- Откуда мы знаем? - хором сказали Пип и Ларри и засмеялись.
А правда, что бы сейчас мог делать Фатти?
- Не знаете? Гах! Бьюсь об заклад, вам хорошо известно, где он укрылся и ждет, пока снова можно будет выведать у Пиппина какие-нибудь сведения. Он что себе думает? Что участвует в деле об ограблении? Как бы не так! Этим делом занимаюсь лично я. Передайте ему - лично я!
С этими словами мистер Гун отчалил в нужном ему направлении, оставив Ларри и Пипа мучиться от любопытства: что же, черт побери, делает сейчас Фатти?
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ НОВОСТИ И ЖИРНАЯ ФИЗИОНОМИЯ
Утро у Фатти выдалось напряженное. Он доехал до дома, где жил Гун, и, не слезая с велосипеда, заглянул в окно гостиной. В комнате был только Пиппин. Отлично.
Фатти оставил свой велосипед перед домом и приказал Бастеру сторожить хозяйское имущество. Потом постучал пальцем в окошко комнаты, где сидел Пиппин, вымучивая очередной отчет для Гуна.
Пиппин поднял глаза и улыбнулся. Отворив дверь, он завел мальчика в гостиную.
- Есть новости? - с порога спросил Фатти.
- В общем, есть, - ответил Пиппин. - Получено заключение эксперта по поводу сейфа и зеркала. Я хочу сказать, по поводу отпечатков пальцев на них. Так вот: отпечатков нет вообще!
- Неглупый вор нам попался, - вздохнул Фатти. - Выходит, значит, что Кот из пантомимы к преступлению непричастен? Я так понимаю положение.
Пиппин хотел было что-то сказать, но тут залаял Бастер, и оба они, Фатти и Пиппин, выглянули в окно. Мистер Гун в этот момент слезал с велосипеда, черный, как туча. Бастер, заняв оборону посреди дорожки, ведущей от ворот к дому, исступленно лаял, как бы говоря:
- Вуф! Не войдешь! Вуф, вуф! Не войдешь! Вуф!
- Уходи, - торопливо сказал Пиппин. - У меня есть для тебя еще кое-что, но сейчас не время. Сам видишь.
Поскольку Бастер, судя по его позе, уже готовился сам напасть на Гуна, Фатти пулей выскочил во двор и бросился к воротам. Еще миг, и корзинку с Бастером благополучно приторочили к велосипеду.
- Что ты делаешь в моем доме? - с места забушевал Гун. - Я предупредил Пиппина на твой счет, мистер Проныра и Вынюхиватель! Из него тебе ничего не вытянуть! Пиппин от происшествия в театре отстранен. Он ровным счетом ничего не знает, но не сказал бы, даже если б знал! Пошел прочь! Видеть не могу твою жирную физиономию!
- Не хамите, мистер Гун, - спокойно и с достоинством произнес Фатти. Он не любил, чтобы его лицо именовали "жирной физиономией".
- "Не хамите"! Я не хамлю - я называю вещи своими именами, - нагло ухмыльнулся Гун, заводя велосипед в ворота. - Я тебе серьезно говорю: не желаю сегодня больше видеть твою жирную физиономию. Я человек занятой, выполняю важную работу и требую, чтобы ты не путался у меня под ногами и не разнюхивал то, что тебя не касается!
Он пошел к дому, радуясь, что Пиппин слышал, как отчихвостили толстого мальчишку. Отчихвостили именно так, как мальчишка заслуживал. Нет, вы подумайте! Он, мистер Гун, уже вплотную подошел к раскрытию сложнейшего преступления. У него почти сошлись концы с концами - что, надо признать, бывает весьма редко, а Фредерик Алджернон Троттевилл-младший со своим хитрым носом намерен разрушить, разнести в куски все, что им создано! Будь он проклят! Он и его жирная физиономия!
В сопровождении этих приятных мыслей мистер Гун ступил на порог собственного жилища и без промедления обрушил на голову Пиппина кучу резких и грубых упреков. Что касается Фатти, которому кровь из носу надо было обменяться с Пиппином еще несколькими словами, то он проехал по дороге метров двести, а потом, прислонив велосипед к дереву, спрятался позади ствола и стал ждать, пока Гун снова уедет из дому. Полицейский бросил велосипед прямо у дверей, были основания надеяться, что он скоро уберется вон.
Стоя за деревом, Фатти размышлял о подлых словах Гуна насчет его лица. Гун считает, что у Фатти жирная физиономия? Да? Ладно, он ему покажет, что это такое в действительности. Фатти сунул руку в карман и вытащил две прелестные, две совершенно новые, пухлые защечные подушечки. Положил каждую в рот - между зубами и щекой, и лицо его мгновенно обрело ужасающий вид. Оно раздулось, распухло почти до невероятных размеров.
Через несколько минут Гун, как и предполагалось, появился из ворот, сел на велосипед и не спеша покатил вдоль улицы. Выйдя из-за дерева, Фатти встал у него на пути.
- Ты опять?.. - Гун задохнулся от ярости. - Ты...
Тут он заметил огромные, нечеловечески раздутые щеки Фатти. Он моргнул. Потом посмотрел еще раз. Фатти рассмеялся; щеки его при этом чуть не лопнули.
Мистер Гун сошел на землю. Он не верил своим глазам! Фатти же, напротив, мигом вскочил на велосипед и умчался. Он немного покатался взад-вперед по боковой улочке, дожидаясь, пока Гун отъедет на приличное расстояние; потом вернулся к Пиппину.
- Все в порядке! - помахал ему Пиппин рукой из окна. - Он отправился дать телеграмму, потом поедет на автомобильную стоянку за театром, снова поглядит, что там и как, а после этого - на ферму по поводу собаки. Так что вернется не скоро.
Фатти уже убрал свои подушечки и снова обрел нормальный облик.
- Я задержу вас всего на несколько минут, - сказал он Пиппину. - Я знаю, у вас страшно много работы. Я только хочу спросить, что вы еще выяснили.
- В чай действительно подсыпали снотворное. Безвредное, но действующее сильно и быстро. Следы его обнаружены в чашке. Таким образом, с этим теперь прояснилось.
- А больше ничего не удалось узнать? След денег не отыскался?
- И не отыщется. - Пиппин пожал плечами. - В сейфе лежали только фунты, купюры по десять шиллингов и серебро.
- Есть какие-нибудь идеи насчет вора?
- Понимаешь, я видел записи Гуна. Среди них - неглупая, по-моему, мысль, что мотив преступления - вернее всего, чье-то желание насолить директору театра. Если это ход верный, то вором в труппе, ей-Богу, мог стать почти каждый, -проговорил Пиппин. - Мистер Гун, как тебе известно, не собирался меня ни во что посвящать, но он неимоверно гордится тем, что почти раскрыл тайну, и потому дал мне почитать свои записи. При этом подчеркнул, что такому неумехе, как я, полезно будет увидеть работу настоящего специалиста над трудным делом.
Фатти усмехнулся:
- Да, что-нибудь в этом роде он и должен был произнести. А что, по-вашему, действительно у всей труппы есть зуб на директора?
- Мистер Гун долго говорил с ним и, кажется, кое-что понял, - отвечал Пиппин. - Взять хотя бы мисс Зоэ Маркхэм; она поссорилась с директором утром в пятницу и была уволена. А Люси Уайт попросила ссудить ей небольшую сумму денег - у девушки заболела мать. И что же? Он накричал на нее и отказал. Это еще далеко не все. Питер Уэттинг и Уильям Орр предложили ему поставить на сцене театра несколько настоящих, серьезных пьес взамен всей этой его комической ерунды. Директор их грубо высмеял, сказал, что сами они только для примитивных скетчей и годятся. Сказал еще, что люди третьего сорта должны быть вполне довольны участием в третьесортных спектаклях.
- Держу пари, они страшно разозлились! - воскликнул Фатти.
- Естественно. Думаю, даже пришли в ярость, - продолжал Пиппин. - Дело почти дошло до рукоприкладства. Они пригрозили директору, что изобьют его, если он еще когда-нибудь назовет их людьми третьего сорта. На самом-то деле они хорошие актеры, особенно Уильям Орр.
- Продолжайте, пожалуйста, - попросил Фатти. - Очень интересно. Кто еще имел причины сильно не любить директора?
- Джон Джеймс обратился к нему с просьбой о прибавке к жалованью. Директор пообещал прибавку через полгода. А когда прошло шесть месяцев и актер напомнил про обещание, директор заявил, что ничего не обещал и даже разговора, дескать, не было.
- Симпатичный парень этот директор, как я погляжу, - засмеялся Фатти. Всегда готов сделать добро ближнему. Странный, честное слово, способ работать с труппой. Да они все, как один, должны его ненавидеть.
- Они все его и ненавидят! - откликнулся Пиппин. - Даже бедняжка Бойзи, Кот из пантомимы, и тот питает к нему отвращение. Но погоди, я не всех перечислил. Существует еще Элик Грант. Мистер Грант захотел сыграть несколько ролей в другом театре - конечно, в такие дни, когда он не занят в этом. Директор ему запретил. Был, по всей вероятности, крупный скандал... Словом, ты видишь, сколько народу с наслаждением отомстили бы директору за безобразное отношение к себе.
Когда Пиппин кончил, Фатти несколько минут молчал, обмозговывая услышанное. Потом поинтересовался:
- А как с их алиби?
- Все подтвердилось, - развел руками Пиппин. - Пожалуй, нет полной ясности только с Зоэ Маркхэм. В тот вечер она отправилась к сестре, но потом куда-то вышла ненадолго, и никто в доме не заметил, когда вернулась. По словам самой Зоэ, возвратившись, она прямо поднялась к себе в комнату. Вот это и еще буква "З" на носовом платке, валявшемся на веранде, позволяют Гуну считать мисс Маркхэм и Бойзи главными подозреваемыми по делу.
