Он пришел домой и повесил шляпу на гвоздь.
- В чем дело? - спросила Муми-мама. - Разве лодка...
- С ней все в порядке, - сказал Муми-папа. Семья смотрела на него, и он добавил: - Завтра у рыболова день рожденья.
- Да?! Правда?! - воскликнула Муми-мама. - Это поэтому у тебя такой странный вид? Что ж, мы должны устроить для него праздник. Представляете! Даже у рыболова есть день рождения!
- И подарок найти нетрудно, - сказала Малышка Мю. Маленькие пакетики, полные морской травы, пучок мха или, может, просто мокрое место!
- Ты ведешь себя не очень-то любезно, - упрекнула ее Муми-мама.
- А я вовсе не любезна, - ответила Малышка Мю.
Муми-папа стоял у окна, глядя на остров. Он слышал, как семья обсуждает два очень важных вопроса: "Как убедить рыболова войти в маяк и как доставить ящик виски с мыса". Но он мог думать только о робком сердцебиении острова глубоко под землей.
Ему придется поговорить об этом с морем.
x x x
Муми-папа стоял на уступе смотрителя маяка и был похож на резную фигуру на носу своего галеона-острова.
Он ждал настоящего шторма, но шторм оказался совсем не таким, как Муми-папа себе представлял. Не было красивой жемчужной пены на волнах - во всяком случае, не при ветре силой восемь. Вместо этого пену сдувало с поверхности моря, как сердитый серый дым, и вода была измята и изборождена морщинами, будто лицо, искаженное гневом.
Внезапно, как это иногда бывает, Муми-папа обнаружил, что начать разговор с морем очень легко - не вслух, конечно.
"Ты уже достаточно взрослое, и тебе не пристало так себя вести. Неужели нужно так пугать бедный маленький остров? Ему и без того приходится трудно. Ты должно радоваться, что он здесь. Что за жизнь была бы у тебя без его берегов, о которые ты разбиваешь свои волны? Подумай хорошенько! Здесь есть маленький пучок деревьев, выросших согнутыми тебе в угоду, горсть бедной земли, которую ты изо всех сил пытаешься смыть, и несколько истрепанных скал, которые ты так отполировало, что от них едва ли что-нибудь осталось. И у тебя хватает духу пугать их!"
Муми-папа наклонился вперед и строго взглянул на разбушевавшееся море. "Ты, кажется, кое-чего не осознаешь, сказал он. - Это твоя обязанность - оберегать и утешать остров, вместо того, чтобы так вести себя. Ты понимаешь?" Муми-папа прислушался, но море не давало ответа.
- Ты пыталось проделать то же самое с нами, - говорил он. - Ты досаждало нам, как только могло. Но мы все же справляемся, вопреки тебе. Я научился понимать тебя, и именно это тебе не нравится, правда? И мы не сдались, верно ведь? Кстати, - продолжал Муми-папа, - справедливости ради надо сказать, с твоей стороны было очень благородно дать нам этот ящик виски. Я знаю, почему ты это сделало: ты признало поражение, ведь так? Но отыгрываться на острове не очень-то красиво. Я говорю все это только потому... потому что ты мне нравишься.
Муми-папа умолк. Он почувствовал, что устал, прислонился к скале и ждал. Море ничего не ответило. Но большая сверкающая доска плыла к берегу, покачиваясь в волнах.
Муми-папа напряженно вглядывался.
Вот еще одна, и еще, и еще. Кто-то вывалил за борт целый груз древесины!
Он вскарабкался на скалу и побежал, смеясь про себя. Море извинялось. Оно хотело, чтобы они остались. Оно хотело помочь им строить на острове. Оно хотело, чтобы они жили здесь и радовались, хотя их окружал огромный, никогда не меняющийся горизонт.
- Выходите все! - кричал Муми-папа, стоя под винтовой лестницей. - Дерево прибило к берегу! Много дерева! Идите и помогите мне выловить его!
Вся семья выбежала из маяка.
Доски сносило прибоем к наветренной стороне острова. Еще немного, и они проплывут мимо. Так что работать надо было быстро. Не обращая внимания на холодную воду, они бросились в море. Наверное, в их жилах текла пиратская кровь, которая заставила их так наброситься на добычу: в них словно вселился дух какого-то предка с тягой к вещам, приобретенным нечестным путем. Они стряхнули с себя печаль острова и одиночество моря, они входили и выходили из воды, вынося и складывая доски и перекрикиваясь через рев волн. Небо над ними было все еще сверкающее и безоблачное.
Вытаскивать двухдюймовую доску на берег - это захватывающая работа. Доска невероятно тяжелая от воды и легко может вырваться из рук и со следующей волной ударить тебя, как таран. Это действительно опасно.
А когда доска уже на берегу, там, где волны не могут до нее дотянуться, она становится сокровищем. Она лежит у твоих ног, сияющая, теплого смолистого цвета, и ты можешь прочесть имя владельца на срезе. С гордым удовлетворением завоевателя ты начинаешь думать о трехдюймовых гвоздях и о стуке забивающего их молотка.
- Сила ветра сейчас, должно быть, не меньше девяти баллов! - закричал Муми-папа. Он глубоко вздохнул и посмотрел на море. - Хорошо! - сказал он. - Мы квиты!
Когда все доски были свалены на берегу, семья отправилась домой варить уху. Шторм бесновался, как живое существо, и Малышка Мю еле держалась на ногах.
Подойдя к своему саду, заваленному теперь массой веток, Муми-мама остановилась. Она опустилась на колени и заглянула под ветки.
- Яблоня прорастает? - спросил Муми-тролль.
- Я не настолько глупа! - со смехом сказала Муми-мама. - Я просто подумала, что она нуждается в ободрении, вот и все.
Она посмотрела на свои увядшие розовые кусты и подумала: "Как глупо было посадить их здесь! Но на острове их полно, и дикие цветы, пожалуй, даже красивее, чем садовые".
x x x
Муми-папа втащил несколько досок вверх по лестнице и достал свой ящик с инструментами.
- Я знаю, что дерево сжимается, когда высыхает, - сказал он. - Но я не могу ждать. Тебя ведь не смущают несколько трещин на кухонных полках?
- Вовсе нет, - сказала Муми-мама. - Вперед. Мастери, если тебе так хочется.
В этот день она ничего не рисовала. Зато она сделала несколько маленьких палочек, чтобы поддерживать цветы в саду, и убрала в тумбочке. Она даже навела порядок в ящике смотрителя маяка. Муми-тролль сидел у стола и рисовал. Он точно знал, каким будет его маленький домик. От нестираемого карандаша почти ничего не осталось, но Муми-тролль почему-то был уверен, что море, если понадобится, выбросит на берег еще один.
К вечеру они почувствовали, что немного устали, и говорили друг с другом мало. Внутри маяка было очень мирно. Они слышали, как ритмично гремит море вокруг острова, а небо было такое белое, как будто его только что помыли. Малышка Мю спала на печке.
Муми-мама быстро взглянула на них и подошла к своей картине. Она прижала лапы к стволу яблони. Ничего не произошло. Это была лишь стена, обыкновенная оштукатуренная стена.
- Я только хотела проверить, - думала Муми-мама. - Я была права. Конечно, я больше не могу пройти в сад. Я сейчас не тоскую по дому.
x x x
В сумерках Муми-тролль отправился заправить штормовой фонарь.
Канистра с керосином стояла под ступеньками вместе с кучей порванных сетей. Он подставил банку под горлышко и вытащил затычку. Канистра загремела, издавая странный гулкий звук. Муми-тролль наклонил ее над банкой и подождал. Он потряс канистру.
Потом поставил ее и минуту стоял, уставясь в пол. Керосина больше не было. Он закончился. Фонарь каждый вечер горел в комнате наверху и каждую ночь светил для Морры. Кроме того, Малышка Мю вылила несколько пинт на муравьев. Что же делать? Что скажет Морра? Муми-тролль и представить боялся, как она будет разочарована. Он сел на ступеньки и уткнулся носом в лапы.
Он знал, что подвел ее.
x x x
- Ты уверен, что канистра совсем пуста? - спросил Муми-папа, хорошенько встряхивая фонарь.
Они закончили пить чай, в окнах темнело.
- Совсем, - сказал Муми-тролль с несчастным видом.
- Она, должно быть, протекает, - сказал Муми-папа. Она, наверное, проржавела. Трудно поверить, что мы использовали весь этот керосин.
Муми-мама вздохнула.
- Нам придется довольствоваться светом от печки, сказала она. - Осталось только три свечи, и они пойдут на именинный пирог рыболову. - Она подбросила в огонь несколько поленьев и оставила печную дверцу открытой.
Огонь весело затрещал, и семья расставила ящики полукругом. Время от времени шторм подвывал в трубе. Это был одинокий, печальный звук.
- Хотела бы я знать, что творится снаружи? - сказала Муми-мама.
- Я могу тебе сказать, - ответил Муми-папа. - Остров готовится ко сну. Я уверяю тебя, что он заснет тогда же, когда и мы.
Муми-мама негромко засмеялась. Потом она сказала задумчиво:
- Знаете, все время, которое мы здесь прожили, мне казалось, что мы находимся в какой-то экспедиции. Все так менялось, будто каждый день было воскресенье. Теперь я думаю: хорошее ли это ощущение?
Остальные ожидали продолжения.
- Конечно, нельзя оставаться в экспедиции навсегда. Она должна когда-нибудь закончиться. И я ужасно боюсь, что внезапно опять наступит понедельник, и я не буду знать, было ли все это на самом деле... - Она замолчала и чуть смущенно посмотрела на Муми-папу.
