Софья Прокофьева - Лоскутик и Облако

— Нет, больше я не могу сидеть на одном месте! Никогда в жизни так не уставала… - проворчала старая бабка Грозовая Туча, вылетая из окна мастерской художника Вермильона.

Но Вермильон уже закончил портрет.

Он был счастлив. Правда, он сидел почти по пояс в воде. Вся штукатурка на стенах и на потолке размокла и обвалилась. Но портрет получился очень похожим. Старая бабка Грозовая Туча была на портрете как живая.

Этот портрет и до сих пор висит в городском музее.

Если ты, мой читатель, когда-нибудь попадёшь в этот город, обязательно загляни в музей и посмотри на портрет старой бабки Грозовой Тучи. Не пожалеешь!

— Ну, пора прощаться! - громыхнула старая бабка Грозовая Туча, появляясь над площадью.

— Не улетай! - крикнула Лоскутик, обнимая Облако.

— Ох уж эти мне прощания! - Старая бабка Грозовая Туча сердито дёрнула Облако за руку и подняла его в воздух. - Сейчас оба начнут ныть и проливать дождик!

— Прощай, Лоскутик! - крикнуло сверху Облако, стараясь вырвать руку из лиловой лапищи своей бабки. Рука Облака всё удлинялась и удлинялась, но старая бабка Грозовая Туча всё-таки уводила Облако за собой.

Слезы лились из глаз Облака прямо на Лоскутика.

— Я побегу за тобой! - плача, закричала Лоскутик.

Но Барбацуца крепко ухватила её за руку.

— Пусти же меня, пусти? - попробовала вырваться Лоскутик.

— Девочки не бегают по всей земле за облаками, - печально сказала Барбацуца. - Так не бывает.

— Когда ты прилетишь опять? - крикнула Лоскутик.

— Теперь облака будут часто прилетать в вашу страну! - уже издали ответило Облако.

— А ты? Ты прилетишь? - изо всех сил крикнула Лоскутик.

— Прилечу… Прилечу… - донёс до Лоскутика ветер.

— Я буду ждать… - прошептала Лоскутик. - Я буду думать о тебе всю жизнь, каждую минуту…

Барбацуца так крепко обняла Лоскутика, что у Лоскутика на спине скрипнули лопатки.

Дождь кончился. Только звонко падали крупные капли с крыш. И каждая капля, падая, говорила какое-то короткое, непонятное, но очень весёлое слово.

Старая бабка Грозовая Туча на лету обернулась. Она пошарила в бесчисленных складках своего серого плаща и вытащила оттуда какой-то полосатый и сверкающий шарф. Встряхнула его за конец и бросила в воздух.

И тотчас над городом изогнулась дугой сияющая радуга.

Она перекинулась мостом над толпой, над мокрыми, умытыми крышами освобождённого города, над рекой, по которой плыли, сталкиваясь и кружась, венки цветов.