Виталий Максимович развязал ремни, перенес медвежонка в угол и сдернул с головы намордник. Мишка тотчас забился в самый уголок между стеной и досками и улегся там, поджав под себя лапы. Он дрожал как в лихорадке.
- Это от волнения, - пояснил Виталий Максимович. - И мой настоятельный совет - старайтесь как можно меньше его беспокоить. Чем реже он будет волноваться, тем быстрей поправится.
Уже на улице, усевшись в легкие санки и взяв в руки вожжи, чтобы придержать застоявшегося нетерпеливого рысака, ветеринар сказал:
- Хочу предупредить: когда узнают, что у вас есть медвежонок, появится много любопытных. Постарайтесь как-нибудь оградить медвежонка от их посещений. Это очень важно.
Виталий Максимович уехал. Тут же, у крыльца, Вадим Сергеевич, Федор Трофимович и ребята договорились о медвежонке пока никому ничего не говорить.
36
В понедельник вечером, возвратившись с работы, Валентин Игнатьевич застал Валерку и Лариску за выполнением домашних заданий.
- Чего поздно уроки делаете? - удивился он.
- А мы кино смотрели! - бойко отозвалась Лариска. - Про индейцев. Интересное!.. И еще мультики...
- Понятно. А медвежонка смотреть не ходили?
- Что? Какого медвежонка? - разом спросили Валерка и Лариска.
Валентин Игнатьевич на секунду растерялся: было просто невероятно, что Андрюшка, с которым Валерка учится в одном классе, промолчал о таком событии. Он вдруг понял, что ссора сына с Андрюшкой Перьевым - не обычная размолвка, какие часто случаются у ребят.
- О каком медвежонке ты спрашиваешь? - нетерпеливо произнес Валерка.
Валентин Игнатьевич сел на диван и задумчиво уставился на сына.
- Не торопи... Вчера Андрюшка и Борька ходили в лес по следам этих... браконьеров. С какой целью, я уж не знаю. И вот где-то там, недалеко от берлоги, поймали раненого медвежонка.
- Ой, правда?! - вскрикнула Лариска и, выскочив из-за стола, подсела на диван к отцу. - И они принесли его домой?
- Конечно! Это уже вечером было. Вызвали ветврача. Он что-то там поделал, рану, видимо, обработал... Вот, собственно, и все.
Не в состоянии скрыть смятение, вызванное такой невероятной вестью, Валерка, заикаясь, спросил:
- А ты-то... откуда все это... узнал?
- Я к Перьевым в обед заходил.
Лариска, сгорая от нетерпения, дергала отца за рукав:
- И ты видел этого медвежонка?
- А как же. Ему отгородили угол в спальне, вот там он и лежит.
У Валерки горело лицо, пылали уши.
"Надо же!.. Андрюшка... Ни слова! И даже виду не показал..." билось в голове.
- Пап!.. А как они его поймали? Расскажи! - теребила отца Лариска.
- Этого я не знаю. Некогда было спрашивать... Кстати, Андрюшка-то был сегодня в школе?
- Был, - глухо ответил Валерка.
- И ничего тебе не сказал?
В последнем вопросе не было необходимости, но он сорвался с языка как-то сам собой.
- Он никому ничего не говорил. Я даже и не знал, что вчера они в лес ходили.
Валентин Игнатьевич подумал, что, кажется, наступил благоприятный момент попытаться все-таки помирить ребят, и сказал:
- Просто поскромничал. И так о нем с Борькой разговоров хватает браконьеров помогли задержать, а тут еще медвежонок... Вот и промолчал... А вы сходите к нему сейчас. И медвежонка посмотрите и расспросите, что да как было.
- Пошли? - Лариска просительно глянула на брата.
- Я не пойду.
- Почему? - удивился Валентин Игнатьевич. - Интересно же! И в этом нет ничего плохого.
- Не пойду, и все. Мне... уроки делать надо. - Валерка отвернулся и склонился над тетрадью.
- Ну вот, он всегда так! - надулась Лариска.
Догадавшись, что творится в душе сына, Валентин Игнатьевич сказал дочери:
- Между прочим, у тебя тоже не все уроки сделаны. А медвежонка можно посмотреть и завтра. Пойдете из школы и зайдете по пути. Днем еще лучше, светлее.
В этот вечер Валерка лег спать раньше обычного.
Никто, ни один человек даже не предполагал, какую горькую обиду перенес он, когда узнал, что Андрюшка и Борька, делая все возможное, чтобы разоблачить браконьеров, так и не вспомнили о нем.
Но там были особые обстоятельства: Андрюшка и Борька спешили, им дорога была каждая минута, да и вряд ли он, Валерка, мог в чем-то оказаться полезным. Но вчера, когда они отправились в лес, когда шли мимо его, Валеркиного, дома, разве не могли сказаться? Долго ли подняться на крыльцо и постучать в дверь? В конце концов, ведь не кто другой, а он, Валерка, предупредил Андрюшку о приезде охотников. А если бы промолчал?.. Ведь они понимали все это и тем не менее прошли мимо. У них был свой план действий, и они не сочли нужным поделиться им.
Однако самое горькое для Валерки заключалось не в том, что Андрюшка и Борька, отправляясь в лес, не зашли к нему. Если бы они поступили так в отместку за старое, обида была бы меньше: Валерка понимал, что заслуживает и не такой мести... Но он был почти уверен, что Андрюшка и Борька в самом деле забыли о нем! Борька не вспомнил - это еще понятно, но Андрюшка, с которым он целый год сидел за одной партой, с которым столько раз ходил на рыбалку и караулил с лабаза медведей?! Трудно было поверить, что он тоже не вспомнил и что никакие чувства не шевельнулись в нем, когда он проходил мимо Валеркиного дома.
37
Во вторник утром в школе уже все знали, что Андрюшка Перьев и Борька Сизов в воскресенье поймали в лесу раненого медвежонка. Борька, внезапно оказавшийся в центре внимания пятиклассников, занял позицию "постороннего".
- Медвежонка поймал Андрюшка, а не я, - говорил он, - Андрюшка и нес его. И живет медвежонок у Перьевых. Вот у него и спрашивайте.
- Но ты же ходил с ним в лес! - напирали ребята.
- Ну и что? Я за Андрюшкой ходил. Сзади. Он след медвежонка увидел и пошел по этому следу. А медвежонок под елкой лежал, чуть живой. Андрюшка завернул его в фуфайку, взял на руки и понес. Вот и все. Чего еще рассказывать? Я-то тут при чем?
Зато Андрюшке пришлось труднее. Его упрекали за скрытность, некоторые даже обвиняли в зазнайстве: "Подумаешь, героизм - сбегал к участковому, чтобы тот браконьеров задержал!" Выпытывали подробности, как же все-таки удалось изловить медвежонка, и очень многие заявляли, что после уроков непременно пойдут в Овинцево посмотреть мишку.
Как ни скупился Андрюшка на подробности, но из него постепенно вытянули все, даже узнали, куда, в какое именно место ранен медвежонок и как обрабатывал раны ветеринарный врач. И только по отношению к желающим посмотреть мишку Андрюшка остался непреклонен.
- Медвежонка не покажем. - В отличие от Борьки он говорил от имени обоих. - Врач сказал, что сейчас от любого беспокойства он может погибнуть. Когда поправится и немножко привыкнет к людям, тогда хоть всем классом приходите.
- Но если сегодня придем, неужели в дом не пустишь?
- Не пущу. Ни одного человека.
Ребята, зная характер Андрюшки, поверили: не пустит. И отступились: в самом деле, когда медвежонок выздоровеет и будет бегать, тогда и посмотреть на него интереснее.
А Валерка ничего не спрашивал. Был он в этот день молчаливый, на лице его проступила нездоровая бледность. И Андрюшка вдруг почувствовал себя виноватым перед ним: ведь Валерка еще в августе видел этого медвежонка и потому имел право и должен был узнать о том, что медвежонок пойман, раньше других, узнать именно от него, от Андрюшки. Или от Борьки. Но только не от кого-то третьего, как это получилось.
После уроков Валерку в коридоре ждала Лариска. Встретив ее удивленно-восторженный взгляд, Андрюшка, будто между прочим, сказал:
- Чего, Лариска, пошли вместе домой!
- А мы с Валерой... Он скоро?
- Скоро. Он дежурил сегодня...
У Борьки в этот день тоже было пять уроков, и они одевались вместе. На крыльце школы Андрюшка остановился, сказал:
- Знаешь, давай обождем... Валерку и Лариску.
- Ага, - с готовностью ответил Борька. - Я еще вчера хотел тебе об этом сказать.
- Чего ж не сказал?
- Не знаю. Думал, тебе виднее...
- Какой ты все-таки чудак!.. Ты мне всегда говори что думаешь.
- А я и говорю. Только... не всегда сразу.
На крыльцо вышли Валерка и Лариска.
- Вас ждем, - сказал Андрюшка.
Валерка вскинул на него глаза, но тотчас опустил их.
Вчетвером спустились с крыльца и медленно, хотя всем хотелось спешить, двинулись к дому.
Андрюшка решительно не знал, что говорить. Оправдываться за вчерашнее молчание было нелепо: он не умел этого делать, когда чувствовал себя виноватым. Говорить о чем-либо постороннем, не имеющем отношения к медвежонку, придумывать что-то, делая вид, что ничего особенного не случилось, было и вовсе противно его натуре. И он молчал.
- А что, медвежонок в самом деле очень слабый? - спросил Валерка, и вопрос его прозвучал естественно, с искренней озабоченностью.
- Конечно!.. - Андрюшка вздохнул. - Столько потерял крови и больше суток пролежал на морозе.
- И у него есть на груди белый треугольничек?
- Есть, - кивнул Андрюшка, поняв, что Валерку до сих пор мучит сомнение, действительно ли убита именно та медведица и те медвежата, которых удалось подкараулить на Стрелихе. - Да и не может быть в одном месте двух совершенно одинаковых медвежьих семей. Ведь от Стрелихи до берлоги, если по прямой, не больше четырех километров.
