посередине линией и периодически ссорились, когда одна нарушала чужую границу.
— Это было кошмарно, Макс! Если она забывала включенный плеер на своей стороне, я даже не могла перешагнуть эту линию и выключить! Она же могла вернуться в любой момент и опять скандал бы начался! — комментирует ситуацию с границей мама.
Но однажды всё поменялось. Джесс понравился парень из их класса и она, перешагнув через себя и линию, попросила помощи у сестры.
— И тогда мы наконец-то начали нормально общаться! Она перестала называть меня ботанкой и смеяться над тем, что я слушаю. Ей даже стали интересны мои книги, — рассказывая об этом, мама грустно улыбается. — Правда, потом я узнала, что интерес к литературе тоже появился из-за парня (она влюбилась в отличника), но это неважно.
Чем больше сёстры общались, тем больше, как ни удивительно, находили общего. И их самой главной общей страстью стал Космос.
— Макс, ты даже не представляешь, каким это казалось загадочным и привлекательным! Только ты, небо, звёзды… В соседней комнате надежная команда, на которую можно положиться. А ты стоишь один и смотришь на бескрайнюю звёздную пустыню… — вдохновлённо-романтично рассказывает мама, будто читая стих по памяти.
— Пустыню? В Космосе же куча звёзд, планет, чёрных дыр, квазаров. Да мало ли чего! Мама, какая пустыня? — отвлекаю я её от романтики. Хоть моя мама и литератор, но отец-то — ведущий инженер на МКС, поэтому такие научные неточности я с трудом выношу. Ну, разумеется, если в реальности, а не в комиксе — в комиксах же можно почти всё.
Мечтательная улыбка исчезает с лица мамы.
— Пустыня — потому что ты один. Твоя команда — за стенкой, все родные и близкие — далеко на Земле. Выйди в люк — и ты абсолютно один, — жестким голосом объясняет мама. — Я не беру в счёт инопланетян, конечно, ведь они же чужие, а когда ты с чужими, это всё равно, что ты один.
Интересная мысль, стоит признать. Я никогда о таком не задумывался. И, оказалось, тётя Джесс тоже.
Мама хотела исследовать Вселенную, наслаждаясь своим одиночеством и единением (высокопарно говорю, прям как мама), а тётя Джесс… Она мечтала покорять. Открывать, активно осваивать и дальше бежать-нестись. Она очень хотела много нового и быстро — за один полёт навестить парочку новых планет, например. А главной её мечтой было..
— Выйти замуж за инопланетянина! Представляешь, Макс? И она даже ничего мне об этом не сказала! — мама возмущённо убирает со стола посуду.
И поэтому когда Эйч-19-Пи-67 была освоена и земляне начали активно общаться с местными, Джесс взяла отпуск и отправилась туда.
— И тогда она мне всё и поведала! Спустя десять лет! Мы вместе учились в университете, вместе проходили стажировки, вместе…, — если Вы не знаете, как это — «возмущённо мыть посуду», Вам следует сейчас познакомиться с моей мамой и взять у неё мастер-класс. — Всегда вместе и вдруг такое!
Тогда и произошла та самая крупная ссора, которую мама мельком упоминала. Роза и Джессика поругались прямо на МКС, когда та подлетала к Эйч-19-Пи-67. Роза отказалась даже спускаться на планету и поставила ультиматум, ответ на который легко могла предсказать.
— Я всегда чувствовала, что что-то не так, если моя сестра вдруг со мной общается, и тут всё просто встало на свои места, — мама протягивает мне тряпку и кивает на подоконник. Я обречённо подхожу к нему и начинаю переставлять с него на пол горшки с цветами.
Роза предложила выбрать — или семья и путь за мечтой, или эта планета и брак, который может даже не будет признан на Земле. И тогда она и узнала, что было истинной мечтой светловолосой сестры. Забавно, мама и тётя — двойняшки, но и волосы, и глаза у них разных цветов.
— И тогда я поняла, как глубоко ненавижу эту синеглазку, — когда мама так говорит, я боюсь на неё смотреть. — Она притворялась хорошей и любящей сестрой лишь ради того, чтобы бросить меня! А притворялась, потому что не смогла бы ничего этого достичь сама! Ни терпения, ни ума бы не хватило! — мама почти кричит, а я мечтаю исчезнуть или оказаться сейчас где-то далеко-далеко. Ну, или спрятаться за эти цветы.
Тогда же и пути сестёр разошлись. Джесс ушла, даже не попрощавшись, а Роза поняла, что решила связать жизнь с Космосом только из-за сестры. Пока станция шла к Земле, она вновь погружалась в то, что любила больше всего — в литературу.
— Знаешь, Макс, литература, как и любое другое искусство, — это тоже огромный, просто бездонный Космос. Тоже можно потеряться, тоже порой чувствуешь себя одиноким, — мама вздыхает и уже в третий раз протирает идеально чистый (на мой взгляд) кухонный стол. — Только вот в таком Космосе я чувствую себя как дома. Знаешь, — она останавливается и задумчиво подносит руку к подбородку. — А, может, в этом и был смысл — чтобы каждая из нас выбрала свой Космос? Она — тот, что состоит из звёзд, а я — тот, в котором много букв и слов?
Мама уже спокойно осмотрела стол и, отойдя к плите, включила робот-пылесос.
— Мам, я закончил, пойду у себя уберусь, — я уже вернул цветы на подоконник и иду к выходу. Мама не отвечает. — Мам, я к себе?
Она молча кивает.
У себя в комнате я быстро убираю тетради, в которых есть хоть какие-то наброски для комикса, в стол, а на него переношу с окна детали космического корабля. Я собираю их на автомате, даже не задумываясь. Стащил я модель ещё несколько дней назад и уже успел разобраться в её устройстве, но всё руки не доходили привести её в нормальный вид и вернуть.
Я собираю корабль, заправляю кровать, складываю вещи, а в голове у меня крутится одна странная мысль. Ни одна сила не заставила меня бы раньше в ней признаться, но сейчас она сама так и лезет в голову. Простая и глупая мысль.
Я всегда хотел брата. Младшего, старшего — это не важно, не имеет значения. Пусть мы с ним будем отличаться во многих вещах, пусть он даже не будет слушать Дэвида Боуи или Pink Floyd (последних я и сам только недавно открыл для себя), пусть. Мне всё равно — лишь бы он сам был.
Когда мне было лет восемь, я часто представлял, как мы бы с ним дружили против всех в школе и во время обеда читали бы комиксы. Когда мне было девять, я даже согласился
