Двинул сперва к матери. Хотел вручить ей подарок, посидеть с полчасика и домой, к бабке, та с самого утра ударилась в стряпню. Столько всего наготовила!
– Гости будут? – спрашивал её.
– Да нет, какие гости! Вдвоём посидим.
Так что тут простым «поздравляю» не отделаться, надо будет тоже провести с ней час, а то и два, чтобы не обиделась.
К обеду я был у матери, но дома её не оказалось. Позвонил – абонент недоступен. Стало беспокойно – ну вот куда она могла пойти? Мать, конечно, почти оправилась после операции, но не настолько чтобы разгуливать неизвестно где. Прождал её час с лишним – не вернулась. Начал уже нервничать.
«Её могли забрать в больницу, если вдруг поплохело – прикидывал я разные варианты, – но тогда она бы уж нашла способ сообщить мне: позвонить как-нибудь или записку оставить». Но ничего не было.
Заглянул в сервант, где оставлял ей немного денег на «всякий пожарный». Жестяная коробочка из-под чая – импровизированный сейфик – была пуста. Это уже настораживало, навевало определённые подозрения. Но пока я их отгонял. Может, потратила всё разом? Но на что? Еду я ей приносил, лекарства тоже. Одолжила? Но кому? Вряд ли кто-то додумается занимать у неё деньги. Это даже звучит абсурдно.
Подозрения усилились: неужто, едва встав на ноги, она снова пустилась в загул? После всего, что пережила? Точнее, мы вместе пережили… Со злости, уходя, хлопнул дверью так, что в глубине квартиры что-то грохнулось и зазвенело.
Ну и чёрт с ней…
По привычке забежал к Костяну, в соседний подъезд. Тот весь в сборах, в приготовлениях – наглаживал какую-то рубашку, неуклюже суетился. Зачем-то на письменный стол выставил ботинки, начищенные – хоть брейся в них.
– Ты с кем придёшь? С этой твоей Анитой?
– Угу. Если вообще приду.
– В смысле? – Костя замер с утюгом в руке.
– Да мать не могу найти.
Я подошёл к окну, с тоской глянул на унылый двор, запорошённый снегом, – весна называется, низкое пасмурное небо, угрюмо-серое, без просвета. Куда она могла податься в такую хмарь?
– Видела её часа два назад, – на пороге возникла Костина мать, тётя Валя. – Вышла из дома и потопала туда.
Она махнула рукой в одну сторону, потом призадумалась, крутанулась на месте и указала в противоположную:
– А, нет, в ту. Я это… не сразу ориентируюсь. Но точно – в ту.
– Ясно. Ладно, Костян, я позвоню. С праздником вас. Обоих.
Больше я уже никуда не спешил. Присел на лавку в ближайшем скверике. Решил закурить, в кармане нащупал коробочку – подарок для матери, какая-то косметическая ерундовина. Супер-пупер омолаживающий крем прямо из Парижа – навязывала мне продавщица накануне. Я в таких вещах не особо смыслю, потому поверил и взял. А теперь выкинул. Швырнул со всей дури в кусты. Да пошло оно всё!
Ещё и чёртова зажигалка, как нарочно, только искрила. Со злости запульнул её в вдогонку супер-пупер крему. А сам так и сидел с неприкуренной сигаретой, пока не начал подмерзать.
Загудел мобильник – Анита. Ох не вовремя она позвонила. Еще и начала с наездов:
– Ты в курсе, нет, что сегодня восьмое марта? Международный женский день.
– Ну…
– Ах вот так. Ну спасибо. Что там у тебя сегодня? Мама, бабушка или эта твоя клуша снова в беде? А ты у нас как всегда помогаешь. Один. Всем. Супермен летит на помощь, да? Так занят, что банальную эсэмэску с поздравлением не можешь своей девушке отправить? Я с самого утра жду как дура. А ты даже на звонки не отвечаешь. Зачем ты мне вчера написал: «Прости меня», если сегодня опять ноги об меня вытираешь?! Мало того, что опозорил меня перед всей школой… с этой лохушкой… Так ты и дальше издеваешься! Достало уже, что ты ведёшь себя со мной как чмо, как урод…
– Высказалась? Ну, пока!
– В смы… – уловил я, перед тем как нажать отбой.
Телефон снова загудел. И снова – Анита. Сбросил и вообще отключил сотовый.
Домой вернулся около шести. Ждал, что и бабка начнёт выступать с претензиями, мол, всё утро у плиты убивалась, а я её кинул тут одну, больную, уставшую, никому не нужную. В общем, привычная песня. Но она вышла навстречу бодрячком и довольная-довольная.
– Давай, Димка, скорее руки мой и к столу. Мы уже тебя заждались.
– Мы?
Гостей мне только не хватало! Я заглянул в комнату. За столом сидела мать, абсолютно трезвая, принаряженная, мейкап, кудряшки, все дела. И тоже прямо светилась вся.
Я – идиот…
– Что, Берлинская стена рухнула? – усмехнулся я.
– Ну а что? – вскинулась бабка. – Родные всё-таки, а собачимся.
– А ты что, Димка, не рад? – спросила мать.
– Ещё как рад, – тут я не соврал ничуть.
Был бы младше лет на десять – прыгал бы до потолка.
– Расчищайте стол, я пошла за горячим, – велела бабка и зашаркала на кухню.
Мать принялась суетливо передвигать тарелки.
– Я был у тебя. Беспокоился. Что не предупредила? Телефон ещё отключила.
– Ну… я хотела, чтоб сюрприз был.
– Ну да, сюрприз удался.
– Да ты знаешь, как я к ней идти боялась, – мать торопливо зашептала, кивнув в сторону кухни, где гремела посудой бабка. – Думала, вдруг прогонит. Как я её когда-то. Но всё равно решила, что пойду. И будь что будет. Я многое передумала с этой… болезнью…
– Ну и молодец. Я давно говорил, пора завязывать с войной.
– А всё ты, Димка. Всё из-за тебя. Ты так со мной возился. Ты смог меня простить. А я… и не дочь, и не мать… Самой противно стало, – она всхлипнула.
– А вот и горячее.
Бабка внесла блюдо с курицей. Вокруг бронзовой тушки выложила картошку, дольки помидоров, огурцы, зелень. Запах был бесподобный, и на меня напал просто-таки зверский аппетит.
После ужина отправился к себе в комнату. Хотел позвонить Тане – я ведь её так и не поздравил. Но только включил телефон, как посыпались сообщения. Сплошь от Аниты. Видать, всё то время, пока я психовал, она строчила мне эсэмэски. Одна другой злее. В итоге она послала меня на все четыре стороны. Ну и ладно. Так даже лучше. Обошлись без объяснений. Рвать с девчонкой – сомнительное удовольствие. Все эти слёзы, упрёки – брр.
Среди потока посланий от Аниты затесалась и парочка от Костяна, мол, куда пропал. Пока размышлял, что бы ему ответить, он сам позвонил:
– Ты где?
– Дома, у бабки.
– Мать нашлась? – спохватился Костик.
– Нашлась, всё нормально.
– Так давай сюда. Чего сидишь? Через сколько будешь?
– Да знаешь, чё-то как-то…
– Охренел, что ли? Мы тут тебя ждём. Столик на четверых, всё такое…
– Так и посидите вдвоем. А что, романтический ужин…
– Да какой вдвоём?! Тут уже и так аншлаг, а народ всё прибывает. Праздник же. Сказали, подсадят левых, если никто не придёт. Оно нам надо? И вообще, не гони давай.
Я замялся. Иди куда-то и правда не хотелось. Но Костяна обижать не хотелось ещё больше.
– Короче, ничего не знаю. Хватай свою Аниту и греби сюда. Иначе… Ну, ты меня понял.
Мать и бабка дома, помирились. Наговориться не могут. И слава богу. Я спокоен. Даже рад. Вот только сидеть с ними – честно, скука смертная. Так что решил-таки рвануть в кафешку. Анита, правда, уже не вариант. Здесь или одному идти, что тоже мало радует – кому охота третьим лишним повиснуть? Или позвать какую-нибудь другую девчонку. Например, Таню…
Таня отозвалась мгновенно, на первом же гудке.
– Привет, ты что с телефоном в руке ходишь?
– Что? – не поняла она.
– Забей. Ты чем занята? Пошли со мной в кафе?
А в ответ – тишина. Подождал, потом не выдержал:
– Ты тут?
– Да, я… – залепетала она смущённо.
– Ясно. Обдумываешь, как помягче отказаться, – усмехнулся я.
А сам, чего скрывать, почувствовал разочарование. Думал, она обрадуется, а здесь такой щелчок по носу.
Но она вдруг ожила:
– Да нет, что ты! Давай, конечно, сходим. А куда? И когда?
– Да я зайду за тобой. Минут через тридцать буду.
Она ещё что-то воскликнула в трубку, типа: ой, ай, совсем не готова! В общем, типичные женские заморочки. Но спустя полчаса я был у неё, и Таня появилась при полном параде. Я даже опешил слегка. Обычно она волосы забирала назад, в хвост, а тут распустила их по плечам – и совсем другой вид. Вместо бесформенного серого сарафана – ярко-синее платье по фигурке. И при всём при том – ни грамма кокетства, ни улыбки даже. Вышла ко мне – лицо серьёзное, глазищи в поллица опять пылают, как тогда, на том собрании. Ну как она умеет так смотреть, что голова кругом и вообще…
«Черепаха», куда нас позвал Костян, это такой микс ночного клуба, бара и кафе с недурной кухней, вроде мексиканской, но я не спец. Хотя единственный и более чем скромный танцпол и исключительно попсовый репертуар ночным клубом можно назвать с большой натяжкой.
Именинник, завидев нас, как только мы вошли, привстал и замахал руками. Засели они с Олей где-то в самом дальнем и тёмном углу – долго бы мы их высматривали без его жестикуляций. Я потянул за собой Таню.
