— Видите ли… — начал дядя Алеша. И Валька, к своему изумлению, увидел, что дядя Алеша немного покраснел. — Видите ли, мой уважаемый Тин Тиныч, я сначала должен вам кое-что сказать, вернее, объяснить. И мне будет очень жаль, если то, что вы сейчас узнаете, вам почему-либо не понравится или покажется странным…
Дядя Алеша замолчал. Он снял очки и начал рассеянно протирать стекла мятым клетчатым носовым платком. Глаза его без очков показались Вальке еще ярче, совсем голубые. От них ощутимыми волнами пошло тепло и коснулось Валькиного лица.
— Конечно, в век техники, покорения космоса… — снова начал дядя Алеша. — Многие считают, что я… Но ведь одно вовсе не противоречит другому, даже наоборот! Что ж, лучше сказать прямо, если уж я решил сказать. Я… Только, пожалуйста, очень вас прошу, не вскрикивайте и не делайте удивленное лицо… Да, я — волшебник!
У Вальки даже дыхание перехватило. Он покачнулся на табурете. Хорошо еще, что это был крепкий, устойчивый табурет на четырех ножках. А то бывают такие дрянные трехногие табуреты. Сидя на таком трехногом табурете, даже нельзя чему-нибудь как следует удивиться — непременно полетишь на пол.
— Здорово… — прошептал Валька.
Лицо дяди Алеши вдруг изменилось, даже както просветлело. Он улыбнулся с облегчением, словно Валькина радость передалась ему.
— А… ну если так, отлично, отлично!
Волшебник Алеша прошелся по комнате, в задумчивости постукивая себя пальцами по губам.
— Что же нам придумать, что придумать? Как нам доставить карту на нашу бригантину! Не прибегнуть ли нам к помощи моего джинна?
— Джинна?! — переспросил Валька. Он просто не поверил своим ушам.
— А что тут такого? — пожал плечами дядя Алеша и слегка нахмурился. Почти у всех волшебников есть джинны. Это совершенно естественно. И у меня он тоже имеется.
— Джинн?
— Джинн.
— Джинн?!
— Ну конечно, джинн! — уже не скрывая досады, воскликнул волшебник Алеша. — До утра мы, что ли, будем повторять одно и то же? Да, джинн. К тому же отличный, знаете ли, экземпляр. Из самых древних и, можно сказать, могущественнейших. Может, сгонять его в сказку? А?
— А что? По-моему, неплохо, — стараясь казаться спокойным и даже равнодушным, сказал Валька.
Но внутри у него словно запрыгал мячик любопытства. Валька стиснул руки под столом. Хоть бы одним глазком увидеть джинна. Настоящего джинна! Вот было бы что рассказать Аленке.
— Да, конечно, с одной стороны, это так… — Волшебник Алеша с рассеянным видом потянул себя за ухо. Было видно, что его что-то смущает. — И говорить нечего: сказка — это его стихия. Ему ничего не стоит отнести карту на «Мечту». И вообще он у меня тут засиделся без дела. Вконец извелся от скуки. Я все понимаю. Даже чувствую себя виноватым порой. Но судите сами: чем я могу его занять, развлечь? Что я могу ему поручить? Какое дело? В лучшем случае — что-нибудь отнести, доставить, слетать куда-нибудь. И все. А он, видите ли, жаждет чего-то грандиозного. Хочет воздвигать разные там дворцы, хрустальные мосты и тому подобное. Оно, может быть, было бы и неплохо в некотором роде. Но как вам объяснить, мой уважаемый Тин Тиныч… Все, что он строит, мило в архитектурном отношении, но, к сожалению, совершенно непрочно. Все это сделано словно бы из мыльной пены или из взбитых сливок. Ни одна лестница не выдерживает тяжести человека, исчезает, тает прямо под ногой. Он, видите ли, рассчитывает не на земное притяжение, а на сказочное. Ну а попробуй хоть слово скажи — что вы! Такая будет обида!
— Да ладно уж, ничего, пусть слетает, — сказал Валька, с трудом сдерживая нетерпение.
— Легко сказать! — Лицо волшебника Алеши страдальчески сморщилось. Он с безнадежным видом покачал головой. — Опять же характер, характер! Вы бы только знали! Капризен, как маленькая девочка. Сварлив, как древняя старуха. К тому же ревнив. Только выпусти его — сейчас же начнутся упреки, подозрения… Просто невыносимо! Нет, боюсь, он наломает дров в сказке. Карту на «Мечту» он, конечно, доставит, о чем разговор. Но уж по дороге непременно залетит на остров Капитанов, не упустит такой случай. И вот увидите, учинит там какой-нибудь отвратительный скандал. Наговорит капитанам кучу обидных глупостей, заявит, что все они зазнайки и выскочки. Что-нибудь в этом роде. Уж я-то его, голубчика, знаю. Нет, к услугам джинна надо прибегать только в самых крайних случаях. Как вы считаете? О, несомненно!
Валька сдержался и промолчал. Хотя, не скроем, это стоило ему немалых сил. Значит, все. Значит, он так и не увидит джинна… Эх! То-то бы Аленка вытаращила глаза!
Но с другой стороны, он же не маленький. Не будет же он клянчить: "Дяденька волшебник, а дяденька волшебник, ну покажите джинна, ну пожалуйста!.."
— Значит, будем искать какой-нибудь другой выход из положения… иначе говоря, другой вход в сказку, — сказал волшебник Алеша. Он немного помолчал, что-то обдумывая, и добавил: — А вы, кстати, отлично рисуете, мой дорогой Тин Тиныч!
— На тройку, — мрачно буркнул Валька. — Трояк у меня по рисованию…
— Ах, при чем тут тройка! — воскликнул волшебник Алеша. — Главное это фантазия, воображение, а тройка тут совершенно ни при чем. Сейчас, мой юный друг, вы нарисуете ласточку. Да, да, именно ласточку! А я ее… Впрочем, вы сами увидите.
Нет, зря, конечно, очень даже зря волшебник Алеша не показал ему джинна. Мог бы догадаться, как Вальке хочется посмотреть. Но раз он просит нарисовать ласточку, надо нарисовать. И получше. Валька задумался, вспоминая, какие они на самом деле, эти ласточки. Он был вообще добросовестным человеком.
Валька нарисовал круглую головку с коротким клювом и большим любопытным глазом. Потом нарисовал два заостренных крыла и черный раздвоенный хвост.
Валька вспомнил, что головка у ласточки сверху тоже черная, и пририсовал ей черную гладкую шапочку. Валька очень старался. Он даже не заметил, как две черные круглые капли, одна побольше, другая поменьше, упали на бумагу. Но ласточка получилась очень неплохая. Можно сказать, на четверку. Или даже на пять с минусом.
Волшебнику Алеше ласточка тоже понравилась.
Он заулыбался, откинул голову назад, любуясь ласточкой.
— Я же говорил! Очень славная. Просто на редкость! — Волшебник Алеша взял в руки рисунок и негромко проговорил:
Все, что вижу на бумаге,
Покорись огню и влаге!
За бумагу не держись.
Оживи и закружись!
И в тот же миг, круто плеснув крыльями, так что качнулся лист бумаги в руке волшебника Алеши, вверх взлетела острокрылая Ласточка.
Она сделала круг под потолком, метнулась в угол и вдруг ударилась о зеркало, растекаясь черными блестящими крыльями по гладкому стеклу.
— О моя дорогая! Это вовсе не окно, это зеркало. Ты ошиблась. И успокойся, пожалуйста, — мягко сказал волшебник Алеша. Он протянул руку, и Ласточка доверчиво уселась на его палец.
Валька уставился на нее во все глаза.
Живая! Честное слово, живая и настоящая. И точь-в-точь как он нарисовал. В черной шапочке с острыми крыльями.
Ласточка быстро повернула голову, с интересом, дружелюбно оглядела Вальку круглым глазом. И в тот же миг Ласточка перепорхнула на руку Вальке.
Он почувствовал, как Ласточка переступает холодными цепкими лапками по его руке. Совсем легонькая.
— Она ведь понимает, что это вы ее нарисовали, — улыбнулся волшебник Алеша.
— Конечно, понимаю, — тонким голоском откликнулась Ласточка.
Вот это да! Она еще и разговаривать умеет! До чего же интересно! Валька даже дышать ровно не мог, ему словно воздуха не хватало.
— А это что? — Волшебник Алеша указал на две черные кляксы у Вальки на руке. Одна побольше, другая поменьше.
— Измазался, — беспечно отмахнулся Валька, но волшебник Алеша озабоченно покачал головой.
Валька осторожно, чтоб не вспугнуть Ласточку, послюнил палец, потер черное пятно у себя на ладони — пятно не оттиралось.
Ласточка, жалобно пискнув, взлетела и закружилась по комнате И в тот же миг оба пятна исчезли с Валькиной руки, словно их и не бывало.
Ласточка уселась на резную раму старинного зеркала, сложила стройные узкие крылья Валька увидел на гладком стекле зеркала все те же черные пятна.
Ласточка беззвучно и стремительно перенеслась на книжный шкаф. Черные пятна, одно побольше, другое поменьше, не отставая, полетели за ней, прочертив в воздухе черные полоски.
— Все ясно! — горестно воскликнул волшебник Алеша и всплеснул руками — Какой же я рассеянный! Я должен был оживить только Ласточку, а я оживил все, что было на бумаге И теперь эти черные пятна будут следовать за нашей Ласточкой всегда и повсюду, и все потому, что я такой рассеянный и вечно все путаю или забываю…
— Ну стоит ли из-за этого так переживать, — негромко проговорила Ласточка и отвернулась. Но Валька понял, что она огорчена и сказала это только для того, чтобы утешить волшебника Алешу.
