— Ты в него влюблена, да?
Чтобы потянуть время, Ника спросила:
— В кого?
— Не надо изображать непонимание! У тебя на лбу написана сумасшедшая любовь к этому… — Он кивнул на впереди идущего Глеба.
Ника хотела опять спросить «к кому?», но подумала, что это уже будет выглядеть совсем глупо, и сказала:
— Тебе-то что за дело?
— Мне тебя жалко — вот и все!
— Жалко? — Ника даже приостановилась в коридоре. — С какой стати?
— А с такой! Этот твой одноклассничек не может не видеть, что ты смотришь на него с диким обожанием. А раз видит и не реагирует, значит, ты для него значишь ровно столько же, сколько, к примеру, я!
— Ты?! — возмутилась Ника. — Да он тебя вообще не знает!
— Вот именно! Ему нет до меня дела, но и до тебя — тоже, хотя тебя он знает!
Ника нервно дернула плечом и поспешила вслед за отцом и Долинским. Мир вокруг нее расплывался от слез, застилающих глаза. Девочка изо всех сил их сдерживала. Во-первых, у нее были накрашены ресницы, и всем будет смешно, если она явится в ресторан с черными разводами на щеках. А во-вторых, она не должна плакать, и все! Зачем доставлять этим радость Стасу? Надо же, какой мерзавец! Второй день знакомы, а он уже считает себя вправе лезть в Никину личную жизнь, делать какие-то выводы, смеяться над ней и жалеть. Ничего у него не выйдет! Она больше не даст ему повода к такого рода издевательствам.
В ресторане Томилины со Стасом заняли столик рядом с Глебом и его родителями. Взявшая себя в руки Ника отметила, что одноклассник здорово похож на свою маму. Она у него очень моложавая, с глянцевыми завитками пшеничных волос и большими серо-голубыми глазами. Взрослые тут же начали разговаривать друг с другом, сначала о своих детях-одноклассниках, потом Николай Иванович начал расспрашивать Долинских, в какие места лучше купить экскурсии, что и где стоит посмотреть в первую очередь. Ника опять слушала плохо, поскольку ее мысли были заняты совсем другим. Она мучительно раздумывала о том, как ей достойно вести себя, когда придется встречаться в отеле с Глебом. Девочка почти не различала вкуса блюд, которые они взяли себе на завтрак. Даже мороженое с экзотическими фруктами показалось ей безвкусной холодной и неприятно жирной массой. Радостно-приподнятого настроения как не бывало. Стоит признать, что Стас кое в чем прав. Она вся дрожит от присутствия рядом одноклассника, а тому хоть бы что: он весел и… равнодушен. Если бы Ника вздумала напомнить Долинскому о том, как он приглашал ее в зимние каникулы кататься на лыжах, а сам не пришел на вокзал, он наверняка посчитал бы, что одноклассница на него клевещет. Разве мог он куда-то приглашать Нику Томилину, которая не вызывает у него никаких эмоций?
После завтрака Николай Иванович предложил в первый день прошвырнуться по территории отеля, чтобы посмотреть, как все устроено, а потом отправиться на пляж. Китайская экзотика подождет. Раз уж приехали к морю, непременно надо искупаться.
— Что такая кислая, дочь? — спросил он, изучающе на нее глядя.
— Так… Как-то мне не по себе… — начала мямлить она, а Стас вдруг сказал:
— Наверно, сказывается разница во времени. Я тоже сегодня чувствую себя точно так же, как однажды в раннем детстве, когда перекатался на карусели. — И он подмигнул Нике.
— Ну вы даете, молодежь! — удивленно воскликнул Николай Иванович. — А мне вот — хоть бы что! Я выспался и готов к покорению морей и… даже гор… если понадобится…
— Мы все равно пойдем изучать отель, папа! И искупаемся обязательно! — Ника постаралась произнести это как можно веселей.
Отель «Золотой бамбук» имел два совершенно одинаковых корпуса, отделанных камнем, деревом и именно бамбуком. За корпусами высились горы. Их вершины тонули в нежно-голубой дымке и казались ненастоящими. Создавалось ощущение декораций, написанных особыми, прозрачными красками.
— Долинские рассказали, что за корпусами находятся чудесный сад и какое-то удивительное озеро, — сообщил Николай Иванович и предложил: — Пойдемте посмотрим? Лулу, кстати, тоже советовала первым делом отправиться туда!
— Лулу? — удивилась Ника. — Когда?
— Как это — когда? Она же приходила в ресторан, когда мы завтракали, и предлагала на сегодня именно такую программу. Ну… чтобы мы отдохнули от перелета, подстроились к новому времени и хоть чуть-чуть загорели.
— Да? — Ника, занятая в ресторане своими горькими мыслями, Лулу даже не заметила. Зато сейчас она чувствовала, как ее настроение стало заметно улучшаться. Она кивнула отцу, Стас тоже согласился:
— Конечно, посмотрим.
От увиденных за отелем красот Ника чуть не задохнулась. Из рационально устроенного места для отдыха они вдруг попали почти в тропические джунгли. С веток деревьев свисали гирлянды цветов немыслимых для европейцев расцветок и величины венчиков.
— Вот это да! — выразил общее восхищение Стас. — Эти цветочки будто кто опрыскал акриловыми красками из баллончиков! Такие яркие!
— Ты посмотри, какие чудесные орхидеи между камнями! — тут же предложила ему Ника, забыв, что собиралась держать его на приличном расстоянии от себя, дабы не лез с ненужными вопросами и еще менее нужными выводами.
— А это именно орхидеи? — спросил Николай Иванович. — Никогда не видел раньше…
— Конечно, орхидеи, папочка! Посмотри! Они будто и не цветы, а… причудливые безделушки из атласа или фарфора! А еще они похожи на сказочных существ, на время принявших облик цветка! Может быть, они по ночам оживают!
— И что делают? — спросил Стас и расхохотался.
Ника сначала смутилась, а потом, глядя ему прямо в глаза, ответила:
— У них своя собственная жизнь, совершенно не похожая на нашу, понятно?
— Чего ж непонятного? Вот эти, сиреневые, наверняка превращаются в бабочек — очень уж на них похожи!
Ника не могла не согласиться:
— Возможно! А вот эти, малиновые, гляди, как дамские туфельки! Может быть, какие-нибудь тропические феи их обувают по ночам и ездят в них на балы!
— А эти будто тигриные глаза, — подхватил Николай Иванович, а потом обратился к дочери: — Погляди-ка, Ника, какие удивительные в той стороне деревья! У них будто серебряные стволы!
— Это баньян, папа! Шагающее дерево!
— Что значит «шагающее»? — тут же встрял Стас.
— Вот посмотрите… — Ника подошла к зарослям, — …от ствола и ветвей отходят воздушные корни, опускаются вниз и укореняются. Со временем они утолщаются, превращаются в новые стволы, у которых одна, общая на всех, крона. Видите? А потом от этого ствола опускается вниз новый корень, и дерево как бы осваивает новую территорию.
— Это ж оно так может «зашагать» всю землю отеля! Как их останавливают-то?
— Я не знаю… — растерялась Ника. — Наверно, просто вырубают…
— А ты откуда знаешь про эти деревья? — продолжал допытываться Стас.
— Я читала… Мне про Китай все интересно…
— Почему вдруг именно про Китай?
Девочка лишь пожала плечами. Не рассказывать же ему, что даже ее увлечение Китаем связано с Глебом Долинским.
— Ну, а вот эти деревья даже я узнаю! — опять начал разговор Стас. — Это пальмы и, похоже, банановые! Вверху вроде даже самые натуральные бананчики! Желтенькие! Спеленькие! Вот бы сбить, а!
— Отставить! — с притворной суровостью отозвался Николай Иванович. — Это тебе не яблоня в чужом дворе! Не позорься! И потом, разве ты не видел, что в номере, в вазе на столе, каких только фруктов нет, в том числе и бананы!
— Так украденные-то самые вкусные!
— Я тебе покажу украденные! — прикрикнул на Стаса Никин отец и тут же вытянул руку вправо. — Глядите, а там прямо водопады!
За пальмами действительно был сооружен целый каскад искусственных водопадов. Тонкие хрустальные струи переливались на солнце, шуршали по камням и звенели, срываясь в чаши у подножья искусственных скал. Прозрачные ручейки, прихотливо извиваясь и втекая друг в друга, составляли на земле сада целый водный лабиринт.
За каскадом сквозь пальмовые деревья виднелась гладь озера. Оно оказалось выгнутым полумесяцем и было голубым от отражающегося в нем безоблачного неба. Вокруг озера в шезлонгах отдыхали люди. Тянуло запахом жареной рыбы. Ника увидела рыбаков, сидящих на изящных мостках, отходящих от берега, и вспомнила, как в автобусе Лулу говорила, что в озере на территории отеля можно ловить рыбу, которую тут же на берегу и приготовят китайские повара.
Все пространство от озера к горам казалось занятым пальмами. Сотни, тысячи, — насколько хватает глаз. Ветви, протянутые в бесконечность, острые, как штыки. Сухие. Обожженные, но будто все равно спешащие к своему божеству — солнцу.
— Жа-а-арко, однако… — протянул Стас. — Может, теперь к морю?
— К морю! — в унисон подхватили Ника и Николай Иванович.
