— Хорошо! — заорали путешественники, когда Непоседа перевернулся вниз головой. — Все в порядке, продолжаем полет. Самочувствие отличное!
Непоседа вертелся, как акробат, становясь то приемником, то передатчиком.
«Петя! Петя! — неслось с Земли, прямо из школы. — Сейчас с тобой будет говорить Павел Сергеевич, директор школы!..»
Голос юного радиста оборвался, и через несколько секунд изо рта-репродуктора послышалось солидное покашливание. Так всегда покашливал Павел Сергеевич, когда был в хорошем настроении. Это сразу успокоило Петю, потому что до сих пор, когда директор школы разговаривал с ним, у него бывало только плохое настроение. И вот Павел Сергеевич начал. Голос его дрожал от волнения: «Дорогой Петенька… Дорогой Петенька!»
Этого Петя не смог спокойно перенести. На глаза его набежали слезы. Но счастливый герой не скрыл их от друзей, потому что такое случилось бы с каждым учеником, если бы он из уст директора услышал ласковое «Петенька, или Вовочка, или Ванечка!».
Директор снова покашлял и продолжал: «Не забудь, дорогой, вести дневник и аккуратно записывай все наблюдения. Не страшно, если в записях будут грамматические ошибки… Ничего, герою это простительно… — Но тут директор чуточку помолчал и добавил:
— Конечно, лучше, если ошибок не будет. Герою надо быть грамотным. Тем более что твои записи станут историческими документами… Мы в школе уже делаем выставку твоих работ и повесим твой портрет и твои тетради… Какие будут у тебя пожелания? Переходим на прием, слушаем тебя!»
Теперь Пете пришлось покашлять, прежде чем высказать свое пожелание:
— Пожалуйста, — сказал Петя, — не ставьте на выставку моего дневника. Там, кажется, много лишних… — Но слова «двоек» он вслух не сказал.
«Хорошо, Петенька, — пообещал директор. — Теперь твоя просьба для нас — закон… Береги своих друзей и себя! Мы будем ждать от тебя новых известий. А сейчас с тобой будет говорить товарищ Папина, то есть твоя мапочка, то есть твоя мамочка, которая только что примчалась в школу».
И сразу же из Непоседы полились частые всхлипывания: «Петенька, сыночек мой, это я, твоя мама! Срочно скажи мне, жив ты или нет?»
— Жив! Жив! — закричал Петя.
«А что ты там ешь?» — продолжала рыдающая мама.
— Все что попало!
«А свежее ли?»
— Свежее!
«Петенька, покупай себе в каждом космическом гастрономе колбаску и маслице и обязательно пей молоко!»
— Хорошо, мама.
«Сыночек, немедленно возвращайся назад, а то я себе на Земле места не нахожу!»
— Хорошо, скоро вернусь…
Последней говорила тетя Глаша. Она тоже рыдала и просила расцеловать Непоседу, Мякиша и Нетака, без которых она последнее время жить не могла.
На этом передача и прием закончились, потому что Непоседа совсем завертелся и выбился из сил. Мякиш не слышал окончания передачи: он уснул, как только услышал голос Петиной мамы. Петя разбудил его, и все вернулись в кабину, чтобы разработать план дальнейшего полета и возвращения.
Глава четырнадцатая, в которой происходит прият ноя беседа с печальным окончанием
После радостного происшествия в кабине везделета состоялся весьма приятный разговор. Радио-Непоседа, как главный герой события, сидел у Пети на руках и не без важности поглядывал на своих товарищей — Мякиша и Нетака. Мякиш тоже немножечко гордился, ибо кто, как и он, усовершенствовал Непоседу и помог ему стать передатчиком. По этому случаю он решил отложить послеобеденный сон и высказаться.
— Да-а! — многозначительно протянул он.
— Что — да? — насторожился Непоседа.
— Хорошее дело — радио!
— Конечно, хорошее! — отозвался Непоседа. — Когда хочешь — музыку слушай или сказки…
— А когда хочешь, можешь выключить, то есть заткнуть глотку.
— Эй, ты! — подпрыгнул Непоседа. — Выбирай-ка повежливее слова! Подумаешь, ученый нашелся! Я те выключу!
Мякиш не стал продолжать спор, но, помолчав немного, заметил:
— Уж если говорить об ученых, особенно знаменитых, то я полагаю, что среди нас такой сейчас находится.
Тут все посмотрели вопросительно на Мякиша и с нетерпением стали ожидать, что скажет он дальше.
Мякиш важно покашлял, точь-в-точь как директор школы, и не торопясь сказал:
— Вот нашему Пете и достанется слава великого открывателя планет и ученого!
Тут Нетаку захотелось протестовать, но пока он воздержался: слишком уж много неприятностей перенесли из-за него друзья на Большой Нетаке.
А Мякиш продолжал:
— Сперва в школе будет выставка с Петиным портретом. Потом начнут экскурсии ходить из других школ, чтобы посмотреть на Петю…
Как только Петя услышал эти слова, он схватился за штурвал и направил везделет вниз, к Земле. Что греха таить, ему поскорей захотелось посмотреть собственную выставку и искупаться в теплых волнах великой славы. Однако никто из друзей не заметил, что везделет стремительно полетел вниз, — всем хотелось знать, что дальше скажет Мякиш. И Мякиш обратился прямо к Пете:
— Только зря ты, Петя, думаешь, что великая слава — это легкое дело.
— А что в ней тяжелого? — спросил великий открыватель и ученый.
— Ну, хотя бы то, что на выставке обязательно должен быть твой дневник. Стало быть, тебе придется…
— Что придется? — все еще не понимал Петя.
— Придется заниматься только на «отлично». Иначе тебя исключат из великих ученых.
— Чепуха! — впервые за все время высказался обгоревший Нетак, но больше ничего не сказал.
Петя же покраснел до ушей и тоже промолчал, хотя про себя с грустью подумал: «Теперь мне придется как следует поднажать на учебники, тем более что пропущено много уроков».
Пока шел этот разговор, Мякиш и Нетак висели в пространстве по причине невесомости. И вдруг неожиданно оба шлепнулись на пол кабины.
— Эй, эй, катастрофа! — запищал Мякиш.
— Спокойно! — сказал Петя. — Никакой катастрофы нет: мы вошли в земную атмосферу, и невесомость кончилась.
Мякиш и Нетак подползли к иллюминатору и внизу увидели что-то синее, сверкающее.
— Чепуха, — сказал Нетак. — Там тоже небо.
— Не небо, а океан! — поправил Мякиш.
— То есть как океан?! — только теперь после обиды очнулся Непоседа. Разве мы летим на Землю, домой?
— Пора! — решительно сказал Петя. — Напутешествовались. Меня теперь в школе с нетерпением ожидают. Сам Павел Сергеевич, директор, будет меня с цветами встречать.
Петя на миг зажмурил глаза и представил себе картину торжественной встречи: оркестры, цветы, вся пионерская дружина в галстуках…
Но мысли его прервал Непоседа:
— Это с какой же стати прерывать путешествие?! Мы только на одной планете побывали. Надо лететь опять в космос!
— Надо! — упрямо поддержал его Нетак. Ему стыдно было в таком виде возвращаться в мастерскую «Умелые руки». Что скажет тетя Глаша, когда увидит его таким черным, обугленным чурбаном?!
— Я лучше знаю, что нам надо! — рассердился Петя.
— Нет, не знаешь! — зазвенел Непоседа.
— Нет, знаю!
— Нет, не знаешь!
Петя не удержался, топнул изо всей силы ногой об пол каюты, и тут случилась беда. Доска проломилась, в кабине образовалась щель, и все три его друга вывалились из везделета.
Петя так был зол, что не понял, какая стряслась беда.
— Ну и ладно! Провалились так провалились. Надоели мне эти человечки, только и знаешь, что возишься с ними, как с малыми детьми! — ворчал он. Однако скоро совесть заговорила в нем, и он стал укорять себя: — Что же я такое говорю?! Ведь это мои друзья-товарищи. Разве не они спасли меня от гибели, когда горел бак моего везделета?!
Он посмотрел вниз, на синюю гладь океана, но ничего не увидел. Должно быть, его друзья уже погибли, утонули в океане…
«Что бы там ни было — я должен спасти их!» — подумал Петя и дрожащими от волнения руками направил везделет стремительно вниз.
Глава пятнадцатая, в которой происходит столкновение и знакомство путешественников с Кибернетическим островом
Непоседа, Мякиш и Нетак летели вниз, прямо навстречу бушевавшему океану.
Просто чудом удалось им ухватиться в воздухе друг за друга, и это дало возможность переброситься несколькими фразами, вернее, проститься перед неминуемой гибелью.
Задыхаясь от сильного ветра, не скрывая слез, Непоседа сказал друзьям:
— Мы были верными товарищами, мы никогда не покидали друг друга и погибаем тоже вместе.
— Жалко нас! — прохныкал Мякиш, но ветер отнес его слова назад, в небо.
— Эй, глядите! — проскрипел вдруг Нетак. — Туда! Туда! — И он указал куда-то на восток, где на волнах океана виднелся какой-то плоский круг.
— Это остров, — печальным голосом сказал Мякиш, потому что все равно никакая сила не могла бы их забросить на него.
