– Но в целом, конечно, жесть, да? – для проформы осведомилась я, проверяя свою теорию.
– Вообще жесть, – согласился он. – Но прикольно!
Я хмыкнула – интерьер Костницы менее всего подходил под это определение, но я поняла, что он хотел сказать.
– Ну как, ребята? – спросила подошедшая к нам Ива. – Все в порядке?
Видимо, состояние нашего душевного здоровья все же внушало ей некоторые опасения.
– Да все отлично, – заверил Женька.
Она улыбнулась:
– Вы вообще молодцы, всегда в хорошем настроении, веселые… Блаженные, – выдала она после паузы, видимо, не сумев подобрать адекватного русского слова.
Она отошла к другим ребятам, а мы с Женькой переглянулись.
– Всегда веселые? – удивилась я.
Мне-то, наоборот, казалось, что у меня вечно угрюмый, надутый вид в стиле «Не влезай – убьет». Причем справедливости ради стоит заметить, не только казалось: периодически разнообразные доброжелатели сообщали мне об этом вкупе с предложением «сделать лицо попроще».
Сделать лицо попроще я бы, возможно, и не отказалась, но для этого пришлось бы прилагать дополнительные усилия, а я постоянно забывала. И вот в поездке случайно выяснилось, что лицо у меня само собой упростилось, да еще и повеселело! И все это не у меня одной, а в комплекте с верным другом детства…
– Блаженные, – повторил Женька, словно пробуя слово на вкус. – Интересно, что она имела в виду?
Я не ответила – интуитивно я поняла, что имела в виду гид, но объяснять это было бы слишком долго и сложно, притом нарушило бы все очарование момента. Не могла же я сказать Женьке: «Мы с тобой отлично смотримся вместе и так влюблены друг в друга, что выглядим ужасно счастливыми!»
– Она хотела сказать, что мы чудики странные? – похоже, не на шутку озадачился он.
– Забей, – посоветовала я. – Все равно не поймешь.
Сейчас отыграюсь за историю с географией!
– Чего это я не пойму? – обиделся он. – Не глупее тебя!
– Ты по складу ума физик, а не лирик, – снисходительно пояснила я. – Тебе не понять тонкой разницы между значениями слов.
– А чего тут понимать? – разволновался Женька.
Видимо, опрометчивые слова гида его зацепили всерьез.
– Тише, – попросила я, заметив, что на нас начали с любопытством оглядываться и одноклассники, и другие посетители Костницы.
– Василий Блаженный, дурачок, юродивый… – не унимался он.
– О, какие мы слова знаем! – притворно восхитилась я. – Юродивый – да, но почему сразу дурачок? Василия Блаженного сам Иван Грозный боялся!
– А, ну тогда ладно, – сразу успокоился мой друг. – В таком контексте я согласен!
Я только вздохнула. Как у парней все просто!
– Ну и ладно, – примирительно произнесла я. – А то неподходящее место мы выбрали для филологического спора! Круче здесь было бы только…
«…объясниться в любви», – мысленно закончила я, вовремя догадавшись убрать звук.
– Что? – заинтересованно смотрел на меня Женька.
Пришлось брякнуть первое, что пришло в голову:
– Венчаться!
– Да, Нина, – хмыкнул он. – Не знал, что у тебя такая богатая фантазия! Ты, оказывается, в душе гот? Или пока еще только эмо?
– Да иди ты, – с досадой отмахнулась я. – Вечно все извратишь и опошлишь!
– Ты первая начала, – не унимался Женька. – Венчаться среди костей собралась!
– Среди костей разве что с тобой, – буркнула я. – Лучшего ты не заслуживаешь.
– Ну спасибо, принцесса, – шутовски поклонился он. – Ради вас я согласен даже на кости!
Я ничего не ответила, с досадой вспомнив: за эту поездку матримониальная тема всплывает уже второй раз! Ох, не к добру это…
– А ты мне пальцы собирался ломать, – некстати брякнула я.
Из-за моих неосторожных слов разговор начал принимать опасный характер, и я сочла за лучшее его свернуть, вот только тему для смены выбрала неудачную…. Но Женька, видимо, сам понял, что зашел слишком далеко. И он с преувеличенным вниманием принялся фотографировать люстру, хотя я видела, что он уже наснимал ее со всех возможных ракурсов.
– Завтра Новый год, – напутствовала нас Ирина Владимировна перед тем, как отпустить по номерам. – Поэтому подъем будет поздним, чтобы вы могли вечером подольше погулять.
– Поздно – это во сколько? – дотошно уточнил Цветков.
Классная задумалась:
– Завтрак у нас до десяти, так что… полдесятого.
– А это называется поздно? – ужаснулся тот.
– А мы в Новый год гулять будем? – спросил кто-то.
– Да, пойдем на Вацлавскую площадь. Там, как говорит Ива, обычно проходит грандиозный праздник.
– А я думала, мы в ресторане будем Новый год отмечать, – надула губы Слепцова.
– В ресторане, Катя, мы уже были, – внушительно сказала ей классная. – Рождество отмечали. Да не в каком-нибудь заурядном, а в рыцарском замке! Так что на Новый год для разнообразия пойдем гулять. А сейчас идите отдыхайте, высыпайтесь и готовьте теплые вещи.
– Всегда готовы, – бодро отрапортовал Цветков, как видно, полностью оправившийся от истории с «чепицей», и на этой жизнерадостной ноте мы разошлись по номерам.
Глава 14. «Кртек в чепице»
Явившись вечером тридцать первого декабря на уже знакомую нам Вацлавскую площадь, мы ее просто не узнали: она оказалась вся заполнена народом, только знакомо возвышался памятник, на сцене под которым выступал какой-то артист.
– Между прочим, это Карел Готт, – присмотревшись, объявила Ирина Владимировна. И, увидев непонимание на наших лицах, пояснила: – Знаменитый чешский певец. Исполнил заглавную песню в мультфильме про пчелку Майю, – наконец добавила она, видя, что имя певца нам все равно ни о чем не говорит.
– О, пчелка Майя!
– Круто, я маленькая смотрела!
– Классный мульт! – оживились все и внимательно уставились на сцену, но импозантный пожилой дядечка, конечно, не собирался петь на новогоднем концерте песенку про пчелку Майю, поэтому все быстро потеряли к нему интерес.
Один Цветков, видимо, не терял надежды, честно глядя на сцену.
– Слушай, а твой Цветков, оказывается, такой трепетный и ранимый, – со смешком сообщила я стоявшей рядом Ленке.
– Почему это? – спросила она и только потом запоздало отреагировала: – Он не мой!
– Песенку про пчелку Майю ждет. А вчера так разволновался в Костнице, что забыл шапку снять, – пояснила я, сделав вид, что не заметила последнего высказывания.
– А, ты об этом! Да просто от дурости и безалаберности! – воскликнула она преувеличенно равнодушно.
– Не скажи! Если бы это было так, он бы потом так не смутился!
– Вечно ты все придумываешь, – недовольно заметила подруга. – Ничего тебе сказать нельзя!
– Он при всех оправдывался, – от души развлекалась я. – Кто же виноват, если другие не в состоянии сделать выводы!
– Зато ты постоянно делаешь выводы, причем неправильные!
– Почему неправильные? – удивилась я. – Подумаешь, Цветков оказался не таким уже непробиваемым дуболомом, ты-то что так по этому поводу разволновалась?
– Да ну тебя, – буркнула Ленка.
– Перестань, – не поддалась я. – Ну нравится тебе Цветков, что тут такого-то? Я давно поняла: он вовсе не такой дурак, каким хочет казаться, это всего лишь удобная маска, чтобы окружающие не воспринимали всерьез и предъявляли поменьше претензий.
Она вспыхнула:
– Он мне не нравится, с чего ты взяла!
– Было с чего, – уверенно заявила я. – Все началось с того, как ты на меня косо смотрела в первый день, когда он со мной в Макдаке сел… Вот только одного не понимаю: зачем ты так усердно сватала меня его охмурять, чтобы заставить Женьку ревновать? Не боялась, что он и в самом деле поведется?
– Не боялась, – нехотя ответила она. – Знала же, что тебе никто не нужен, кроме Бодрова. Просто хотела посмотреть, какими методами на него можно воздействовать, поддается ли он в принципе женским чарам…
– И меня использовала? – ахнула я.
– А тебе разве это не на пользу пошло? Заодно заинтриговала своего ненаглядного Женечку.
– Вот уж кто интриганка, так это ты, – обиделась я. – Мне бы ничего подобного в голову не пришло!
– Зато мне пришло! – самодовольно заявила подруга, уже полностью пришедшая в себя. – Теперь-то у вас все о’кей?
– Ничего не о’кей, – вздохнула я.
– Как это? Поверь мне, равнодушные люди с таким энтузиазмом друг друга пытать не станут, даже в шутку!
Мы расхохотались, словно стряхивая с плеч тяжкий груз. Все вдруг стало легко, просто и понятно, я вдохнула морозный воздух, в котором кружились редкие снежинки:
– Ленка, а ведь сегодня Новый год!
– Нельзя терять ни минуты, – кивнула она. – Давай топай.
– Куда?
– Как куда, к Бодрову!
– И что я ему скажу? – растерялась я.
– Да уж сама придумай, – усмехнулась она.
– А ты тогда топай к Цветкову!
– Ладно, – сдалась она. – Только одновременно! Давай на раз, два, три!
И мы, как маленькие, на счет «три» разошлись в разные стороны.
