Когда чайки выводили птенцов и куда-то улетали, становилось мне очень грустно. И как радовался я, когда птицы появлялись вдруг на мостках, у лодок или рассаживались по жердям моего забора сплошной белой лентой.
Познакомился я с этими чайками лет пять тому назад. Было их много. Шумно бросились они на меня, когда шагнул я в их сторону, и пришлось мне уважить птиц, отступить и больше не мешать им в их родительской заботе. Но стал я из года в год замечать, что моих чаек вроде бы становится все меньше и меньше. А потом отыскал и причину этого...
Прочитал я все книги, которые были у меня и в которых рассказывалось хоть что-то об этих красивых и отважных птицах, и узнал, что в каждом гнезде, что устраивают озерные чайки на кочках Лягушьей кары, бывает всего три яйца. Из этих трех яиц и могут появиться три птенца, которые к концу лета подрастут и вместе с родителями отправятся в дальнюю дорогу на юг. Удастся уберечь в гнезде все яички, не утащат ни одного птенца хищники, не погибнет ни один птенец по каким-то другим причинам, подарит тогда каждая пара чаек своему родному озерку-болотцу трех молодых птиц. Было по весне в колонии, например, сто пар чаек, двести птиц - вырастет эта колония к осени, увеличится в числе, станет в ней уже не двести, а пятьсот чаек.
Но не подарит каждая пара взрослых птиц своей колонии, своему озерку-болотцу трех птенцов... Денно и нощно дежурят у гнезд озерных чаек вороны, выжидая момент, чтобы утащить из гнезда яйцо. Денно и нощно следят за Лягушьей карой ястреб и болотный лунь, чтобы утащить зазевавшегося птенца, а то и взрослую птицу. Гибнут чайки и в пути на юг, гибнут и на зимовке, гибнут и в упрямой дороге к родным гнездам по весне. И хорошо еще, что держалось число белых красивых птиц на озерке-болотце, расположенном рядом с поселком, из года в год постоянным, что не убывала, не умирала колония... Но так было лишь до недавнего времени.
Заметил я как-то по весне рядом с Лягушьей карой собаку, клочкастую, драную и, судя по всему, почти бездомную. Живот у собаки подведен, бока впали, и ищет она все время что-то лихорадочно среди прошлогодней травы сразу видно, что собака голодная.
Взял я кусок хлеба, вышел на улицу, подошел к собаке поближе, окликнул ее. Она подняла голову, но не испугалась сразу, не убежала, как бродячая псина, а лишь чуть отступила и глубже втянула под себя хвост.
Я протянул ей кусок хлеба, но ближе она не подошла. Кусок хлеба пришлось бросить. Собака чуть отстранилась, но потом все-таки подошла к куску, понюхала его и принялась жадно есть, роняя крошки, а потом собирая их из болотной грязи языком.
Съев кусок, собака уставилась на меня просящими глазами. Я поманил ее к себе, она шагнула было навстречу, но снова остановилась. Как мог, я постарался объяснить ей, что сейчас схожу домой и принесу еще еды. Она, видимо, что-то поняла, дождалась меня там, где мы встретились, и, уже не опасаясь, подошла к миске с кашей и супом, которую я ей принес.
Моя новая знакомая ела по-прежнему жадно. Бока ее уже стали раздуваться, но головы от миски она, видимо, не собиралась отрывать. Я присел рядом на корточки, тихо поглаживал заброшенную псину по голове, по спине и вслух раздумывал: "Откуда она взялась? Где провела зиму? И был ли у нее когда-нибудь хозяин?"
Хозяин у собаки определенно был, иначе бы она не доверилась так быстро человеку. А вечером, поспрашивав по поселку своих знакомых мальчишек, я точно узнал, что эта собака вовсе и не бездомная. Просто ее хозяева уехали на время в гости и попросили соседей приглядеть за ней. Но соседи оказались людьми необязательными, о собаке забыли, и голодное животное отправилось разыскивать себе пропитание к Лягушьей каре...
Если бы я вовремя не заметил собаку, то, очень может быть, случилась бы беда. Собака добралась бы до гнезд чаек и уничтожила бы не одну кладку, пока не утолила голод.
Но это еще не вся беда, которую может принести чайкам на озерке-болотце бездомная собака. Возле озерка все время дежурили вороны. Они являлись на свои сторожевые посты каждый день с утра пораньше и торчали здесь до вечера, выжидая, когда можно будет незаметно подкрасться к гнезду и утащить яйцо. Другой раз за целый день дежурства воронам так и не удавалось совершить набег. Тогда они снимались со своих сторожевых постов и торопливо летели еще куда-нибудь, чтобы хоть немного подкрепиться перед ночным отдыхом.
Но если воронам представлялся случай, набеги их на гнезда чаек были разорительны.
А случай мог представиться самым неожиданным образом. Покажись вблизи озерка человек, забреди он в болото, и чайки тут же тревожно закричат и бросятся навстречу врагу, позабыв на время свои гнезда. Тут-то и не зевайте, вороны.
Но по правде сказать, по весеннему времени людям нечего делать возле озерка-болотца - люди придут сюда позже, летом, когда настанет пора сенокоса. Тогда косы начнут гулять вокруг всей Лягушьей кары. Но к этому времени озерных чаек уже не будет здесь - они вместе с птенцами улетят отсюда. Другое дело - бродячие собаки.
Уж как прознали собаки, что здесь, возле гнезд чаек, ждет их богатая пожива... И стоило сойти снегу, стоило прибыть чайкам и устроить свои гнезда, как собаки нет-нет да и показывались неподалеку от моего дома - и все эти бездомные охотники жадно тянули свои носы в ту сторону, где в гнездах уже были яйца чаек.
Не всем собакам, разумеется, удавалось завершить задуманный набег. Были среди них и грабители потрусливей и послабей, которые вязли в болоте, а потому возвращались ни с чем обратно или отступали при первых же атаках чаек. Но так или иначе, все собачьи походы к Лягушьей каре приносили с собой беду - вороны довершали то, что не удалось довершить каждой собаке.
Вот почему с такой тревогой отмечал я, что ворон возле озерка-болотца со странным названием ото дня ко дню становилось все больше и больше. Слишком умны и догадливы эти птицы, чтобы просто так собираться отрядами возле чужих гнезд. Нет, здесь что-то не совсем так. Они непременно ожидают какого-то события...
Дня два спустя после того, как остановил я на пути к птичьим гнездам собаку, временно оставшуюся без хозяев, к Лягушьей каре направился рано поутру целый отряд четвероногих охотников. Этот отряд подошел к озерку незаметно для меня, но чайки все-таки успели вовремя заметить псов и подняли тревогу.
Заслышав крики птиц, я выглянул в окно и обомлел: там, там и там казалось, повсюду - видел я возле Лягушьей кары самых разных собак. И над ними носились, крича и отважно пикируя на непрошеных гостей, встревоженные чайки.
Я выскочил на улицу, схватил кол и бросился к озерку, размахивая на ходу своим оружием и громко крича.
Собаки вскоре заметили меня и нехотя повернули обратно. Я бросил кол и отдышался. Собаки уходили к деревне, а от озерка-болотца в разные стороны разлетались вороватые вороны, унося в клювах только что награбленное.
Нет, так дальше продолжаться не могло. Еще два-три подобных набега, и от гнезд на Лягушьей каре не останется ничего. И так уже птиц за эти несколько лет стало раза в два меньше.
И я пошел к своим верным друзьям - мальчишкам. Они еще не приходили из школы. Я дождался, когда окончатся занятия, и собрал свою быструю на любое доброе дело гвардию.
Я объяснил мальчишкам, что птицам возле поселка приходится очень плохо, что их допекают и люди и собаки и если мы с ними не позаботимся о чайках, то скоро Лягушья кара станет пустым грязным болотом, в котором не будет ничего живого.
План созрел тут же. Во-первых, каждый из моих друзей-помощников клятвенно пообещал мне посадить свою собаку на цепь до тех пор, пока птенцы чаек не научатся летать. Так разбойным отрядам собак был нанесен первый и самый чувствительный удар. А во-вторых, мы решили каждый день с утра до вечера дежурить возле Лягушьей кары, чтобы напрочь пресечь любые набеги.
Утреннюю вахту теперь нес я. А к обеду прибывали мои друзья-помощники. И уже во время своего первого дежурства я с удовлетворением отметил, что к гнездам чаек никто даже не сунулся.
Я сидел в стороне от озерка и радовался: нет, не бродячие собаки, а самые обычные деревенские шарики и дозоры прознали дорогу к Лягушьей каре. Теперь все эти шарики и дозоры посажены мальчишками на цепь, и больше некому беспокоить птиц. Все решилось куда проще. Вот если бы к озерку проложили свои тропы настоящие бродячие собаки, то победа не далась бы нам так легко: попробуй поймай такую собаку...
К обеду прибыли мои друзья-помощники. Я по форме отчитался им за все то, что произошло здесь, в пределах моего сторожевого поста, с утра до обеда, и сдал дежурство.
Правда, мы сразу не расстались - я еще долго рассказывал этим удивительным мальчишкам о жизни птиц, о трудных дорогах пернатых на юг и обратно, к родным гнездам. А они внимательно слушали и были очень рады, что все мы вместе так быстро победили, так скоро прекратили все разбойные набеги на Лягушью кару.
