И вот Найду берут на выставку, а меня нет. Важно шагает к остановке автобуса в наморднике, ее ведет Андрюша. Про меня все забыли и Любушка тоже, но я все равно иду следом. Знаешь, как весело нам будет с тобой на выставке, — сжалься, возьми.! Но ты, увидев меня, топнула ножкой: «Быстренько, домой!»
На автобусной остановке стояло много людей. Хозяина с Найдой пропустили без очереди. Любушка встала у двери, но Андрюша потянул ее за руку. Какой вредный! Ну ладно, меня не берешь (некоторые ругаются, что собак сажают в автобус), но почему сестренку не берешь?
«Возьми хоть Любушку!» — попросила я Андрюшу.
«Иди, Дамка, ко мне», — Любушка, плача, обняла меня.
«Разнюнилась твоя, — сказал Виталька. — Ладно, давай возьмем».
Андрюша вдруг погладил Любушку по голове, и я догадалась: жалко ему оставлять ее. «Давай, садись. Только не приставай, как Дамка».
И ты, забыв обо мне, скрылась в автобусе. Конечно, я за тебя радовалась. Но тут вдруг я испугалась: как ты будешь там без меня, ведь Андрюшка бросит тебя, убежит! Останешься среди собак, а какие они? Вдруг злые, как Розка.
Автобус заворчал и бросился бежать от меня! Я ринулась за ним, но разве догонишь? Лишь когда остановился, чтобы еще посадить людей, я догнала… Бежала сбоку, чтоб Любушка видела. Люди из окна меня заметили. Махали руками, кричали: «Ну и Дамка! Молодец, Дамка! Даром, что старая, а бежит, как гончая!»
От похвалы совсем пропала усталость. Я побежала еще быстрей. Людей я не узнавала в окнах, но Любушку видела. Слышу твой голос! Но почему не радостный? Почему плачешь? Сначала тихо, а потом громче…
И вдруг я услышала твой крик: «Возьмите Дамку!» И другие закричали: «Хватит мучить бедную собачонку! Остановите, шофер!»
На всякий случай я легла в стороне от автобуса. Но люди вдруг снова закричали, замахали. Почему? Не случилось ли чего с Любушкой? Не слышу ее голоса! Я подбежала поближе и села, ожидая, что будет дальше. А люди звали меня: «Дамка, иди сюда! Скорей, не задерживай!» Я не знала, что делать, закружилась, запрыгала на месте, то вскакивая, то ложась на землю. И вдруг в двери показалась ты, Любушка: «Скорей, скорей, не понимаешь, что ли». Зовешь, а я вот не могу подбежать, чего-то боюсь. Ты подошла, а я легла, поджав хвост. Ты подхватила меня за передние лапы и ну давай тащить к машине. Но зачем? Я без намордника, без ошейника — вдруг люди заругаются! Ладно, Любушка, я побегу. Мне легко бежать за тобой, Любушка… Но тут выскочил Андрюшка, сердито схватил меня на руки и внес в автобус. Люди почему-то радовались, а мне было страшновато. Все весело смотрели на меня. Как будто они меня знали.
Никогда столько не смотрело на меня людей сразу да чтобы весело, со смехом. Б магазине тоже бывает много народу, но там никто даже слова не скажет мне. А тут одни лестные слова. «Значит, Дамка тоже на выставку захотела, ну пусть посмотрит!» «Такую настойчивую попрыгунью я обязательно бы медалью наградил». Хвалили меня, но за что? Никак не пойму! Но люди напрасно собаку не похвалят. Что же я такого хорошего сделала? Мальчик хотел погладить, но почему-то боялся: протянет руку, я на него ласково взгляну, а он отдернет ее. Хоть бы Любушка сказала, что я добрая.
Вскоре люди поняли, что я стесняюсь и нарочно перестали обращать на меня внимание. Я огляделась.
— Чего сгорбилась, стала совсем маленькой? И не озирайся, никто тебя не выгонит, — сказала Любушка. — Видишь, вон Найда какая важная и спокойная. Будь такой. — Найда лежала в проходе, а я под скамеечкой, касаясь мордой Любушкиных ног… Конечно, Найда довольна собой, она охотничья. Слово «охотничья» люди говорят с уважением, а нас хоть и любят, но «дворняжка» звучит в их голосе пренебрежительно.
Машину перестало трясти. Люди стали медленно выходить. Я спрыгнула на землю, услышала лай в лесу. Но это вовсе не лес, а городской парк. На большой поляне стояли редкие березы, к ним были привязаны собаки. Они осматривали друг друга, кто дружелюбно, кто ластясь, а кто и недовольно: одни лаяли, другие повизгивали. Некоторым говорили: «Сядь» — и они, слушаясь хозяев, покорно садились. Но были и такие, что тотчас же вскакивали. Значит, не все послушные. Разве усидишь, когда столько интересных, незнакомых собак вокруг. Одна я была свободная — без поводка. Не доверяют, что ли им? Какие же они тогда самые умные? Я подбегала то к одной, то к другой. По-разному встречали меня: ласково, или ворчливо, или не замечая совсем.
Хозяин с Найдой и Виталька с Андрюшей куда-то ушли, а мы остались вдвоем с Любушкой.
Любушка смело подошла к собакам.
— Смотри, Дамка, бульдог, — у нас таких нет, в книжке видела. Вот, наверное, геройская собака!
«Ринг лаек русско-европейских», — прочитала Любушка. — Они здорово лают.
— А почему они сейчас не лают? Надо подать им пример? — спросила я Любушку и залаяла что есть духу. Но никто не заметил, а сидевшие за веревкой лайки удивленно взглянули на меня, и ни одна даже не отозвалась; а я так хотела их послушать!
Любушка не стоит долго на одном месте, все торопится разных собак посмотреть.
— Ой, — воскликнула она. — Гулливер-собака! И шерсть красная!
Возле ног высокого хозяина с палочкой спокойно сидела огромная собака.
— Почему у вашей собаки нет ни одной медали? — спросила Любушка.
Хозяин повернулся к ней:
— Ой… — всполошилась Любушка. — Вы меня не видите?
— Не вижу, но знаю, что ты хорошая девочка, — сказал слепой.
— Вашей собаке обязательно дадут медаль, самую лучшую.
— Спасибо, славная девочка. Тоже, надеюсь, Мэри заслужила это.
Тут к нам подошли мальчики с дядей. Он обратился к слепому.
— Разрешите рассказать сыновьям о вашей собаке… Это редкая для здешних мест порода. Живет в Америке. Называют ее «кровавой» за цвет шерсти. Но она самая добрейшая собака в мире… Прекрасные темные, большие глаза. Обратите внимание, ребята, морда похожа на продолговатое лицо человека… совершенно человеческое выражение, смотрит на всех с грустью, как бы всех жалеет… Потерялся ребенок — найдет. Чутье у нее настолько тонкое, что ученые предлагают использовать ее для раннего распознавания некоторых болезней у людей, например скарлатины… Такая собака легко обнаруживает самую малую утечку газа и находит залежи руд… Многое что она может, но… Я вычитал в журнале, как пытались превратить ее в полицейскую, потому что обоняние «кровавой» собаки превосходит чутье овчарки.
Я учуяла Андрюшу и понеслась к нему.
— Найду уже записали, — сказал он Любушке. — Скоро начнется.
— Давай запишем Дамку, — предложила она.
— Не догадались все же ошейник надеть, — сказала мне Любушка. — Ты похожа была бы на других собак.
Любушка подходила то к одному, то к другому столу. Любушка молча стояла, спрятав зачем-то руки за спину. Наконец, набравшись смелости, спросила:
— Вы судья? Возьмите мою Дамку на выставку.
Судья посмотрел на Любушку, на меня.
— Мы дворняг не берем.
— Вам не нравится Дамка?
Судья, не глядя на меня, ответил:
— Почему же, хорошая дворняга, только на выставку не подходит.
Любушка отошла от стола.
— Знаешь, Дамка, лучше подойду к тете судье и скажу: Дамка — самая добрая, самая послушная, не бойтесь, не укусит, даже не думайте, возьмите и погладьте… Позовет, ты сразу подойди и на задние лапы — служи… Только Дамку никто не учил. Ведерко с водой сама научилась таскать… Она все понимает, только ее надо немножко поучить. Ведь у нас в деревне собачей школы нет и цирка нет.
Любушка подошла к другому столу.
— Тебе чего, девочка? — спросила судья.
— Запишите мою собачку.
— Милая девочка, мы не записываем дворняжек.
— Она очень добрая и всех любит, — сказала Любушка. И опять почему-то все рассмеялись, только судья нисколечко. Почему хозяева собак смеются надо мной?
— Дамка вам нравится? — строго спросила Любушка.
— Очень милая, но старенькая, а мы помоложе берем, отбираем лучших для охоты, помощи слепым, для пограничников.
— Все равно моя Дамка лучше всех! — сказала Любушка.
— Ничего, не унывай, Дамка, нисколечко не унывай, — сказала грустно Любушка.
Любушка, не надо! Думаешь, что я хочу участвовать в конкурсе? А я не хочу! Не хочу!
— Не скули. Неужели есть захотела. Раз напросилась на выставку — терпи, а то скажут, какая ты неученая.
Любушка подошла к другому столу.
— Добрый день! А моя Дамка воду носит в моем ведерочке.
— Молодец, — сказал судья.
— Она вообще мне помогает, а если подучить — слепого может водить на работу и с работы, и в магазин, и в гости, и везде по улицам.
— Охотно верю, ну и что?
— Только у нас в деревне нет слепых.
— Прекрасно. Ну и что?
— Возьмите ее на выставку, я знаю, вы тоже добрый.
— Тоже. А кого ты имеешь в виду. Себя?
