Подсвечники – кострами, повсюду цветы, еловые ветки.
…О-ох и длинная же служба сегодня. Я уже и построил несколько домиков, и порисовал.
– Потерпи, еще недолго осталось, – обещает мама, погладив меня по голове.
Маша сегодня почему-то не читает и не рисует. Стоит рядом со своей мамой, вся нарядная – в белой кофте и светлой юбке. Вот, наконец, она отходит и садится на ступеньку под большой иконой. Подтягивает свои сапожки. Потом упирает локти в колени, кладет лицо в раскрытые ладони. Похоже, ей тоже стало скучно.
Вдруг бросает взгляд на меня, стоящего напротив. Улыбнувшись, подмигивает. Поправляет волосы под косынкой. Я улыбаюсь в ответ. Мне почему-то становится так стыдно и, в то же время, так приятно, как никогда в жизни. Краска смущения заливает мое лицо, и я отхожу.
«Пови-ит Его и положи-и в я-ясле-ех…» – читает священник. Гул все нарастает, нарастает. Сильнее пахнет цветами и хвоей.
«Во-олхвы падше поклонишася Ему-у…» – голос священника дрожит, прерывается. Неужели священник плачет?
Мама вытирает слезы. И мама Маши тоже почему-то плачет. И Маша, глядя на свою маму, начинает часто моргать заблестевшими глазами…
7
После службы едем домой.
– Знаешь, сынок, каким елеем тебя сегодня помазал священник? – спрашивает папа. Против обыкновения, отвечает не сразу на свой вопрос, ждет.
– Каким?
– Тем елеем, что принесли в пещеру волхвы, чтобы помазать Младенца Иисуса.
– А Иисус Христос боялся собак? – спрашиваю.
Это же очень важный вопрос: а что если в ту пещеру ворвется Лаки? Ведь тогда же все разбегутся: и волхвы, и пастухи, и верблюды, и Спонч Боб – все убегут, оставив Младенца.
– Нет, не боялся, – весело отвечает мама. – Христос собак жалел и с ними дружил.
У меня на душе становится совсем спокойно. Родители молчат, но молчат хорошо, задумчиво. Пахнет елеем, и ладаном, и… шоколадом.
Вынимаю из кармана куртки разноцветные кнопочки своих любимых шоколадных конфет «M&M»: сегодня в садике у Стива был день рождения, и всем дали по упаковке «M&M». Сейчас главное – вынимать их осторожненько, чтобы мама не заметила.
Думаю о Лаки и Младенце Иисусе. Как же он не боялся собак, а жалел их? Неужели давал им шоколад? Может, и мне дать Лаки несколько конфет? Он ведь там, в подвале, один, тоже ждет подарка…
У-у-уг!.. воет ветер. Ш-ш-ш… шелестят колеса. Х-х-х… гудит печка. Летит снег, летят огни. Тоже лечу, сжимая в кармане шоколадные конфеты…
8
Утром мой новый вертолет носился над водой, падал, ударяясь в пустую плавающую в ванне бутылку от шампуня. Потом мы позавтракали, и я потянул папу на улицу.
В кармане моей куртки оставалось несколько конфеток «M&M» для Лаки. Чего бы мне это ни стоило, дам ему сейчас этот подарок! Теперь я знал наверняка: Лаки такой злой и несчастный потому, что ему никогда не давали шоколад.
Мы вышли во двор. Я побежал к каменному колодцу на углу дома, а папа остался разговаривать с миссис Энн возле подъезда.
Сердце мое сильно забилось. Я подошел к ступенькам колодца. Страха совсем не было. Теперь у меня появится друг. И я больше собак не боюсь! И мы вместе с Лаки пойдем колотить Скелета!
Железная дверь в подвал была открыта. ??? Неужели миссис Энн забыла закрыть замок? Или Лаки убежал?
Я спустился еще на ступеньку. Присев на корточки, заглянул в подвал. Там – пусто. Помчался обратно:
– А где Лаки? Его в подвале нет!
Папа почему-то смутился, не ответил.
– Лаки был старый и очень больной. Ему сделали укол, – ответила миссис Энн, скривив губы.
– Зачем?! Зачем?! – я снова понесся назад.
Спустился по ступенькам и, оттолкнув скрипучую дверь, очутился в подвале. Дошел до самого конца. Там, на полу, стояла пластмассовая миска, на дне которой лежали какие-то темные кусочки.
Вытерев слезы, я достал из кармана три красные конфетки. Положил их в миску.
Лаки старый и больной потому, что всю жизнь его держали в подвале, дразнили и обстреливали водой из пистолетов. Ему сделают укол, и он вернется обратно. Я буду кормить его шоколадом каждый день.
Фото с обложки – картина "Святое семейство" художника Эль Греко (1541-1614), произведение находится в постоянной коллекции музея Museum of Santa Cruz, Hospital Tavera (Toledo, Spain)
