волосы и плечи обсыпаны штукатуркой, щёку украшает глубокая кровоточащая царапина. В руке Шурик сжимал «тапок» с затворной рамой, стоящей на задержке.
– Ты движок разбирать не начал? – выпалил он, не дав мне сказать ни слова.
– Я помотал головой.
– Отлично! Наверняка их на улице ждал экипаж. Бежим, может, успеем!..
Не буду описывать как я, сбивая пальцы, срывал внезапно заклинившую на резьбе крышку канистры, как заливал бензин в горловину бака, каким-то чудом ухитрившись не расплескать. Шурик вскочил в седло, я плюхнулся на заднее сиденье. Движок завёлся после первого же пинка по кикстартеру, и мотоцикл вынес нас через подворотню на улицу. Жандарм в распахнутой шинели шарахнулся из-под колеса и замахал рукой – «туда, туда!» Шурик крутанул ручку газа, «Днепр», взревев всеми тридцатью восемью лошадками, развернулся и с дымом жжёной резины из-под заднего колеса рванул в указанном направлении. Я сидел, ни жив, ни мёртв – вот, сейчас вывернет из-за угла ломовик или извозчичья пролётка, и полтонны тяжёлого байка (считая нас двоих) с хрустом и дребезгом впечатаются в препятствие…
Обошлось. Пролётку похитителей мы догнали через пять или шесть кварталов. Сидящий на пассажирском сиденье мужчина вскинул пистолет. Выстрелов я не слышал, но пули исправно свистели над нашими головами, и я принялся отвечать, вытянув руку с «тапком» над плечом Шурика.
Улицу наполнили испуганные крики, свистки городовых, лошадиное ржание. «Днепр» обошёл бешено несущуюся пролётку по дуге, я ухитрился, не свалившись, сменить магазин, и принялся стрелять, целя в человека на козлах, одетого в длинный, несмотря на майскую жару, кафтан и нелепую четырёхугольную шапку. После четвёртого или пятого выстрела он, взмахнув руками, сковырнулся на мостовую. Лошадь, испуганно всхрапнув, метнулась в сторону, пролётка с треском врезалась в афишную тумбу, а Шурик сделал крутой вираж, уходя от столкновения. Последнее, что я успел увидеть: две фигуры, исчезающие в ближайшей подворотне, причём первая сжимала под мышкой пачку тетрадей в ярких обложках, а руку второй оттягивал саквояж. Я вскинул пистолет – т-дах! т-дах! т-дах! Руку подбрасывает отдача, пули уходят поверх голов бегущих, выбивая фонтанчики кирпичного крошева из низкого свода. Потом – металлический щелчок, затворная рама замирает в заднем положении.
– Я всё! – ору Шурику. Он уже соскочил с «Днепра», безжалостно бросил стального друга лежащим на боку, посреди булыжной мостовой.
– А я ещё в здании всё расстрелял, оба магазина! -
В ответ из подворотни ударили два выстрела. Мы бросились в сторону, уходя с линии прицела.
– А эти, похоже, не пустые… – буркнул я. – знаешь, что-то мне неохота туда лезть с голыми руками! Пристрелят, и имени не спросят…
Из-за угла, оглашая улицу трелями свистков, вывернула пролётка с жандармами.
– Вот они пусть и геройствуют. – сказал Шурик. – Минуты три всего прошло, должны догнать…
Мы дождались, когда жандармы, кто с саблей наголо, кто со «Смит-Вессоном» наизготовку, по одному занырнули в подворотню, и поплелись назад, поднимать мотоцикл.
X
Санкт-Петербург,
штаб-квартира Д. О.П.
На следующий день
– Итак, что мы имеем? – осведомился Корф. Глаза у него были красные, не выспавшиеся. Весь вечер вчерашнего дня, как и всю ночь, барон и его заместители дирижировали целой армией жандармских филеров и агентов Д.О.П., просеивавших столицу Империи через мелкое сито розыска.
Ие помогло.
Присутствующие молчали. А что тут скажешь? Опозорились – все и по полной программе.
– По мне – таки да, имеем бледный вид и макаронную походку. – решился, наконец, Яша. Остальные на него хмуро покосились. Опять этот выскочка со своим местечковым говорком и одесскими оборотами речи, коим место на привозе, а не в солидном учреждении…
Барон не поддержал предложенного игривого тона.
– Три трупа – это, по-вашему, Яков Моисеевич, предмет для шуток?
– Четыре, Евгений Петрович. – как ни в чём ни бывало, отозвался Яша. – Четыре, считая того, что был застрелен во время погони.
Физиономия сидящего слева жандармского полковника потемнела от прилива крови. Недвусмысленный намёк: «мой-то человек не сплоховал, хотя охрана штаб квартиры и не входит в его обязанности. В отличие от твоих, вашсокобродие, подчинённых. И, ладно бы они просто опростоволосились…»
Корф тоже уловил намёк.
– Тогда уж пять. Ротмистр Куравленко, начальник караульной смены, застрелился сразу после налёта. Есть основания полагать, что это он помог злоумышленникам проникнуть в штаб-квартиру, а потом выпустил их наружу.
– Второй раз на те же грабли наступаем. – поддакнул начальству Яша. – Помните прошлогоднее похищение аппаратуры «потомков» из того же самого здания? Ну, когда дело закончилось погоней по Финскому заливу и перестрелкой? Тогда тоже нашёлся иуда – и тоже из числа караульных!
Сказал – и покосился на полковника. Лицо у того приобрело густо-свекольный цвет.
«…как бы удар не хватил беднягу! Хотя, год назад он не занимал ещё этой должности и за грехи своего предшественника ответственности не несёт…»
Барон кивнул.
– Помню, как же. Там, правда, история была другой. Предатель сам вынес из здания похищенное и присоединился к «нанимателям», британским агентам. Но по сути – да, всё верно.
– Но это же ни в какие ворота, господа! – подал голос Евсеин. Его вместе с Каретниковым пригласили на совещание. – Ладно, спёрли господа альбионцы парочку ноутбуков, невелика беда. Всё равно пользы им от них чуть: без грамотных специалистов, без отобранных и отсортированных должным образом баз данных… А вот Виктор, да ещё и с копиями записей об исследовании червоточин – это потеря серьёзнейшая! Даже я, ни пса не понимая в достижениях физической науки потомков, сумел, благодаря нескольким расшифрованным «пластинами» сделать работоспособную «искалку» и открыть портал – то самый, первый. А чего сумеет добиться этот молодой человек с его багажом знаний – вы подумали?
– Подумал, разумеется. – согласился Корф. – Но вашего пессимизма, господин доцент разделить не могу. Виктор, конечно, своё дело знает, но пластин, о которых вы давеча упомянули, или хотя бы их копий, у него нет. А без них – что он может сделать?
– Но если… – начал снова Евсеин, но Корф пресёк его возражения нетерпеливым жестом.
– Повторяю, Вильгельм Евграфыч: департамент предпринимает все меры, которые только в наших силах. Я лично – лично, понимаете? – намерен включиться в поиски Войтюка и Анцыферова. К сожалению, пока не удалось выяснить, куда они направились, покинув Петербург, но могу вас заверить: на них сейчас нацелена вся заграничная агентура Д.О.П. и прочих секретных служб Империи.
– А это точно был Геннадий Войтюк? – спросил другой жандарм, с погонами ротмистра.
– Точно. Его опознали по фотографии. И к тому же – у кого ещё здесь мог оказаться автоматический пистолет под парабеллумовский патрон, да ещё и с глушителем?
Доцент откашлялся.
– Вы уж простите, господа, но Войтюк меня не интересует совершенно. Можете застрелить его, когда встретите. Что же касается Виктора… простите, господина Анцыферова – то я убедительно попросил бы вас, господин барон, внушить своим агентам, что его надо непременно взять живым! А то взяли моду сначала
