Ребята недоверчиво смотрели, как он собирает рюкзак. Но когда Славка положил в него и свои знаменитые гантели, все ошалело вскочили.
Пять рюкзаков вылетают из-под кровати…
Пять рюкзаков вытрясены на пол, и вещи сыплются, разлетаются, катятся…
Десять ног суетливо мечутся по комнате.
Десять рук лихорадочно запихивают в рюкзаки только самое необходимое: свитеры, полотенца, плавки, зубные щетки…
Давай! Давай!
А за окном гремит барабан и звонкоголосо зовет горн:
– В поход! В поход!
Вениамин стоит у столовой. Джинсы, ковбойка, кеды. А на голове дырявая соломенная шляпа. И где он такую откопал? Отличная шляпа! Она ему очень идет, эта шляпа!
На огромных клеенках – пирамиды копченой колбасы…
Двадцать два килограмма! По килограмму на брата!
Гора свежих огурцов…
Двести двадцать огурцов! По десятку на туриста!
Баррикада дымящихся буханок хлеба…
Двадцать три буханки! По одной на каждого и две – для Спасибо!
Небоскребы из пачек соли, каш, сахара…
Фонарики, топорики, мотки бечевок…
Складные удочки…
Белые панамы…
Радиоприемник «Турист»! Повесь его на грудь и шагай через леса, поля и реки, слушай по вечерам у костра бой кремлевских курантов, веселые походные песни и украинский говорок Тарапуньки и Штепселя.
«И в снег, и в ветер, и в звезд ночной поле-е-ет!…»
«А ну-жа песню нам пропой, веселый ветер, веселый ветер…»
– Вень! Клади колбасу ко мне! Запас карман не трет! Я выносливый!
«На дороге чибис, на дороге чибис, он поет и…»
– НЗ!… Да разве это тяжесть?!
– Ленька! Ленька! Я свой рюкзак не возьму… С одним пойдем, по очереди!
– Куда? Куда тянешь?
– Чур, моя удочка!
– Ну, клади, клади…
– Ты что, держать не умеешь!…
– Я тебе сейчас так толкну!…
– Ой, девочки!… В прошлый раз мы ходили в поход, двух ежей поймали…
– А я думаю, капроновые ленточки с собой не стоит брать…
– У кого фонарики? Поднимите руки!…
– Петьк! У тебя рюкзака все равно нет… Понесешь сетку с кашами!…
– Леньк! Леньк! Давай все мое назад, я передумал – рюкзак возьму!…
– Маша! Да брось ты свой чемодан, я твой купальник в сетку положу…
– Ура! Колька! Ты откуда?
– А я проводник.
– Качать его! Качать!
– А ну, отпусти! – вопит Колька, взлетая под самые облака, а сам счастливо улыбается.
– Стройся! Ту-ру-ту-ту-у… Ту-ру-ту-ту-у…
И вот уже пионерский лагерь позади. И листья высоченных дубов шелестят над головой. И солнце плывет за густыми кронами и посылает озеленительные вспышки света.
Хрустят под ногами шишки, шелестит прошлогодняя хвоя. Сосны, сосны, сосны…
– Не отставай!
– А я ногу натер, сейчас переобуюсь и догоню…
– А до Графской далеко?
– Километров тридцать.
– Жаль.
– Много?
– Что?!! Жаль, что не шестьдесят!
– А правда, там заповедник?
– Правда. Бобры, олени…
Бобры, олени – это здорово! Мы никогда не видели бобров и оленей, разве только – в кино. А ночью костер, уха и палатки. Два дня, две ночи, двое суток! Палатки, уха и костер! Уха, костер и палатки! Бобры и олени. Олени и бобры. Вперед! Вперед!
– Кольк, а ты хорошо знаешь дорогу?
– Я все знаю!
– Кольк, а рыбные места есть по пути?
– Все есть!
– Кольк, а ты в походе когда-нибудь был?
– Сколько раз!
– Колька, Колька, Колька…
Колька не подведет! Колька поймал браконьера! Колька сто раз был в походах, а Вениамин – тысячу!
Эх, дороги, пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян!…
Первый привал устроили в маленьком селе Красный богатырь.
Деревня изгибалась вдоль грейдера, окаймляя дорогу беленькими домиками с камышовыми пилотками крыш. У каждого дома высится огромный вяз, у каждого дома вкопана в землю лавочка, а через каждые пять домов гигантскими удочками торчат колодезные журавли.
Промчался грузовик с визжащими поросятами и окутал весь отряд «дымовой завесой» пыли.
– Пообедаем в столовой, чтобы не терять времени даром, – оказал Вениамин. – И в путь. Решено?
– У-у-у… – заныли ребята, – в столовой… Лучше костер!… Кулеш!… Картошка печеная!…
– Кулеш, картошка… – поддержал Вениамина Колька. – Несколько часов уйдет. Лучше в заповеднике подольше побудем!
Колька знал, что сказать. Все бросились на штурм маленького дощатого домика с большущей вывеской «Днем столовая, вечером кафе».
– Олег, ты что возьмешь? – засуетился Петька. – Давай одно первое на двоих и по котлете!
– Эх, ты, мелкота! – важно оказал Спасибо. – Да мне, если хочешь знать, трех полных обедов мало!
– Хвастун! – обиделся Петька.
– Что заказывать? – деловито осведомился у Вениамина обжора Спасибо.
– Смотрите сами… Сколько съедите! – засмеялся Вениамин.
И Спасибо взял себе три первых, три вторых и шесть стаканов компота.
Остальные свободно разместились по трое за одним столом, а Спасибо потребовался отдельный. Мало того, компот пришлось поставить на пол, потому что на столе для него места не нашлось.
Спасибо важно посмотрел на ребят – вот так-то!
Вениамин прямо-таки остолбенел, когда взглянул на стол Спасибо.
– Ничего, – обнадежил его Олег. – Влезет!
Все уже поели, а Спасибо еще «добивал» третью тарелку борща. Страдальчески улыбаясь, Олег смотрел на ребят и ел, ел… И всем было ясно, что после двух тарелок борща еда для него уже не еда, а работа.
Спасибо ел из принципа.
– Может, хватит? – забеспокоился Вениамин.
– Раз взял, значит, съем, – проворчал Спасибо. И съел. И выпил шесть стаканов компота.
Но зато потом не мог сдвинуться с места и дышал так тяжело, словно после скоростного бега на пятикилометровую дистанцию.
Повариха высунулась в окошко и с уважением смотрела на Олега.
Ленька и Петька взяли его под руки и вывели на улицу. Он сел на крыльцо и, виновато улыбаясь, сказал:
– Идите сами!… А я вас догоню… Отдохну немного, попью молока…
– Вот еще! – разозлился Вениамин. – Подождем.
– Нечего его ждать! – загалдели все. – Не маленький, догонит!… Обжора!… Нашли кого в поход брать!… Всегда так!… Притворяется!…
Около столовой остановилась телега, и возница – молодой парень в армейской фуражке – грозно спросил, показав кнутом на Спасибо:
– Больной?
Спасибо испуганно вскочил и, раскачиваясь, словно от сильного ветра, засеменил вдоль дороги. Сел на колодезный оруб и жалобно посмотрел на ребят, словно ища защиты. Парень засмеялся:
– Вы куда?
– В Графскую, – улыбнулся Вениамин.
– Я его подброшу до моста… А там он вас подождет!
Спасибо лежал в телеге на колючем сене и тоскливо смотрел, как постепенно, все дальше и дальше, остаются позади ребята. А потом парень лихо свистнул, щелкнул кнутом, лошадь помчалась под гору, и никого уже больше не стало видно. Всюду поля, одинокие кусты, расселины оврагов…
В небе застыли пухлые горы ватных облаков. И захотелось спать, спать…
Телегу трясло на ухабах, лицо парня окутывал махорочный дым. Спать, спать…
Лошадь размахивала блестящим хвостом, отгоняя назойливых мух. Влево-вправо, влево-вправо… Жарко пекло солнце, похожее на глазок доменной печи. Спать, спать…
– Ну, вставай, приехали, – оказал парень, расталкивая уснувшего Спасибо.
Олег сел на песок у моста через ручей и долго смотрел, как телега уплывала к горизонту, пока не превратилась в крохотную черточку и не растаяла совсем.
Олег искупался. Ключевая вода освежила его, и он пошел назад, навстречу ребятам. А то будут потом подсмеиваться – лентяй, мол, лодырь, жиркомбинат. А разве он виноват, что у него аппетит хороший? Мать ему всегда говорила: ты ни в чем меру не знаешь. Ну, не знает, не знает! А что поделаешь? А если он объелся, а после еды мертвый час полагается. Зачем по жаре трястись?
А все-таки нехорошо. Нечего было перед ребятами выхваляться. Нашел, чем удивить! Удивил на свою голову! А теперь все мужественно идут по жаре и, наверное, смеются над ним. Ну, и пусть смеются, пусть! А все-таки он доказал: мог бы и не съесть всего, а все-таки съел! А ведь если б не съел, все бы смеялись еще больше. Жадина, мол, жадина! А он никакой не жадина. Просто хотел всех удивить, а вышло… Зато он теперь может три дня не есть. Запросто, как верблюд!
Внезапно из-за куста выскочили трое каких-то мальчишек и загородили ему дорогу.
Через прорехи в крыше было видно голубое небо, в котором неподвижно застыли ватные горы облаков. Казалось, что дырявая крыша залатана небом.
В этом заброшенном сарае, заставленном старыми бочками и сломанными ящиками, собралась любопытнейшая компания.
