Туземные жители Константины имеют очень характерные лица, и если арабы, гордо прогуливающиеся по городской площади в Алжире в своих оборванных бурнусах, имеют вид персонажей из балета, то про жителей Константины этого сказать нельзя. Нигде так, как здесь, не сохранило арабское племя свой характер, нравы и обычаи, и тем более нигде не найти туземного населения трудолюбивее и деятельнее.
Чтобы лучше понять жизнь арабов, надо обойти узкие и извилистые переулки, которыми усеяна низменная часть плоской возвышенности в Константине. Там масса маленьких лавочек, принадлежащих маврам, евреям и кабилам; одни продают, другие тут же, под открытым небом, выделывают тысячи предметов из кожи, которая идет и на упряжь лошади, и на наряд ее господина, а также не менее многочисленные и разнообразные изделия из тканей и шерсти, как, например, бурнусы и ковры.
Дилижанс в Батну отправлялся лишь в семь часов вечера, и детям хватило времени отдохнуть и отлично закусить перед отъездом. Нечего говорить, что они горячо поблагодарили семейство Дюрозье за ласковый прием, обещая снова их посетить при возвращении через Константину.
Шесть лошадей, запряженных в дилижанс, выглядели тощими и изнуренными, но дорога оказалась хорошей, и поехали довольно быстро. Скоро наступила ночь; по своему обыкновению, юные путешественники тотчас же заснули.
В Батне детей ожидало новое разочарование, еще более тяжкое, чем все предыдущие.
Выходя из двора гостиницы, где остановился дилижанс, Жан увидел егеря в полувоенной форме, который расхаживал по улице, засунув руки в карманы. Подойдя к нему, мальчик спросил, не знает ли он, где живет Томас Кастейра.
– Не знаю, – отвечал егерь, – а впрочем, это, может быть, тот самый господин, который обедал вчера у нас в казармах. Кажется, поручик так его называл.
– А где этот господин?
– Не знаю. Может быть, господин поручик знает, пойдемте к нему. Он в доме лавочника Камизотти; отсюда всего пять минут ходьбы.
По счастливому случаю, этот офицер оказался как раз тем поручиком Шасерье, к которому у Жана было письмо от Лефильеля. Благодаря этому знакомство состоялось быстро. Поручик сообщил детям, что он действительно обедал накануне с их дядей, но что господин Томас Кастейра на рассвете уехал в Бискру с одним из своих приятелей, капитаном Мартеном.
– Но они пробудут в горах не более двух суток, – прибавил офицер. – Послезавтра, в понедельник, капитан Мартен дежурный, поэтому ему необходимо быть здесь к девяти часам утра.
Положительно бедным детям не везло. Прибудь они в Батну несколькими часами раньше, они непременно поймали бы своего неуловимого дядю. Видя, как опечалили мальчиков его слова, поручик постарался их утешить:
– Не огорчайтесь, – говорил он, – ведь вам придется подождать всего два дня. Стоит ли об этом говорить!
Нечего делать, приходилось ждать. Да и что они могли предпринять? Ехать в Бискру? А если они разъедутся с дядей? Это легко могло случиться, тем более что дядя мог вернуться ночью. Жан решил подождать, так как скромных средств детей на два дня должно было хватить. Он спросил у поручика совета, где бы им остановиться, и тот дал им своего денщика, который проводил мальчиков в гостиницу вдовы Сюрло. Там они нашли вполне удобное и недорогое помещение.
Но решение далось Жану нелегко: ему хотелось тотчас же ехать в Бискру.
Дети позавтракали в довольно грустном настроении и пошли гулять, чтобы как-нибудь убить время.
В Батне смотреть было почти нечего. Этот городок, когда-то служивший лагерной стоянкой герцогу Омальскому, в настоящее время сделался довольно важной стратегической позицией, но характер его – чисто военный. В городке есть церковь, хлебный магазин, мавританские бани, арабская почтовая контора, два общественных сада и две аллеи. Вот и все развлечения, которые он может предложить путешественникам, попавшим в эти края.
Поручик Шасерье, которого маленькие Кастейра встретили во время прогулки, посоветовал им осмотреть в окрестностях города кедровый лес в Белесме и маленькую деревушку Ламбезе, в которой есть знаменитые римские развалины. Но так как день уже клонился к вечеру, то Жан предпочел вернуться с братьями в гостиницу и отложить эту прогулку до следующего дня.
Кедровый лес в Белесме расположен на расстоянии пяти километров к северо-западу от Батны, на склоне Джебель-Шеллаты, его площадь – не менее четырех тысяч гектаров. Войдя в него, дети были поражены размерами растущих в нем огромных деревьев. Некоторые из них имели до шести метров в окружности, и их гордые вершины возвышались метров на двадцать от поверхности земли. Рядом с этими великанами наши три спутника были похожи на муравьев. Земля была усеяна кедровыми шишками и покрыта кедровыми иглами, по которым нога скользила, как по паркету.
С удовольствием погуляв пару часов в этом великолепном лесу, дети вернулись в гостиницу, позавтракали с большим аппетитом и отправились в деревушку Ламбезе, которую поручик также советовал осмотреть.
Ламбезе лежит в одиннадцати километрах к югу от Батны, в живописной лощине. Главный и, в сущности, единственный интерес в ней представляют римские развалины, часть которых превосходно сохранилась. Археологи особенно восхищаются развалинами храма Эскулапа[24], древними гробницами, Триумфальной аркой Септимия Севера[25] и преториумом[26]. Чтоб описать их подробно, понадобились бы целые тома. Но наши путешественники отнеслись к этим древним памятникам достаточно равнодушно. Эти живописные груды камней мало что говорили их детскому воображению. Совсем иное чувствовали они во время своей утренней прогулки в лесу, между исполинскими деревьями, на вершины которых они не могли смотреть без того, чтобы голова у них не закружилась; господствовавшая там тишина наполнила их души невольным благоговением.
Когда они возвратились из Ламбезе, г-жа Сюрло сказала им, что за ними приходил егерь от поручика Шасерье.
– Верно, дядя приехал! – воскликнул Мишель.
«Вряд ли, – подумал Жан про себя, – если бы дядя приехал, он сам пришел бы к нам, а не прислал за нами солдата. Может быть, он даже вышел бы нам навстречу, чтобы поскорей обнять нас».
К сожалению, его опасения оправдались: дядя и на этот раз ускользнул от них.
– Право, можно подумать, – сказал поручик, опечаленный не менее детей, – что ваш дядя нарочно от вас прячется. Представьте, как раз в то время, когда он с капитаном Мартеном собрался ехать из Бискры в Батну, какой-то туземец из Улед-Дауда пришел сказать ему, что старый черный лев, которого он уже две недели ищет по всем окрестностям, объявился около горы Бу-Изель. Дядя ваш тотчас же сказал капитану: «Отправляйтесь без меня, Мартен, и скажите товарищам, что не пройдет и недели, как я принесу им такую львиную шкуру, какую им нечасто приходилось видеть». С этими словами он расстался с капитаном и ушел с арабом из Улед-Дауда и со своим карабином, с которым никогда не расстается, на Бу-Изель.
– Видите, – сказал Жан, – я был прав, что не хотел дожидаться дядю в Батне. Если бы мы поехали прямо в Бискру, мы бы встретились с ним раньше, чем он отправился на Бу-Изель. А теперь Бог знает, когда мы увидимся с ним…
– Полно, вы не знаете своего дядю! Как ни хитер черный лев, а Кастейра с ним живо справится.
Жан не отвечал; он уже твердо решил, что делать. Он сказал себе, что поступит так, как должен бы был поступить двумя днями раньше, вместо того чтобы послушаться поручика Шасерье.
«Теперь хоть бы мне пришлось ехать за дядей до самого Бу-Изеля, – думал он, – я не остановлюсь до тех пор, пока не догоню его. Денег у меня довольно, чтобы взять места в дилижанс из Батны в Бискру и заплатить за все, что мы израсходовали у вдовы Сюрло. Отчего же нам не ехать? В дилижансе мы не устанем, а опасности я не вижу. До сих пор с нами не случилось ничего особенного, а как нас пугали, как отговаривали ехать!.. Авось и на этот раз все обойдется благополучно. Сказал же мне капитан Гастальди: “Если тебе будут говорить о смерти, иди прямо на нее и посмотри ей в глаза; это лучший способ узнать, есть ли она на самом деле”».
Думая так, храбрый мальчик поблагодарил поручика за его доброту и простился с ним, не сказав, однако, что он намерен делать. Затем он пошел в контору дилижансов, которые ходили в Бискру, и взял три места на империал[27] дилижанса, который отправлялся на другой день утром.
Вперед – во что бы то ни стало!
Места на империале были взяты из экономии. С них было все отлично видно, но зато солнце грело немилосердно. По мере того как дилижанс приближался к степи, становилось все жарче. Гораздо удобнее было бы путешествовать в этих краях ночью, но дороги здесь так плохи, что это просто невозможно. На самом деле из Батны в Бискру и вовсе нет дороги; только кое-где в самых неудобных местах положены бревна, а в сущности, эта дорога – не более чем след, оставленный проходящими караванами.
