– А я помню, где сидела в первом, – шепнула Наташа Нике, – на второй парте.
– А я тут же, на третьей, – сказала Ника.
– Какая ты постоянная! – покачала головой Наташа.
– Да уж. Я и сама не рада своему постоянству, – засмеялась тихонько Ника.
За учительский стол прошла Галина Евгеньевна. Окинула всех изучающим взглядом.
– Здравствуйте, дети! – поздоровалась полушутливо.
«Дети», смеясь, встали и как тогда, одиннадцать лет назад, нестройно ответили:
– Здра-авствуйте!
И засмеялись все. Ну и басы у парней! Испугаться можно!
Парни стояли вкривь и вкось, кто-то сутулился за маленькими столами, кто-то выставил ногу в проход. Наряды девушек не позволяли им криво стоять, выпрямились как свечки. Как тогда, в первом классе.
– Ровнее, ровнее встали, та-ак. Плечики вперед… – командовала Галина Евгеньевна.
Никто и не подумал переменить позу. Кед поморщился, как от зубной боли.
– Ну что ж, мои дорогие… Сначала мы спешим во взрослую жизнь, а потом мечтаем вернуться в детство?
Она, наверное, себе вопрос задала, потому что выпускников в детство еще не тянуло. Никто не ответил. Только некоторые пожали плечами, выражая несогласие.
– Садитесь.
Шумно сели.
А на экране, висящем на классной доске, уже мелькали кадры первого «В» класса одиннадцать лет назад. Малявки! Вот они, держась за руки, парами возвращаются с торжественной линейки в класс. Стриженые чубчики, а у Акима сзади хвостик. Маленький Кимка Зимин споткнулся, чем сейчас вызвал приступ хохота. Как трогательно!
Ника улыбнулась и повернулась посмотреть на Акима, чтобы сравнить: какой ей нравится больше – маленький Аким Зимин или большой? Оба хороши.
И снова перевела взгляд на экран.
Вот Тимофей Ганов так дернул за руку отставшую Надю Воробьеву, что она чуть не упала. Снова смех! А вон и Ника – тот же ободок поверх головы с кокетливым белым бантиком. Маленькая Ника закусила губу, а потом чему-то во весь рот улыбнулась. И все увидели, что у нее не хватает двух передних зубов. Новый приступ хохота!
– А сейчас-то Дымова зуба-астая! – произнес сквозь смех Папуас.
Кто-то умный, хороший сохранил фильм, снятый еще на видеокассету одиннадцать лет назад.
– Народ, кто киношку снимал? – громко спросил Тимофей.
– Мой папа! – повернулась к нему Саша Пеночкина.
– Дашь переписать?
– Конечно! Только лучше сразу на диск!
– А потом мне!
– И мне!
– Пенка, принимай заказы! На билет в Москву заработаешь! В институт-то поедешь поступать? С каждого рви по тыще!
Галина Евгеньевна оглянулась на погасший экран, провела рукой по седым старомодным кудряшкам и рассмеялась:
– Ну что, дорогие первоклассники! Начнем первый в жизни урок?
Ребята тоже рассмеялись. И в то же время все невольно сели пособранней, руки положили перед собой – одна на другую, изображая законопослушность далекой школьной жизни.
– А в самом деле, ребята, – добавила учительница, – урок-то у вас, увы, последний!
– Вот и хорошо! – выкрикнул Кед.
– Виктору надоела школа… – Галина Евгеньевна покачала головой. – Витя, а ты помнишь, когда за тобой приходила мама после уроков, как ты плакал – не хотел уходить домой?
– Правда, что ли? – спросил Витек. – Ничего себе! Ни за что не поверю!
– Да, дорогой. Вы любили школу, любили учиться. – Она помолчала, рука отделила тоненькую стопку тетрадок, другая рука поворошила получившийся веер, и тетрадки снова легли в общую стопу. – Что сказать вам сейчас?.. Гляжу я на вас, таких молодых и красивых, и сердце радуется. Много говорить нет смысла. Надеюсь, все в вашей жизни будет хорошо. Вы все найдете в ней свое место. А сейчас, Виля Вельс, ты у нас был старостой, раздай, пожалуйста, тетрадки с диктантами за четвертый класс.
– Диктанты за четвертый – ух, ты круто! – одобрил Митя Алешин.
– Да зачем они нужны? Что, работа над ошибками? – проныл Витек.
Виля взял стопу тетрадок, которую протянула ему Галина Евгеньевна, и пошел по рядам.
Ребята не стали разглядывать свои древние манускрипты, многие небрежно свернули тетради трубочкой.
– Жду в этом классе ваших деток, – сказала на прощание Галина Евгеньевна.
Она осталась там, в прошлом, а одиннадцатиклассники повалили по коридору дальше.
Заглянули в библиотеку. Тут их встретила лучезарная Надежда Борисовна. Тоже добрые пожелания. Столовая – та же история. Всех угостили пирожками с капустой – их школьный народец любил покупать чаще всего. Акиму выдали слоеный язык – он его выбирал.
– А-а, вот почему у Зимина язык подвешен! – предположил кто-то.
– Раньше не мог догадаться? – сказал Аким, уплетая слойку и стряхивая с пиджака крошки.
Спортивный зал с огромными, в полстены, зарешеченными окнами. Физрук Олег Иванович – как всегда, в синем спортивном костюме, только мяча под мышкой не хватает. На груди, как утиный клюв, красный свисток.
Олег Иванович вел уроки физкультуры до восьмого класса у всех выпускников, а в восьмом ребята разделились, и у девочек физкультуру стала преподавать Диана Дмитриевна.
– Ну что? Хотите побегать? – спросил Олег Иванович. – Давайте устроим эстафету с мячом. Прямо сейчас. Готовы?
– Не-ет, не готовы!
– Не хотим!
– Хватит, набегались.
– Ну и хорошо. Бегайте теперь по всему миру.
– О, это нам подходит!
– Да, парни, – вспомнил Олег Иванович. – Кто-то из вашего класса кеды забыл на последнем уроке.
– Я! Я забыл! – закричал Витек.
– Возьми в тренерской, Виктор.
– Да пусть у вас остаются. На память о Кетыче.
– Кеды от Кеда, – сострил Кимка, – под стекло их, в витрину!
– Вилька, собери ты тетради обратно, мешают! – попросил Тимошка. – И в класс оттащи. Как старосту тебя прошу!
– Ганов, как староста я это тебе поручаю, – ответил Виля и первый протянул Тимошке тетрадку с диктантом.
– Так и знал, что инициатива наказуема. – Нагруженный тетрадями Тимошка, сокрушенно вздохнув, понес их в класс.
Остальные вернулись в актовый зал, где началась раздача «слонов» – аттестатов.
Аттестат!
Первый документ в их жизни, по которому будут судить, какие они и на что годятся.
Сначала пригласили на сцену медалистов. Им – особая честь и слава. Странно, если бы это было не так. Елизавета Трофимовна попросила их выйти на сцену вместе с родителями. «Гордые, как индюки. И они, и родители», – думала Ника. Да нет, она понимала и разделяла чувства родителей – законно же гордятся своими отпрысками! Дмитрий Николаевич и Ольга Павловна Размановы ведь не знают, что их сыночек Вадька подлый. Думают: какой молодец!
А он вовсе даже не молодец, этот Вадичек из их класса. Он сидел за одной партой с Викой Тирановой. И даже дружил с ней. Во всяком случае, они всюду вместе ходили. И вот однажды Вадька потерял кучу денег, которую он зачем-то притащил в школу. И не придумал ничего лучшего, как свалить это на Вику. На девушку, с которой дружил, с которой они вместе учили уроки и катались на коньках. Вика клялась и божилась, что не видела никаких денег.
– Куда же они делись? – зло кривился Вадька. – Никто не знал, кроме тебя, что у меня с собой десять тысяч.
– А зачем ты такие деньги в школу таскаешь? – спрашивала классная Лилия, которую поставили в известность о пропаже.
– Ну мало ли. Я же не в школе их буду тратить.
Он добился того, что Вика заплакала и выбежала из класса.
А что оказалось? Оказалось, что пенал, куда этот олух умудрился запихать свою «капусту», просто завалился за батарею. После уроков дежурные убирали класс и нашли. Вадька даже не извинился перед Викой! Разве его родители об этом знали?
А за других – Олега Ивайловского и Веру Малышеву из одиннадцатого «А» – Ника искренне радовалась. Золотые ребята.
Ее близкие тоже золотые – папа с Елисейкой пожаловали. Ника увидела, что они входят в зал, и помахала им рукой: «Я тут!» Елисейка у папы на руках, в своей неизменной голубенькой бейсболке. Папа нарядился – в костюме с галстуком, прикид как у выпускника. Он, папа, кстати, очень молодо выглядит! Еще спутают с выпускником, медаль выдадут!
– А мама твоя где? – спросила Наташа, которая тоже увидела папу с Елисейкой. Подруги в зале рядом сидели. Аким – на два ряда впереди, Ника видела его ухо.
– Она в Эмиратах.
– В Эмиратах? По турпутевке, что ли?
– Ну да.
– Ничего себе, твоя мама дает! А когда уехала?
– До экзаменов, на две недели.
– Ничего себе! – осуждающе повторила Наташа.
– Горящая путевка, Нат, прими к сведению.
– Да хоть бы сто раз горящая! Моя бы ни за что не уехала.
– Я не в обиде, Наташ, прикинь. Так что ты тоже на мою маму не обижайся.
– Да мне-то что? – Наташка пожала плечами и вновь уставилась на сцену. Она Нику жалела, не видно, что ли! Во время ЕГЭ многие родители ждали детей за дверью, болели-переживали, чаи готовили с бутербродами, а мама Вероники в это время на песочке нежилась. Может, на песочке-то она и правда лежала, но вот что переживала за Нику, она в этом уверена.
