Даже спасли, я смог его вытащить. И он сотворил еще несколько шедевров. Вот только в нашем мире прожил совсем недолго. Погиб во время первой волны эпидемий, когда хаос начал наступать. Своей последней работой он, похоже, предвидел конец нашего мира. Прорыв с троп… это было так… реалистично. Он много пил. И, я почему-то уверен, он просто не захотел досматривать этот спектакль до конца.
— Мне очень жаль, — сказала Джессика, после чего подошла к одному из стенных шкафов, и достала оттуда покрытую пылью бутылку, — местное вино. Довольно крепкое. Не против?
Солдат согласно кивнул. Перед глазами у него весь вечер стояло лицо Кольки, когда он вытащил его на тропу из ада, вместе с раненым и до смерти напуганным художником. И, конечно, непослушная рука все время пыталась нащупать ласковую шерстку Марфушки.
Поэтому, когда у порога послышался легкий кошачий писк, он решил, что слишком поддался эмоциям и скорби, и пора брать себя в руки.
Однако котеночье мяуканье продолжалось. Они с Джессикой обернулись синхронно.
На пороге стоял Коля, и широко улыбался. У него на ладошке, возле груди, топорщил грязно-белую шубку крохотный котенок.
— Это — Мадейра, — сказал он, проходя в комнату, — Ей очень нужна помощь. Надо глазки промыть срочно — в нее ящерицы стрелялись какой-то химической гадостью.
Солдат и Джессика растеряно переглянулись.
Спуск на планету оказался куда страшнее, чем Андрей мог предположить. Шаттл выглядел таким огромным и надежным, когда они перешли в него сквозь полупрозрачный гофрированный шлюз, что он думал: сейчас будет как в самолете. Они пристегнуться в креслах, стюардесса раздаст напитки и конфеты, потом — долгий и спокойный перелет.
Ничего подобного.
Кресла, действительно, были. В них упаковали, как в коконы — замотав ремнями так, что было сложно шевельнуться. Потом были маневры, «чтобы выйти на нужную траекторию снижения», — как пояснил Тима. Это было похоже на то, как будто их заперли внутри банки, и как следует потрясли.
Но самая жесть началась после входа в атмосферу. На грудь упало несколько мешков с землей, каждый вдох требовал усилий. Да еще и шаттл весь мелко вибрировал, скрипел и гудел. В широкие иллюминаторы лучше было не смотреть, но он не вытерпел: от зрелища жидких потоков огня, струящихся по прозрачной поверхности, стало совсем не хорошо. Воздух вдруг показался нестерпимо горячим, хотелось немедленно сорвать с себя летный комбинезон, который им выдали на станции. А ведь по первости эта одежка показалась верхом комфорта…
И вдруг как-то резко все закончилось.
Ну, не совсем чтобы закончилось — но небо в иллюминаторах приобрело почти нормальный вид: сине-голубое, в легких перистых облачках. А потом и земля появилась: море леса, и побережье какого-то моря.
«Интересно, на Марсе ведь можно говорить земля, в смысле суша?» — подумал Андрей, успокаиваясь, и пытаясь устроиться поудобнее — спина немного затекла.
Стало тише. Только где-то в хвосте тихонько свистели атмосферные двигатели.
— Ну что, ребзики? — Через шлемофон голос Тимы звучал преувеличенно-весело, — могу поздравить вас с прохождением первого настоящего испытания Иттов!
— А тропами точно нельзя было вернуться? — Сварливо уточнила Тоня.
— Я же говорил — можно. Но нужна ситуация смертельной опасности. А на орбите это не слишком хорошо для других людей, которые там работают. Прийти с троп на обитаемую станцию — без проблем, но уйти на тропы — только если с вражеской орбитальной цитадели, которую нужно разрушить.
— Кто такие Итты? — Поинтересовался Андрей.
— О, это наш, марсианский фольклор, — с удовольствием отозвался Тима, — есть легенды, что люди появились у нас задолго до первой волны поселенцев. Они жили тут племенами, в единении с природой. И у них были очень храбрые воины, которые должны были пройти обряд инициации через испытания.
— Ребята, не забивайте эфир — вы знаете процедуру. Посадка через полчаса, — в их разговор вмешался пилот; перед вылетом они едва успели познакомиться, но этот кареглазый приземистый весельчак показался симпатичным и Тоне, и Андрею.
— Принято, наставник! — ответил Тима.
Андрей снова уставился в иллюминатор. «Интересно, где же у них города?» — думал он, наблюдая за бесконечным ковром леса, и полоской песчаного пляжа. В таком красивом месте, и ничего не построили?
Посадочная полоса космодрома шла прямо вдоль береговой линии. Из воды на сушу там поднималось скальное плоскогорье, с высоким обрывом и полоской пенного прибоя. Лес отступил вглубь материка. Справа от полосы виднелись громады пусковых установок, а у ее створа, на дальнем конце — жилые и административные сооружения космодрома.
Приземление действительно прошло так, как оно проходит после перелета на обычном самолете: легкий толчок, стук шасси на стыках плит. Андрей даже ожидал, что сейчас шаттл подведут к телетрапу у терминала, как в обычном аэропорту, но ничего подобного. После приземления они еще двадцать минут провели в своих креслах, а потом на борт поднялись медики. Тщательно проверили показания бортовых приборов телеметрии жизнедеятельности, померили температуру и давление. Только после этого позволили отстегнуться, и подняться на ноги.
Спустились по короткой металлической лестнице. Их ждал толстолобый автобус, с узкими окнами. Они разместились в полутемном салоне.
— Ребята, я попрошу вас быть нашими гостями как минимум пару дней, — со вздохом сказал Оракул, когда встречавшие их медики и инженеры вышли из автобуса, тщательно проверив, что они надежно пристегнуты в креслах, — информация, которую мы получили про объекты «Паровоз» и «Зверь» бесценна. Но остается вторая часть загадки. У нас есть основания полагать, что вы тоже с ней связаны. Вся эта история — важнейший приоритет безопасности нашей системы. Я понимаю, что прошу очень о многом, могу себе представить, как волнуются ваши родители… со своей стороны обещаю сделать все, чтобы не затягивать процесс.
Тоня покраснела, и опустила глаза.
Мама. Она искала, и не находила себе оправданий. Так можно было не вспомнить про маму? Мысль о том, что она беспокоится, даже не приходила в голову.
— Сколько времени прошло там, у нас? — Испуганно спросил Андрей.
— Столько же, сколько здесь, — улыбнулся Оракул, — я ведь уже говорил — тропы ведут в места, где возраст Вселенной одинаков. Вы гостите у нас чуть больше суток.
— Беда… — Андрей как-то весь потух, — мама ночь не спала, с ума сходит… у отца важный проект на работе… ох, беда…
— Напомню, что Тима спас вас на тропах, — сказал Оракул после небольшой паузы, — и вы обязательно вернетесь домой. Только чуть позже. Нам еще очень пригодится ваша помощь.
— Но как? — Всплеснула руками Тоня, — я рассказала все, что знала. Чем мы еще можем помочь?
— Нужно обязательно найти
