Глава II
Мы ее найдем!
Наши родители ушли в гости. К своим родителям.
Алешка уселся списывать домашнее задание с тетрадки одноклассника - настоящего отличника, а я разобрал наш магнитофон, нашел в нем неисправность и пытался снова его собрать…
Родители все не возвращались, Алешка сопел над тетрадкой, магнитофон никак не хотел собираться. И я даже обрадовался, когда в прихожей отчаянно затрезвонил звонок.
Сразу было ясно, что пришел Санек из соседнего подъезда, Лешкин ровесник. Всегда расстегнутый и взъерошенный, суматошный такой пацан, с которым вечно что-то происходит. Рядом с ним на площадке стояла девочка с красивой вежливой собакой. Она склонила голову к плечу и протянула мне лапу. Собака, конечно, а не девочка.
Это были Лена с Нордом. Мы их немного знали, они из дома напротив.
– Дим, - сразу же спросил Санек, не здороваясь, - ваш отец дома?
– Нет. А зачем он тебе?
– Ну… это… Он ведь в милиции работает, да?
– В Интерполе, - важно уточнил возникший за моей спиной Алешка.
– Тем более! - почему-то обрадовался Санек. - Нам очень нужна его помощь! У нас одна ценная вещь пропала.
– Галоша, что ли? - спросил Алешка, внимательно глядя на его ноги.
– Сам ты галоша! - вспыхнул Санек. - «Гречанка»!
– Тогда вы правильно пришли, - не обиделся Алешка. - Папа по своей работе сотрудничает с иностранцами.
– Его сейчас нет, - сказал я. - Подождите, если хотите.
– Только галошу снимите, - хмыкнул Алешка.
И мы пошли в нашу комнату, а собака Норд, не раздумывая, - на кухню.
Я снова уселся за сборку магнитофона, а Лешка (лишь бы уроками не заниматься) стал строить из себя следователя.
– И что за «Гречанка» у вас пропала? Молодая или старая?
– Старая, - ответила Лена. - Две тысячи лет.
– Заблудилась по старости, - с пониманием кивнул Алешка, и вдруг до него дошло: - Сколько-сколько?
Мне тоже стало интересно, тем более что упрямый магнитофон мне уже вот так надоел.
– Давайте я все по порядку расскажу, - сказала Лена. - «Гречанка» - это очень древняя греческая монета. Очень ценная. У дедушки она осталась одна из всей его коллекции. Это его единственная радость…
– А остальные радости где? - спросил Алешка.
– Их украли в прошлом году. А эту монету воры не взяли - она такая старая на вид, что даже на монету не похожа. Вроде медной шайбочки…
– Дедушка сильно переживает? - спросил я.
– Он еще не знает об этом. А если узнает - не переживет. У него после этой кражи сердце очень слабое.
– Но ведь если мы обратимся к отцу, - сообразил я, - то твой дедушка все узнает. Отец же должен с ним поговорить, выяснить все обстоятельства…
– А как же быть? - растерялся Санек и, виновато посмотрев на Лену, рассказал нам, как исчезла монета.
– Мы сами ее отберем у этого продавца, - решительно заявил Алешка.
– А если у него ее уже нет? - возразил я. - Если он и вправду кому-нибудь на сдачу ее отдал?
– Врет он, - уверенно сказал Алешка. - Кто ее возьмет-то, такую старую медную шайбочку?
– Я тоже думаю, - сказала Лена, - что он сразу все сообразил, когда мы к нему за монетой пришли.
– А чего тогда сидеть-то? - вскочил мой младший братец. - Пошли к нему, пока он вашу «Гречанку» еще не продал. Баксов за сто!
Для Алешки сто баксов - запредельная сумма, дальше нее его мечты никогда не устремлялись.
Лена посмотрела на него, как будто была втрое старше и вдвое умнее, и печально сказала:
– Дедушка говорил, что «Гречанка» стоит миллион баксов.
Алешка в изумлении плюхнулся на стул, будто его ноги не удержали:
– Ни фига себе!
– Да он ее нипочем не отдаст! - добавил и Санек. - Загонит кому-нибудь.
Лена совсем сникла.
– Но ведь продавец об этом и не догадывается, - постарался я ее успокоить. - О такой ценности монеты.
– А какая мне разница, - вздохнула Лена, - за сколько он ее кому-нибудь продаст? За тыщу баксов или за три рубля…
Действительно…
– Вот! - опять вскочил Алешка. - Вот! Раз он ей цену не знает, значит, у кого-нибудь будет спрашивать, у знатока. Чтобы не прогадать.
– Ну и что?
Алешка фыркнул на мою несообразительность, как рассерженный кот на горячее молоко:
– Раз будет спрашивать - значит, монета у него. И он будет искать, кому ее толкнуть подороже, так?
– Так… - Мне самому стало неудобно за свою тупость. А у Алешки все просто получалось.
– Мы его выследим, а потом все папе расскажем! Как он на него нагрянет со своим Интерполом! И все! Миллион снова в кармане! У Ленкиного дедушки.
Вообще-то, мысль, как иногда говорит папа, не очень глубокая, но достаточно здравая.
И Санек ее подхватил:
– Ленк, я во всем виноват! И я тебе обещаю приложить все свои усилия, знания и опыт, чтобы вернуть драгоценную реликвию твоему дедушке!
Красиво сказал, торжественно. Наверное, где-то слышал или в книге прочитал.
Тут с кухни пришел Норд, облизываясь и помахивая хвостом.
– Он у вас что-то стащил, - испугалась Лена.
– Что у нас стащишь? - с интонацией, очень похожей на мамину, возразил Алешка. - У нас в доме всяких реликвий нет… Одни долги…
Лена улыбнулась:
– Он что-нибудь съедобное стащил. Со стола.
– И съедобного ничего не было, - заметил я. - Все в холодильнике.
– Ну хватит вам болтать, - поднялся Санек. - Пошли скорее к киоску. А то он скоро уйдет.
– Пошли, - сказал я, сгребая несобранный магнитофон в кучу. - Только к киоску мы с Алешкой подойдем, чтобы внимание не привлекать. Вас он уже хорошо приметил и будет осторожничать. А нас что ему опасаться, пацаны как пацаны.
– Это как сказать, - с угрозой произнес Алешка. - А ты, Санек, вообще не ходи. Ты в одной галоше слишком приметный. И удрать не сумеешь, если придется.
Санек так круто запротестовал, что нам пришлось отыскать для него старые Алешкины кроссовки.
– Не потеряй, - сказал ему Алешка, - шнурки покрепче завяжи.
И мы пошли «на дело».
На улице уже было совсем темно. Только фонари немного светили и окна в домах, да иногда машины своими фарами мелькали.
Не доходя до киоска, Лена с Нордом и Санек зашли за ржавую «ракушку» и затаились. А мы с Алешкой пошли дальше на разведку.
Киоск был самый обычный, стоял в ряду точно таких же, с одним, до боли знакомым набором жвачек, пива и сигарет. Но немного от других отличался: в нем находился миллион долларов. Правда, не все об этом еще знали.
Киоск уже закрывался. Витрина его еще светилась изнутри, но с прилавка продавец уже убирал выставленные на него образцы товара и привязанную за веревку открывалку для пивных бутылок.
Денег у нас почти не было, хватило только на шоколадку. Пока продавец, ворча на нас за позднюю покупку, рылся в коробках, я прочитал и постарался запомнить висевшую за стеклом бумажку вроде визитной карточки: «Продавец Козлов В.А., к.э.н.».
– «КЭН», - шепнул мне Алешка, - это кличка у него такая, да?
Не успел я ответить, как у киоска остановилась машина и из нее вышел толстый, носатый такой дядька с чемоданом средних размеров и постучал в дверь киоска:
– Виталик! Открывай, дорогой! - Голос его был добродушный, но повелительный, как у хозяина. Который собаку к ноге зовет.
– Секундочку, - вежливо отозвался Виталик, - обслужу молодого человека. - Протянул мне шоколадку и захлопнул окошко.
Потом отпер дверь и впустил носатого мужчину.
– Заходите, Гурген Ашотыч. Я уже закрываю.
– Мог бы и не спешить, подольше поработать. Как выручка?…
На этих словах дверь захлопнулась. И больше мы ничего полезного не услышали. Да и в услышанных фразах никакой ценной информации не содержалось.
Я попробовал хотя бы разглядеть что-нибудь в щелочку в окошке, но она была очень узкая и прямо за ней стояла бутылка с «Пепси», закрывая обзор. Мелькнули только руки, укладывающие в чемодан средних размеров пачки денег - выручку. Чемодан уже был набит ими доверху.
– Во всяком случае, - сказал я Алешке, - мы уже знаем его фамилию.
– Ага, - подхватил он. - И кличку подпольную. Кэн!
Я не стал его разочаровывать и не сказал, что «подпольные клички» на видном и людном месте вроде киоска не вывешивают. Но и у меня это загадочное слово «кэн» не выходило из головы.
– Теперь так, - скомандовал Алешка. - Проследим за ним до его дома, узнаем, где он живет, и установим за ним наружное наблюдение.
Это он от папы, который иногда рассказывает нам кое-что о своей работе, нахватался терминологии.
Мы отошли немного в сторону и стали ждать, делая вид, что распечатываем шоколадку.
Ждать пришлось недолго, но утомительно. Потому что все время приходилось грозить кулаком Саньку, который то и дело высовывался, подглядывая, из-за ракушки.
Но вот в киоске погас свет и его обитатели вышли наружу. Носатый Гурген уложил в машину чемодан с деньгами и стал усаживаться сам. А Кэн Козлов угодливо придерживал дверцу и жалобно просил:
– Гурген Ашотович, можно меня Раиска с утра подменит? В поликлинику надо зайти.
