Четвертым каменным храмом стала церковь Святого Иова, построенная на средства П. М. Крюковой над могилой ее мужа. Проект церкви разработал молодой архитектор И. А. Аристархов, который скончался во время строительства. Архитектор был похоронен в одном из приделов церкви.
В XVIII–XIX веках Волковское кладбище было одним из крупнейших в Петербурге. По причине вечной сырости и грязи кладбищенские дорожки мостили досками – так называемыми мостками. Во второй половине XIX века северо-восточная часть кладбища стала традиционным местом погребения выдающихся деятелей литературы и искусства и потому была названа «Литераторскими мостками».
В 1920–1930 годах территория кладбища значительно сократилась. Были уничтожены многие надгробия и памятники, часть захоронений, представляющих определенный исторический и художественный интерес (захоронения И. С. Тургенева, М. Е. Салтыкова-Щедрина), была перенесена на Литераторские мостки.
На Волковском кладбище сохранилось много старинных мемориальных памятников и семейных склепов. Но поскольку за Волковским кладбищем сохраняется статус действующего, с каждым годом старинных захоронений становится все меньше, а на их месте появляются современные надгробия.
На Волковском православном кладбище похоронены: поэты В. С. и Н. С. Курочкины, архитектор К. А. Тон, композитор и скрипач Н. Я. Афанасьев, книготорговец И. В. Сленин, хирург Н. А. Вельяминов, историк и филолог А. А. Шахматов, биохимик и физиолог В. Я. Словцов и другие.
Что такое «Литераторские мостки»?
«Литераторские мостки» являются частью Волковского кладбища и располагаются в его северо-восточной стороне. Название мостки происходит, оттого что в XVIII веке на кладбище было довольно грязно и на дорожки между могил укладывали доски – мостки. Существовали «Цыганские», «Немецкие», «Духовные мостки» и другие. Вообще в XVIII веке на Волковском кладбище хоронили преимущественно крестьян и городскую бедноту. В 1802 году здесь был похоронен опальный литератор А. Н. Радищев (к сожалению, могила автора «Путешествия из Петербурга в Москву» была утеряна еще в XIX веке). В 1848 году на так называемых «Надтрубных мостках» был погребен известный литературный критик В. Г. Белинский, в 1861 году рядом с ним похоронили Н. А. Добролюбова, а в 1868 году – Д. И. Писарева. Так была создана традиция хоронить литераторов вблизи могилы Белинского. Рядом с дорожкой, ведущей к этим могилам, впоследствии были похоронены многие выдающиеся деятели русской культуры, науки, литературы и искусства XIX – ХХ веков. Постепенно название «Надтрубные мостки» сменилось на «Литераторские», которое затем распространилось на всю прилегающую территорию кладбища.
И. С. Тургенев
М. Е. Салтыков-Щедрин
С 1933 года кладбище официально считается закрытым, однако редкие захоронения здесь проводятся и в наше время. Так, например, здесь был похоронен М. В. Маневич – глава комитета по управлению государственным имуществом, убитый в 1997 году. Надгробие на его могиле было выполнено по проекту В. Б. Бухаева при участии известного художника М. М. Шемякина.
С 1935 года «Литераторские мостки» является филиалом Государственного музея городской скульптуры, в ведении которого находятся также музейный некрополь Александро-Невской лавры. На сегодняшний день на «Литераторских мостках» можно увидеть около пятисот надгробных памятников, имеющих большую историческую и художественную ценность. Но на «Литераторских мостках» похоронены не только деятели литературы и искусства. Здесь же находятся могилы известных активистов различных политических движений. Среди самых громких имен – Г. В. Плеханов, Г. А. Лопатин, П. Ф. Якубович. В некрополе располагается и погребальное место семьи Ульяновых, где похоронены мать В. И. Ленина и его сестры.
Некрополь «Литераторские мостки» представляет развитие русского мемориального искусства XIX–XX веков. Среди авторов художественных надгробий были такие известные скульпторы, как М. К. Аникушин, М. Л. Диллон, И. Я. Гинцбург, В. И. Ингал, М. Т. Литовченко, С. А. Черницкий, Л. Ю. Эйдлин.
К «Литераторским мосткам» ведет Расстанная улица, названная так, скорее всего, потому, что по ней провозили покойников на кладбище и на ней родственники и друзья прощались и расставались с умершими.
На «Литераторских мостках» похоронены: писатели и поэты Н. С. Лесков, Г. И. Успенский, М. Е. Салтыков-Щедрин, И. С. Тургенев, В. Г. Белинский, И. А. Гончаров, Д. Н. Мамин-Сибиряк, О. Ф. Берггольц, Д. В. Григорович, Л. Н. Андреев, А. Н. Апухтин, А. А. Блок, В. А. Рождественский; ученые В. М. Бехтерев, Д. И. Менделеев, А. Ф. Иоффе, И. П. Павлов, Н. Н. Павлов, А. С. Попов; путешественник-географ Н. Н. Миклухо-Маклай; композиторы П. И. Чайковский, С. М. Майкапар, В. П. Соловьев-Седой, В. А. Гаврилин; художники и архитекторы И. И. Бродский, А. С. Никольский, А. И. Куинджи, К. С. Петров-Водкин; артисты Е. А. Лебедев, В. В. Меркурьев, Ю. В. Толубеев, И. О. Горбачев, Н. К. Симонов; артисты балета А. Я. Ваганова, А. Я. Шелест, Н. М. Дудинская, К. М. Сергеев; режиссеры Г. М. Козинцев, А. А. Брянцев, Н. П. Акимов.
Малые памятники в Петербурге
После того как Малая Садовая улица была превращена в пешеходную зону в 1999 году, на ней установили несколько малых скульптур, первой из которых была «Памятник бродячей собаке Гаврюше». Чаще его называют просто «доброй собакой». Памятник, выполненный скульптором В. А. Сиваковым, расположен в маленьком дворике, который стал настоящим местом паломничества туристов и жителей Санкт-Петербурга. Говорят, что если потрогать собаку за ухо и при этом загадать желание, то оно непременно сбудется. Поэтому раньше все стены закоулка, где установлен памятник, были исписаны незамысловатыми надписями, но недавно творческая мастерская Юрия Круша подарила собачке «почтовый ящик мечты», куда теперь можно отпускать письма со своими просьбами и пожеланиями.
Памятник Бродячей собаке Гаврюше
Среди других скульптур на Малой Садовой улице можно отметить фигуру фотографа с бульдогом, кота Елисея и кошку Василису. Правда, народная легенда гласит, что это памятник дворовым котам Ваське и Мурке, которые спасли город от эпидемий во время блокады.
Дело в том, что в блокаду погибли все городские кошки, и в атаку пошли крысы. Они не только пожирали скудные продовольственные запасы, но и грозили возникновением среди ослабевших от голода блокадников страшных эпидемий болезней, вирусы которых переносят крысы. В частности, городу могла грозить чума. Кстати, в Средние века в Европе одной из причин эпидемий чумы было и то, что в порыве религиозного фанатизма, охватившего европейские страны, уничтожили много кошек, особенно черных, которых считали сообщниками ведьм.
Фигура фотографа с бульдогом
В 1942–1943 годах крысы заполонили голодающий город. Их пытались расстреливать, давить танками, но все было бесполезно. Полчища серых захватчиков росли и крепли. Умнейшие зверьки взбирались на танки, которые ехали их давить, и победоносно шествовали вперед на этих самых танках. Весной 1943 года, когда появилась связь между осажденным городом и Большой землей, председатель Ленсовета подписал постановление, в котором говорилось о необходимости «выписать из Ярославской области и привезти в Ленинград четыре вагона дымчатых кошек». Эшелон с «мяукающей дивизией», как прозвали питерцы этих кошек, надежно охранялся. И вот киски вступили в бой. Подвал за подвалом, чердак за чердаком, свалку за свалкой очищали они от крыс. Кошачье племя победило. В год прорыва блокады крысиная армия была разгромлена. Интересно, что после прорыва блокады москвичи посылали в Питер родным и друзьям не только продукты питания, но также кошек и котят.
Кот Елисей и кошка Василиса
История кошачьего племени в Санкт-Петербурге имеет свою долгую и интересную историю. Недаром поэт Афанасий Фет называл кошек «самыми гордыми петербуржцами». История рассказывает о том, что коты в знак протеста покинули город вскоре после его основания. А случилось это так. Кот поймал крысу, и, вероятно, в знак расположения к царю не только принес ее на царскую кухню, но и положил дохлого зверька на блюдо, где находилось приготовленное кушанье. Повар схватил кота и жестоко наказал его. Истошные крики и мяуканье услышали все городские коты, и хотя тогда в Питере их было немного, но все же они смогли так пометить одежду злодея-повара, что ее долго нельзя было надеть. Но «кошачья месть» на этом не кончилась. Кошки ушли из города. И, боясь эпидемии чумы, Петр I повелел вернуть их в город. Кошки «послушались царского указа», позволили посадить себя в персональные мешки с гербом и вернуть в Петербург. В старинном своде законов «Правосудье митрополичье» штраф за похищение кошки был в 3 раза больше, чем за кражу коровы. Считалось, что человек, убивший кота, семь лет ни в чем не будет знать удачи. Вот как ценили наши предки этих удивительных животных. И не зря – ведь в России, не говоря уж о том, что киски охраняли зерно, нигде эпидемии чумы не достигали такого размаха, как в Европе.
