тебе не понравится? (бусинки округляются, ротик открывается) А что если ты ему не понравишься???»
Кричит испуганно: «Иголка-а-а, а что если я не понравлюсь своему Ребёнку???»
Зря переживает. Конечно, понравится.
Кроха Зайка пришла к Иголке и спросила кроха:
– Отправлять нас к незнакомым людям хорошо или, может, плохо?
– У меня секретов нет, я тебе отвечу. Если в мире будет одним счастливым ребёнком больше, это очень хорошо! А если бы я тебя совсем не сшила или сшила и спрятала от всех – это очень плохо! К тому же не забудь про наш тайный план завоевания мира игрушками – это очень хорошо! Для этого нужно отправлять вас во все концы Земли, иначе план провалится и будет очень плохо! Так что не задавай лишних вопросов – чмок в нос! – и полезай в коробочку!
Некоторые истории начинаются задолго до того, как они начинаются.
Некоторые истории начинаются даже раньше, чем до того, как они начинаются.
История любви может начаться до того, как двое встретятся.
И даже до того, как будут сшиты.
А тогда, например, когда в чьей-то голове мелькнёт мысль: «Надо попросить Иголку сшить две игрушки, мишку и зайку…» Вот!!! Заметили что-нибудь? Нет? Ну как же! Этот миг между словами «мишку» и «зайку»! В эту долю секунды началась история любви. Быстро и неожиданно. Вот так-то. У игрушек всё просто. Не то, что у людей.
* * *
Она была самой красивой на свете!
Смотреть на Зайку можно было бесконечно: каплеобразная фигурка, шарообразная головка, круглое личико, пухлые щёки, маленькие глазки, аккуратный носик, брови домиком – она была идеальной!
Слушать Зайку можно было часами: её голос ласково журчал и переливался через камешки беседы тихо и нежно, как ручеёк в апреле.
Трогать Зайку было очень приятно: она была мягкая, тёплая и пушистая – такая же, как он сам, ведь они были сшиты из одного кусочка плюша.
Работая в мастерской, Иголка нечаянно капнула на синтепон масло ванили, а потом наполнила этим синтепоном Зайкино туловище. Мишутка не мог этого знать, но ему казалось, что Зайка пахнет печенькой.
Для Зайки же Мишутка был джентльменом, рыцарем, джедаем, самым умным, добрым и смелым!
Они всегда будут вместе, они никогда не расстанутся, и да прибудет с ними любовь!
А он мне:
– Земля плоская. Её держат на плечах три бурых мишки, которые стоят на спинах белых мишек.
Я аж подавилась стремлением к правде и чаем.
– Да с чего ты взял??
– Я знаю. Я астроном. У меня колпак.
– Да это я тебе колпак связала, чтобы милее было!
– На нём звёзды!
– Мне было скучно, и я их вышила!
– А звёздный комбинезончик?
– Послушай, всю твою одежду сделала я, и она ничего не доказывает. Земля не плоская, она круглая и вертится! А ты не астроном, ты просто игрушечный мишутка!
Обиделся. Сидит теперь, дуется под своим колпаком. Ох, уж это моё стремление к правде! Пойду попрошу прощения, и будем придумывать имена мишкам, которые Землю держат.
День первый: придумываю имена несуществующим медведям.
* * *
– Мишутка, зачем ты взял чёрную деталь от моей ручки?
– Но это моя подзорная труба, Иголка!
– Если ты утверждаешь, что это труба, значит, это труба.
– А можно я оставлю её себе?
– Оставь! Настоящий астроном с настоящей трубой – всё честно!
День второй: я больше с ним не спорю.
* * *
– Мишутка, для чего тебя моя подзорная труба?
– Иголка, это телескоп Хаббла.
– Ну конечно… И что ты видишь в него?
– С Марса мишки стреляют из лука по Юпитеру, на Венере зайки танцуют вальс, а с Луны на меня смотрит другой мишутка-астроном.
– И ему видно тебя с Луны?
– Естественно, ведь у него тоже есть телескоп. А рядом с ним стоит лунная Иголка и также ничему не верит.
– Да нет, почему же… Раз уж я верю, что игрушки живые, то почему бы не поверить во всё остальное?
День третий: он не знает, но я правда верю в астронома на Луне.
Зайка Филофтерия умела выдумывать слова, например, своё имя. Имя удалось: оно мягко начиналось, плавно скользило вдоль слогов, гладко закручивалось, а в конце неожиданно подпрыгивало на «р», как ручеёк на камне – Филофтерия.
Но гораздо больше она гордилась другим словом – выдуманное специально для деревянного домика, оно получилось волшебным. Домик зайка сделала сама и дорожила им. Он был не просто её игрушкой и даже не другом – Филофтерия оставила в нём часть своей души, а это гораздо серьёзнее. В мире нет слова для обозначения того, в чём живёт часть души, а значит, его нужно было придумать!
Слово пришло нежданно, когда зайка понарошку спала на подушке своего Ребёнка – белокурой девочки. Одной лапкой она гладила её светлые волосы, другой прижимала к себе домик. Филофтерия наблюдала, как холодный лунный луч крадётся по подоконнику, сверкая в инее стекла… И тут оно пришло. Слово! Слоги его раскачивались из стороны в сторону и скрипели, как заколдованный лес, а звучание было хрустким, как тонкий лёд, и таинственным, как магическое заклинание. Крестраж! Домик был её крестражем!
…Если бы Филофтерия знала, что Девочка, став взрослой, извлечёт из памяти это волшебное слово для своей великой книги, она бы очень обрадовалась!
* * *
«Домики для домиков» (посвящается моему крестражу)
Если у домиков были бы домики,
Домики жили бы в этих домиках,
Домики спали бы в этих домиках,
Печки топили бы в этих домиках,
Мыли окошечки в этих домиках,
Вешали шторки бы в этих домиках.
Очень любили бы домики домики!
Жаль, что у домиков нету домиков.
(Филофтерия. Вторник, зима)
Даже у маленьких вещей бывают большие судьбы.
Пёрышко в крапинку из крыла птицы несло в себе силы, от злых чар защищающие. Такого не бывает, если никто в это не верит, а если кто-то верит, то бывает.
Сегодня полнолуние, Мэкои торопится. Нужны амулеты. Два: на голову, на шею.
Она собирает
