вручала... Сохранила его?
Вместо ответа Фруза сняла с колышка праздничное платье и прощупала зашитый в подол комсомольский билет.
- Вот здесь.
Домашние Фрузы уже давно легли спать, а девушки все беседовали. Наташа инструктировала Фрузу, как нужно вести себя на подпольной работе. А утром, незадолго до прихода Володи, секретарь подпольного райкома комсомола ушла.
На следующий день после визита Володи в Ушалы в Оболи на заборах и телеграфных столбах появилось с десяток рукописных листовок с сообщением о разгроме немцев под Москвой и начавшемся наступлении Красной Армии.
Листовки переписали и расклеили Евгений, Илья, Маша Дементьева и Фруза Зенькова.
Подпольная комсомольская организации в Оболи, состоящая пока из восьми человек, начала действовать.
О разгроме немцев под Москвой и успешном наступлении советских войск на Западном, а затем и на Калининском фронтах скоро стало известно не только в Оболи, но и в окрестных деревнях.
Встречаясь у бабушки с дядей Ваней, который, работая на складе, теперь больше, чем кто-либо из ленинградцев, общался с разными людьми, Зина первым делом спешила спросить:
- Ну как наши, что слышно?.. Наступают?
- Судя по всему, произошел крутой перелом в войне... - отвечал дядя Ваня, вынув кисет и затягиваясь махоркой, и делился своими наблюдениями: Немцы встревожены... Все время в разговоре у них - Москва!.. Москва!.. Говорят, есть секретный приказ Гитлера расстреливать своих отступающих, чтобы задержаться на месте.
- Значит, скоро поедем домой?.. - радовалась Зина.
Но дядя Ваня, задумчиво качая головой, расхолаживал ее:
- Вряд ли скоро... Вгрызаются немцы в нашу землю. Новые укрепления вдоль железной дороги и шоссе строят. Своими глазами видел.
Зина и сама заметила, как усилилось движение поездов. Со стороны Полоцка чаще обычного стали проходить эшелоны с войсками и военной техникой, а в обратном направлении - из Витебска в Прибалтику - следовали санитарные поезда.
- Немцы уже не скрывают своего поражения. Об этом только и разговор в столовой... - рассказывала дома Солнышко, немного знавшая немецкий язык. Много обмороженных с фронта везут.
