– Правда?
– Просто делай как я.
Старуха решительно двинулась к стволу, и в тот самый момент, когда должна была налететь на сосну, ведьма-опоссум исчезла.
Лилиан в изумлении смотрела на дерево – нет, она так точно не сможет, – но вдруг вспомнила серое застывшее лицо тетушки в гробу перед тем, как заколотили крышку. Лилиан распрямила плечи, вдохнула поглубже и направилась к сосне.
Пусть там будет дверь, там будет дверь, дверь…
Девочка дернулась, словно от удара о ствол – но на самом деле никакого ствола на пути не было, – и, запнувшись, влетела внутрь. Костлявая рука подхватила ее и помогла удержаться на ногах. Девочка заморгала от света, хоть и не яркого.
Лилиан удивленно озиралась: она очутилась вовсе не в дупле, а в самом настоящем и очень даже уютном доме – с каменным полом и деревянными стенами. В камине горел слабый огонь, рядом лежал коврик и стояли два кресла. Лилиан бросились в глаза свечи – на каминной полке и на деревянном столе посреди комнаты; еще она заметила в углу небольшую кровать с комодом в изножье. Во всю противоположную стену тянулся длинный-длинный кухонный стол, заваленный и заставленный всевозможными баночками, коробками и бутылками. Со стропил свешивались пучки сухих трав.
Лилиан задрала голову. Откуда стропила в дереве? И вообще: неужели все это правда?
Она обернулась, чтобы разглядеть отверстие, через которое попала внутрь. Обычный дверной проем – вон и болото в нем виднеется.
– Это… Это магия? – пролепетала Лилиан.
– Нет, – улыбнулась хозяйка. – Это всего лишь мой дом.
Матушка Опоссум подвела Лилиан к креслу у камина.
– Перед твоим приходом я как раз собиралась выпить чашечку чая, – сообщила она. – Составишь мне компанию?
– С удовольствием.
Ведьма-опоссум принялась искать чайник, чашки, блюдца и мед на бесконечном кухонном столе. Из глиняного горшочка она высыпала на тарелку в цветочек печенье.
– Будь добра, – сказала она, протягивая тарелку.
Лилиан поднялась с места и отнесла угощение на столик между креслами. Печенье пахло совсем как тетушкино – то есть божественно.
Матушка Опоссум вручила Лилиан чай и направилась назад к длинному столу за своей чашкой. По дороге к камину она прихватила маленький ручной ткацкий станок. Усевшись в кресло, Матушка Опоссум отпила глоток чая, откусила кусочек печенья и, довольно почмокав, вернула чашку на блюдце.
– А теперь посмотрим, – объявила она, раскладывая рукоделие на коленях.
Ведьма внимательно разглядывала незавершенный гобелен. Лилиан наклонилась пониже, чтобы лучше видеть. На гобелене был изображен целый вихрь листьев – ветер взметнул их, и они парили друг над дружкой. Лилиан не очень-то разбиралась в ткацком деле, но и без того было ясно, что перед ней нечто чрезвычайно изысканное. Цвет и тени были сработаны так, что листья не казались вытканными, они словно только что упали с деревьев на гобелен.
Матушка Опоссум тщательно ощупывала шерсть, свисавшую со станка, ее тонкие пальцы ловко перебирали нити, пока не вытянули одну.
– Вот она.
– Что это?
– Давай-ка посмотрим. Ночь в начале лета. Котенок скачет по болоту, разбрызгивает грязь и воду на мои бутылочки. И они поют. А потом… ах, ну да…
– Я ничего не вижу, – с набитым печеньем ртом пробубнила Лилиан. – Что вы там разглядываете?
– Возможности. То, что могло случиться или не случиться – в зависимости от сделанного выбора.
Она подняла голову и вперила взгляд в Лилиан.
– Не слишком удачно все для тебя обернулось, – произнесла Матушка Опоссум, глядя прямо в глаза девочке.
Та кивнула:
– А вы можете все исправить?
– «Все исправить» означает вернуть тебя в то время, когда ты котенком явилась сюда просить меня о помощи?
– Ну пожалуйста.
– Конечно могу.
Лилиан не терпелось услышать продолжение, но ведьма-опоссум как ни в чем не бывало отложила станок и отхлебнула еще чаю.
– А… – деликатно начала Лилиан.
– Но я потребую от тебя кое-что в уплату, – заявила Матушка Опоссум.
Надо же быть такой тупицей. Она, Лилиан, распоследняя тупица. Конечно же, ведьме нужно чем-то платить!
– У меня ничего нет, – растерянно произнесла девочка. – В прошлый раз…
Матушка Опоссум изумленно подняла брови.
– В прошлый раз? Что было в прошлый раз? – переспросила она, когда Лилиан вдруг умолкла.
– В прошлый раз вы ни о чем таком не просили.
– Надо же. У меня, наверное, был приступ великодушия.
Но тут Лилиан вспомнила о бутылочке из-под зелья. Откопав ее на дне сумки, девочка протянула находку Матушке Опоссум:
– Вот что у меня есть.
Ведьма поднесла склянку к свету и улыбнулась.
– Что ж, неплохое дополнение к коллекции на дереве, – одобрила она. – Но слишком уж скромное подношение для столь серьезного колдовства. Есть у тебя что-нибудь еще?
– Могу я что-то сделать в уплату за услугу? – рискнула спросить Лилиан.
– А вот это отличная мысль, – кивнула ведьма. – Почему бы тебе не поведать мне свою историю?
– Мою историю?
– История, которую слышишь впервые, не хуже золотой монеты. И даже лучше – если это славная история.
– А разве ваш станок не рассказывает вам обо всем на свете?
– Истории существуют для того, чтобы ими делиться и их слушать, – назидательно заметила Матушка Опоссум и уселась в кресле поудобнее.
– Но мне нужно спешить.
– Спешить тебе ни к чему, милая, – улыбнулась старуха. – Я же собралась возвращать тебя. Сделаю я это сию минуту или через час – ты окажешься в одном и том же времени. По-другому никак.
Лилиан беспокойно ерзала в кресле и вертела чашку на блюдце.
– Но тетушка…
– Тетушка никуда не денется. Ты станешь котенком. Все будет как прежде. Так что у нас есть время на твою историю.
– Не такая уж она интересная.
– Да что ты?
– В ней много скучных мест.
– Так расскажи нескучные, – распорядилась Матушка Опоссум. – Или у тебя найдется еще что-нибудь в уплату?
* * *
Лилиан почти успела прикончить вторую чашку чая, прежде чем подобралась к концу. Кое-что она пересказывала очень бегло – например, не стала уточнять, почему П. С. оба раза покидал ее в лощине Черной Сосны.
– Значит, он и сейчас сидит там, на болоте? – спросила Матушка Опоссум, когда Лилиан замолчала.
Лилиан осторожно кивнула.
– Удивительно. Таких застенчивых зверей еще поискать. Чтобы лис упустил возможность полакомиться…
– Ну, он… он просто… знаете…
– Знаю. Полагает, я готова убить его за то, что он съел моего мужа.
– И вы знали с самого начала? Так вы не хотите его убить?
– Чего ради? Уильям был уже мертв. Так уж заведено в природе: мы либо возвращаемся в землю, либо попадаем в чей-то желудок.
– А как вы догадались?
Матушка Опоссум улыбнулась:
– Я же ведьма, забыла? Вот если бы я не догадалась, вам с дружком было бы чему удивиться.
– Наверное. Ой, как П. С. обрадуется!
Ведьма-опоссум весело расхохоталась:
– Нет же, он тебе не поверит. Решит, что это уловка – будто бы я усыпляю его бдительность, а сама только и жду, как бы наложить на него заклятие.
– Почему он так решит?
– Это вполне по-лисьи. Он ведь хитрый, сам привык лукавить – и от других ждет того же.
– А я бы не стала его обманывать.
– Возможно, в это он даже верит. – С этими словами Матушка Опоссум поднялась с кресла. – Что же, все это очень мило, но пришел час вернуться тебе назад во времени, а миру снова измениться.
– А это… это больно?
– В прошлый раз было больно?
– Нет.
– Почему в этот раз должно быть иначе?
И прежде чем Лилиан успела ответить, Матушка Опоссум щелкнула пальцами…
Глава двадцатая
Девочка, которая опять стала кошкой
И снова все изменилось.
Вот девочка сидит в кресле у камина – а через мгновение она уже котенок. Котенок стоит посреди болота, а прямо над ним возвышается огромная сухая сосна. Единственное, что не изменилось, – это Старая Матушка Опоссум. Она была и там и там. Но минуту назад Лилиан смотрела на ведьму с высоты своего роста, а теперь вынуждена была задирать мордочку.
– Все… все стало как раньше?
– Да ведь ничего и не менялось, – пожала плечами ведьма. – Я просто ненадолго показала тебе другой путь, что пролегает за пределами нашего мира. Один из вариантов, если угодно.
Лилиан смотрела на Матушку Опоссум в полном замешательстве.
– Мои бутылочки ловят и хранят ветер, – пояснила ведьма. – И не только из этого мира, но из всех. Из тех, что были, и из тех, что могли бы быть.
Я лишь хотела дать тебе понять, какие огромные последствия могут быть у маленьких решений. По моей просьбе бутылочки спели песнь, распахнувшую врата иных возможностей, и ты вбежала в эти врата, полагая, что ты девочка, – таков и был твой облик на все время странствия. Но, как я уже сказала, это лишь один из множества вариантов.
