вышел седой старичок с бородой, в которой поблёскивали звёздочки. Кафтан его отливал то голубым, то зеленым, то красным.
— Здравствуй, Тимошка, — мягким голосом проговорил незнакомец.
— Здравствуйте, дедушка, — Тимошка старался не подавать виду, что испугался, и, как заворожённый, смотрел на чудесный кафтан.
— Не бойся меня: я — добрый чудесник. Могу исполнить твоё желание. — Старичок вынул из подмышки странный предмет, похожий на длинную палочку. Щёлкнул, и палочка тут же превратилась в гриб с большой шляпкой, разрисованной диковинными узорами.
Тимошка залюбовался ими. Были тут и крендельки, обсыпанные сахаром, и райские птицы с пёстрыми хвостами, и цветы с разноцветными лепестками. Тимошка сглотнул слюну: с самого утра у него во рту не было ни крошки. Чудесник громко сказал:
— Крибле-крабле-бумс! — поймал отвалившийся от внутренней стороны шляпки кренделёк и протянул Тимошке.
— Спасибо, — тот шмыгнул носом, вдыхая душистый сдобный аромат.
— Наверное, ты хочешь, чтобы я вернул тебя домой? — старичок достал из кармана кремень и прутик. Чирк! И на полянке перед ним очутилась собака с глазами размером с глиняные миски.
— Ой! — вскрикнул от неожиданности Тимошка.
Чудесник взял собаку за ошейник с бряцающими медными монетками:
— Не стоит пугаться. Она не кусается. Садись смелее ей на спину! Собака отвезёт тебя к маме.
— Простите, дедушка, — Тимошка прижал сложенные лодочкой ладошки к подбородку: — Можно исполнить другое желание?
— Какое же? — старичок удивлённо нахмурил брови. Собака тотчас растворилась в воздухе, звякнув на прощание монетками.
— Уж очень я хочу знать, почему родился уродцем?
Чудесник помолчал. Потом пару раз кашлянул. Щёлкнул — шляпка у гриба свернулась, и райские птицы с цветами и крендельками пропали. Спрятав палочку подмышку, старичок спросил:
— Я выполню твоё желание, но как же ты вернёшься домой? Ведь это заколдованный лес, он не всякого отпускает обратно.
Тимошка пожал плечами:
— Сначала посплю вот под этой ёлочкой — я очень устал, и ножки болят. А утром выглянет солнышко, разбудит меня тёплым лучиком. Я проснусь, помолюсь Боженьке и пойду.
Чудесник внимательно посмотрел на Тимошку добрыми глазами:
— Пожалуй, за твоё смирение, подарю я тебе Книгу сказок. — Он трижды хлопнул в ладоши и громко сказал: — Крибле-крабле-бумс!
Тотчас в руках у него появилась книга. Чудесник шагнул к Тимошке:
— Возьми.
— Я не умею читать.
Чудесник положил книгу мальчику на колени:
— Открой.
Тимошка провёл ладошкой по обложке из лоскутков, пахнущих свиной кожей, и раскрыл книгу. На первой странице тотчас засветилась картинка с оловянным солдатиком в красно-синем мундире.
— Какой бравый! — Тимошка наклонил ухо к странице и тут же поднял восторженный взгляд на чудесника: — Послушайте, что он мне рассказывает: когда-то на свете их было двадцать пять: все его братья, потому что родились от старой оловянной ложки.
— А что ещё он тебе поведал, малыш? — хитро улыбнулся чудесник.
Тимошка осторожно дотронулся до штыка на ружье, что висело на плече солдатика:
— Ой, колется! — и снова приложил ухо к картинке: — Он говорит, что у него всего одна ножка — на неё не хватило олова, и солдатик так и остался одноногим. — Тимошка посмотрел на свою коротенькую левую ногу и подумал: — «А у меня целых две ножки. И с палочкой я могу ходить быстро-быстро».
— Видишь, он не печалится, а идёт навстречу приключениям, — чудесник склонился над Тимошкой и слегка прыснул ему в глаза сладким молоком. Веки у Тимошки начали слипаться, он уже не мог разглядеть ни картинки с солдатиком, ни самого чудесника. Тот же на цыпочках обошёл Тимошку сзади и легонько подул ему в затылок.
«Я обязательно дослушаю эту сказку», — подумал Тимошка, прежде чем заснуть.
Наутро он проснулся на тёплой печке. Рядом мирно посапывали сестрёнки Варюша и Машенька. Тимошка выглянул за занавеску — в избе никого, — осторожно спустился на пол и забеспокоился: «Неужели мне всё приснилось? И про лес, и про чудесника в кафтане, и про его грибок с райскими птицами, цветами и сахарным крендельком, и про Книгу сказок?» — он огляделся по сторонам и увидел у дверей пустую корзинку. Рядом стояла его палочка. Не найдя в корзинке Книгу сказок, Тимошка чуть не расплакался.
Вдруг стукнула входная дверь. Вошла Алёнка с пустыми кринками. За ней — её мать с ведром молока.
— Ты почему не спишь, сынок? — удивилась она.
Тимошка поёжился:
— Книгу сказок ищу, — и он поведал о своих лесных приключениях.
Женщина поставила ведро на пол:
— Алёнка, сходи в чулан.
Старшая сестрёнка оставила кринки на столе и принесла книгу. Тимошка обрадовался:
— Маменька, маменька, откуда у вас Книга сказок?
— Нашла на крыльце, когда Бурёнку в стадо отводила. Только в ней нет сказок. — Женщина показала пустые страницы.
— Да, одни чистые листы, — подтвердила Алёнка. Тимошка взял книгу, тотчас на одной из страниц заблестел ружьём марширующий солдатик в красно-синем мундире.
— Как же нет? Это же мой оловянный солдатик! — воскликнул Тимошка и приложил ухо к картинке. Потом поднял голову и печально посмотрел на женщину:
— Он рассказал, что нашего папку убили на войне.
Алёнка вскрикнула, а женщина всплеснула руками:
— Да что ж ты такое говоришь, сынок? — её губы скривились.
— Не плачьте, маменька. Солдатик ещё сказал, что папка держался стойко, как полагается настоящему солдату. И Боженька забрал его в своё войско.
Тимошка закрыл книгу, отошёл в угол, сел на лавку и украдкой смахнул слёзы — не хотел, чтобы мама и сестрёнка заметили, что он тоже плачет.
Через три дня в окошко постучали. Женщина впустила в избу худого человека в рваном солдатском мундире и дырявых сапогах, из носов которых торчали обмотанные тряпьем грязные пальцы. Сначала он сказал женщине, что её муж геройски погиб на войне три месяца назад. Потом съел разом пол чугунка варёных картофелин, миску мелких луковиц, выпил кувшин кваса и завалился спать прямо на полу у печки. Когда проснулся, то заспешил дальше в свою деревню, даже не помывшись в бане.
Ночью Тимошка проснулся от всхлипываний. Прислушался — плачет кто-то. Спустился с печки. В темноте его притянули к себе чьи-то руки:
— И вправду, Тимошка, книга твоя непростая.
— Не плачьте, маменька, а то папка наш на небе тоже будет плакать и плохо служить.
— Не буду, сынок, — женщина последний раз всхлипнула и затихла, поглаживая Тимошку по курчавой голове.
Через месяц стали к Алёнке свататься женихи. Но она привередничала: то ей этот не тот, то тот не этот. Всех со двора спровадила!
Как-то наведались сваты из другой деревни. Алёнка и тут закапризничала. Так сваты и ушли не солоно хлебавши. Мать Алёнки, месившая в то время тесто, заохала, что из-за своей
