Софья Прокофьева - На старом чердаке

— Ничего там уже нет, — соврал Сашка. — Я был на реке сегодня. Сошла вода.

— Когда это ты успел? Ты же в школе был? — сощурилась Катя.

— Значит, успел, — загадочно сказал Сашка.

— Я же предлагал вчера, — сказал Борька. — Но у вас, мадам, не было настроения.

— Подумаешь, каждую весну половодье.

Катя нагнулась и стала гладить голову Рекса, пригибая ее книзу.

— Умираю, собаку хочу, — сказала она. — Дома всем жизнь отравила. Когда я начинаю говорить о собаке, все просто уши затыкают. Мне нравится, когда идет девчонка, а на поводке собака. Только не малявка какая-нибудь, а большая псина. Красиво.

— Дама с собачкой, — усмехнулся Борька.

— Но мама пока предлагает кошку, — вздохнула Катя.

— А ты попроси лошадь, — посоветовал Борька. — И тебе купят собаку.

Катя негромко рассмеялась, искоса посмотрела на Борьку.

Нет, у них была своя жизнь. Как будто невидимая стена стояла между ними и Сашкой. Они находились по одну сторону, а Сашка по другую. И он больно ощущал это.

— Подумаешь, кошки, собаки! — захохотал Сашка, стараясь разрушить эту стену словами, хохотом, развязными движениями. — А у меня дома медведи, обезьяны… попугаи! Вот!

— Врешь, — не очень уверенно сказала Катя.

— А вот и нет, — Сашка шел напролом. Назад пути уже не было. — У меня дядя укротитель. Он по всему Союзу ездит. А сейчас к нам приехал.

— Со всеми зверями? И прямо к вам? — в притворном ужасе вытаращил глаза Борька.

— Много ты знаешь. В цирке места нет. Карантин какой-то. У всех зверей температура. Коклюш звериный, что ли. Ну, почем я знаю. Болезнь какая-то объявилась новая. Вот он и к нам.

Одного он добился. Катины глаза были прикованы к нему. Жадно, с интересом, И он не мог упустить эти глаза.

— А еще он мне привез в подарок двустволку настоящую! — захлебывался Сашка. Он словно летел куда-то. — И патроны… И патронташ. Она у нас на стенке висит. Заряженная. Настреляемся теперь. Вволю… сколько хочешь… А еще… А еще у нас дома…

Сашка мучительно напрягся, но все равно ничего не мог так быстро придумать.

— А еще!.. Вот такой большой… С ушами… С мотором… Придешь, сама увидишь.

Перед глазами Сашки, застилая все небо, пролетел дирижабль похожий на огромный серебряный огурец. Высоко подпрыгивая, проскакал кенгуру, пронеслась пушка, изрытая огонь.

— Миномет… Самолет… Кенгурет… — задыхаясь, выкрикивал Сашка.

— Заврался, — вдруг трезво сказал Борька. — Так-таки миномет? Признайся, что атомная пушка.

— И не заврался, — закричал Сашка. — Мой дядя…

И тут он увидел своего папу.

Папа шел по улице очень быстро, деловито, не глядя по сторонам.

— Я мигом… — сказал Сашка и побежал за папой. Вообще-то сейчас папа был ему совершенно ни к чему.

Просто он хотел выгадать время и придумать, что бы такое соврать поинтересней.

Сашка догнал папу и придержал его за рукав.

— Ты куда? — спросил Сашка. — А дядя Сема?

— Неприятности… — рассеянно сказал папа. Он не замедлил шага.

Сашке пришлось почти бежать с ним рядом, чтобы не выпустить его рукав. При слове «неприятности» сердце Сашки странно и нехорошо екнуло.

Что-то знакомое было в этом слове, но что, Сашка сейчас не мог вспомнить.

— «Степан Разин» куда-то подевался. Вышел с базы и пропал. Черт те знает, где его носит. Час назад должен был быть в порту на погрузке, — сказал папа как-то не Сашке, а самому себе.

Из-за угла, переваливаясь, выехало такси, обдавая тротуар плоскими веерами брызг.

Такси окатило старушку в длинном пальто и маленькую девочку в розовом капоре. Девочка обрадовалась и засмеялась. А старушка что-то сердито закричала шоферу, грозя маленьким кулачком, желтым, как лимон.

— Такси! Такси! — как сумасшедший закричал папа и бросился через улицу прямо по лужам, размахивая портфелем.

Старушка перестала сердиться и тоже засмеялась.

Сашке все это ужасно не понравилось.

И что его папа бежит прямо по лужам и обрызгал сзади серые брюки грязными кляксами и что над ним все смеются.

Резко хлопнула дверца такси. Папа даже не оглянулся. Такси укатило.

Неприятности… У папы неприятности…

Ох! Да ведь это он сам наврал их папе. Когда еще с Анной Семеновной говорил. Но ведь он же тогда не знал, что его вранье волшебное. Он просто так соврал. А может, ничего такого? Ну, опоздал немного «Степан Разин». Подумаешь. Река разлилась. Может, от этого путь удлинился?

Сашка медленно побрел назад.

На скамейке никого не было. Это была самая пустая скамейка на свете. Просто необитаемая скамейка. Как будто на ней никто никогда не сидел, ни один человек.

Кати с Борькой и след простыл. Словно сквозь землю провалились вместе. Не было и портфелей. В грязи виднелись две пары следов, рядом цепочкой мелкие, собачьи. Следы доходили до сухой асфальтовой дорожки и там пропадали.

Сашка бегом пустился по дорожке, обогнул дом. Никого. Пустыня.

Добежал до Борькиного дома. И там никого.

Вернулся назад. Во дворе гуляла никому не нужная Лелька. Увидев Сашку, для безопасности зашла на самую середину лужи, где поглубже, и застыла там на одной ноге.

«К Борьке уроки пошли учить. Нарочно. Назло, — с ненавистью подумал Сашка. — Ладно. Погоди. Навру тебе еще что-нибудь. Попрыгаешь еще у меня…»

Ему хотелось опять почувствовать себя счастливым и могущественным, как еще совсем недавно, но он ощущал только пустоту и усталость.

«Поем, отдохну и тогда еще навру…» — подумал Сашка и пошел домой.

«Зря я это про папину работу придумал…» — подумал Сашка, поднимаясь в лифте. Лифт спокойно и равнодушно вез его наверх.

«Да ничего не будет, — успокаивал себя Сашка. — Ну, куда денется целый катер? Что его украдут, в карман сунут? И утонуть не утонет. Надо лучше подумать, о чем врать. Это только дураки думают, что врать просто…»

Лифт дрогнул и остановился. Сашка вышел из лифта и увидел, что дверь в его квартиру открыта.

Правда, дверь в квартиру была открытой.

«Ага, папа какой… — подумал Сашка. — А если бы я так? Представляю, вот был бы концерт!»

Сашка шагнул в переднюю и почему-то не узнал ее. Он даже подумал, что по ошибке зашел в чужую квартиру. Сашка хотел уже незаметно уйти, пока его не приняли за жулика, как вдруг увидел в углу свои старые лыжи, а на вешалке пестрый мамин передник.

А… вот в чем дело. В квартире пахло как-то остро и незнакомо. Не поймешь чем. Этот запах его и сбил с толку. Никогда у них в квартире так не пахло.

Сашка несколько раз потянул носом. Прислушался, глубине квартиры что-то негромко шелестело, шуршало, двигалось, задевая за стены.

Дрожь прошла по спине у Сашки. Он невольно сделал несколько шагов назад к двери.

В это время в переднюю из темного коридора вышел удивительный человек.

Он шел необычайно легко, на носках, покачивая руками, как будто плыл по воздуху. Увидев Сашку, он прижал одну руку к сердцу, другую откинул в сторону и вдруг низко и церемонно поклонился Сашке. Вместо его лица Сашка увидел желтоватую круглую лысину. Лысина показалась Сашке чуть-чуть прозрачной.

Все это было совершенно дико и фантастично.

Удивительный человек выпрямился. Сашка увидел его юные глаза и большой квадратный нос, который снизу, как две подставки, поддерживали черные усики.

Странный человек улыбнулся.

Сашка удивился еще больше, потому что этот странный человек улыбался маминой улыбкой. И хотя он был совсем, ну просто нисколечки не похож на маму, все равно он улыбался совсем как мама.

— Племянничек, ага… — сказал странный человек, наклоняя голову и внимательно разглядывая Сашку. — Вот ты какой. Мамино сокровище… Ну, ну… Что ж, давай знакомиться. Я твой дядя. Можешь звать меня просто дядя Сема.

Тут дядя Сема наклонился и поцеловал Сашку в щеку. Потом ласково потянул его за ухо.

— А у меня история, понимаешь, — дядя Сема развел руками. — Приехал сегодня — здрасте! В цирке карантин. Болезнь какая-то объявилась новая. Коклюш звериный, что ли. У слонов температура. Львы в бреду. Крокодил и директор цирка в обмороке. Нет, ты слыхал что-нибудь подобное?! Такое и во сне не привидится. Не мог же я сидеть со своей компанией на улице. Вот и махнул прямо сюда, к сестре. Смотрю, никто не открывает. Хорошо соседка, такая милая женщина, ключи от квартиры дала.

И тут Сашка увидел, что на плече у дяди Семы, невесть откуда взявшись, появилась обезьяна. Не очень большая, но совсем настоящая, живая обезьяна. У обезьяны были руки, похожие на ноги, ноги, похожие на руки, и милая старушечья мордашка.

Обезьяна потерлась носом о щеку дяди Семы, а тот, будто так и надо, рассеянно, не глядя, пощекотал ей живот и оглянулся.