листья мясо с грибами и корешками, девочки принялись за еду. Глядя на них, Женька тоже взяла нечто похожее на обгорелую длинную морковку. Очистила золу, понюхала. Заработать в лесу дизентерию – перспектива нелучшая. Откусила кусочек, медленно пережевала. На вкус «морковка» напоминала обычную печеную картошку.
– Что это? – Женька перевела удивленный взгляд на Ганку.
– Корень рого́за, – пожала плечами подружка. – Никогда рого́з не ела? Возьми сморчок. Первые грибы самые вкусные. И белку ешь. Нам сейчас силы нужны.
Тщательно пережевав, Женька проглотила горьковатую массу и почувствовала, как голод снова скрутил внутренности. Тогда она зажмурилась, схватила кусок горячей бельчатины и впилась зубами в жесткое мясо.
После еды девочки напились из ручья и снова вышли на дорогу.
* * *
В конце второго дня пути Женька уже едва шла. Усталость накрыла ее с головой. Перед глазами плавал густой красный туман, а ноги, казалось, не пропускали ни одного вылезшего из земли корня. Глядя на бодро шагающих впереди спутниц, Женька жалобно кусала губы. Если придется идти еще день, она просто не выдержит. Когда все поднялись на заросшую липами горку, Исильга объявила привал:
– Здесь и будем ждать бабушку. Если она получила наше письмо, то скоро ее карета должна быть тут.
– Почему «скоро»? – покосилась на подругу Женька. – Пока она соберется, пока выедет… Может, через неделю доедет.
– Скоро, – Исильга, опустив глаза, закусила губу и прошептала: – Она же моя бабушка. А я в опасности.
Пока они поднимались на пригорок, Женька старалась цепляться за камни только пальцами рук. Ладони, перевязанные грязной тряпкой, надо было беречь. Вчера, когда Ганка снова ушла собирать корни и грибы, а Исильга отправилась на охоту, Женька решила разжечь огонь. Припомнив все, что читала о жизни в доисторический период, она нашла две деревяшки и битый час безуспешно терла их друг о друга. В результате содрала кожу на ладонях, но костер так и не развела. Когда Ганка вернулась на поляну с полным подолом даров леса, ей пришлось не только разводить огонь, но и спасать ревущую Женьку. Ободранные ладони жгло так, что терпеть не было сил. Потащив бесполезного члена команды в лес, Ганка камнем пробила дыру в березе, обработала Женькины раны соком, приложила какой-то листок и перевязала остатками своего платка.
Сев на теплый камень, Женька осторожно размотала превратившуюся в ошметки ткань и вытаращила глаза. Ладонь была совершенно здоровой. Даже намека на вчерашние раны не осталось. Даже покраснение сошло. Были и другие странности. Вот как объяснить, что за два дня пути у Женьки живот ни разу не заболел? И это притом, что ела она и муравьев, и корни крапивы, и каких-то зубастых рыб, выловленных в мелкой речушке. И хоть бы что. Даже привычной послеобеденной тяжести в желудке не было.
Глава 11
А тем временем в лаборатории
В лаборатории стояла напряженная тишина. Вовка потер кулаками покрасневшие глаза и тяжело вздохнул. Вот уже пятый день они с профессором, Александром Даниловичем и Вишенкой не сводят глаз с экрана. Рука давно затекла, но вынимать ее из аппарата Вовка отказывался. Разве что на несколько минут в день. В туалет сходить, перекусить. Портал перекочевал. Куда? Непонятно. Теперь красная точка на татуировке была едва заметна, синяя – осталась такой же яркой, как прежде, и никуда не сместилась, а вот устья портала выходили совсем в других местах. Хуже всего, что при наложении карты на татуировку оказалось, что красная точка, то есть Женька, находится где-то рядом, в Смоленской области, но ее устье портала перекочевало куда-то под Париж. Вчера Вишенка отправила сообщение в Сорбонну, попросив студентов исторического факультета съездить туда, где, согласно татуировке, находилось устье, и сегодня пришел ответ. Французы написали, что осмотрели каждый кустик в данной местности, но никакого портала не нашли. Вот и пойми эту татуировку! Второе устье находилось в Северном Ледовитом океане.
– Александр Данилович, – оторвалась от микроскопа Вишенка и, вынув из кармана капли, закапала покрасневшие от напряжения глаза, – как вы объясните, что устье, которое под Парижем, гораздо светлее, чем то, которое в Северном Ледовитом океане? И почему красная точка намного светлее синей?
– Может быть, потому, что устья под Парижем нет. Как мы уже выяснили, – буркнул Александр Данилович и с хрустом расправил узкие плечи.
– И тем не менее оно там, – задумчиво пробормотала Вишенка, подходя к экрану.
– Вы не доверяете нашим сорбоннским друзьям? – удивленно поднял брови профессор.
– Доверяю. И все-таки… Оно почему-то светлее. Как будто расположено глубже.
– Ты думаешь, что в этот раз устье портала не вышло на поверхность, а осталось где-то под землей? – Профессор резко снял очки и тут же надел другие. – Поэтому парижане его и не обнаружили?
– Не думаю, – едва слышно отозвалась Вишенка. – Устья всегда выходят на поверхность. Александр Данилович, а можем мы забраться внутрь татуировки? Посмотреть, на какую глубину красная точка уходит вниз?
Вовка звонко щелкнул челюстью. Интересно, как это они собираются проникнуть вглубь его татуировки? От этих научно одаренных чего хочешь можно ожидать.
– А если в пяти ленах посмотреть? – тут же загорелся идеей Александр Данилович.
Вовка облегченно выдохнул. Конечно, он абсолютно не понял, о каких «ленах» идет речь, но на слух они показались ему абсолютно безобидными.
Вишенка легко вскочила, подбежала к аппарату и нажала несколько кнопок на клавиатуре. Пока аппарат шуршал и поворачивался, она надела себе и Вовке на головы громоздкие синие шлемы. Вовкино сердце предательски заныло, на губах появилась жалобная кривая улыбка. В шлеме Вишенка стала похожа на Мардж Симпсон. Белую, смешную и жуткую одновременно. Теперь руку Вовки поместили в серый пористый контейнер. «Иже еси на небеси…» – пронеслись в его голове неизвестно откуда взявшиеся слова молитвы. Чтобы сдержать страх, мальчик крепко сжал кулак. Ну не гильотина же это! Просто посмотрят.
Длинные пальцы помощника профессора снова взлетели над клавиатурой, и татуировка на экране повернулась. Так она выглядела совершенно иначе. Оказывается, русло портала как бы шло под уклон. Устье, которое пряталось в Северном Ледовитом океане, находилось почти под самой Вовкиной кожей, а то, что было под Парижем, – уходило вглубь.
– Посмотрите на точки.
Вишенка прошептала эти слова таким голосом, что у Вовки волосы дыбом встали. Казалось, что напряженная тишина повисла над головами присутствующих тяжелой серой волной. Ничего не понимая, Вовка переводил глаза с побледневшего профессора на экран. Красная точка оказалась все такой же ярко-красной, просто находилась она в самом нижнем слое, который можно было увидеть на графике. Закусив губу, Вовка пытался самостоятельно ответить на вопрос,
