- Что же делать? - растерянно пробормотал Тошка.
- Изучать стрекоз, - сказал Инженер.
- Зачем?
- Потому, что у них сплошные преимущества и ни одного недостатка. Ни одного, понимаете? Природа постаралась так построить стрекозу, что у нее нет ничего лишнего. А в отношении энергетики это настоящее чудо! Стрекозиный полет в сорок раз экономичнее полета самолетов. Скажу проще. Если бы стрекозе удалось развить мощность в одну лошадиную силу, то она подняла бы сто восемьдесят килограммов груза. Скажу еще проще. Если бы удалось раскрыть тайну полета стрекозы, то человеку весом в шестьдесят килограммов нужно было бы развить мощность всего лишь в одну треть лошадиной силы, чтобы подняться в воздух. Замечу, что обычной езде на велосипеде, не особенно быстрой, человек развивает мощность пол-лошадиной силы.
Дальше. Для того чтобы оторваться от земли, самолету нужны время и длинный разбег. А стрекоза создает подъемную силу мгновенно. Ей не нужно никаких взлетных площадок. Полет стрекоз необычайно маневренен. Они летают боком, взмывают и падают вертикально, на полной скорости разворачиваются и летят в обратном направлении. Они могут стоять на месте и могут мгновенно набирать скорость в сто пятьдесят километров в час. Словом, они могут делать то, чего не может ни один вертолет, не говоря уже о самолетах...
В окно заглянул какой-то мальчишка,
- Брысь! - сказал ему шепотом Борька. - Куда лезешь?
- Не бойсь, не к тебе, - огрызнулся мальчишка. - Мне к Владимиру Августовичу.
- А-а, Славик! - обернулся Инженер. - Еще принес, да? Сколько штук?
- Четырнадцать, - сказал мальчишка, исподлобья глядя на нас, и выставил на подоконник пол-литровую банку, затянутую марлей. В банке шевелились стрекозы.
Инженер подъехал к окну и посмотрел банку на свет.
- Все до одной коромысла? Ну, молодец! Где же ты их добыл?
- Где нужно, - хмуро сказал мальчишка. - Старался. Еще ловить, что ли?
- Я думаю, больше не нужно, - сказал Инженер. - Мы закончили всю серию опытов. А ты что сегодня такой сердитый?
- Транзистор у меня пробился. Пе-шестнадцатый. В той схеме усилителя, которую вы мне дали, помните?
- С отрицательной обратной связью? Ну как же, помню. А почему пробился? Неправильно подключил, да?
- Транзистор-то? Правильно я его подключил. Что я, неграмотный, что ли? Будто не знаю, где эмиттер, а где коллектор? Знаю. Только вот ошибся малость... Торопился и полюса у батарейки перепутал. Дал, значит, на коллектор вместо минуса плюс. Он и пробился, конечно...
Мальчишка тяжело вздохнул. Инженер покачал головой.
- Вот видишь... Зачем торопился-то?
- Не знаю, - сказал мальчишка. - Побыстрее включить хотелось...
- Побыстрее... В таких делах, брат, не торопятся. Это усилитель низкой частоты, а не рогатка. Понятно? Подожди, может, я найду что-нибудь.
Он подъехал на кресле к столу, выдвинул ящик и долго перебирал там какие-то детали.
- Есть! - сказал он вдруг. - Нашел! Только не пэ-шестнадцать, а пэ-шестнадцать-а.
- Пойдет! - обрадовался мальчишка. - Даже лучше, чем шестнадцатый, у него характеристика стабильнее.
- Тогда держи, - сказал Инженер и бросил транзистор мальчишке. Мальчишка ловко поймал его, крикнул "спасибо", показал язык Борьке Линевскому и исчез.
- Чудотворец... - покачал головой Инженер, - перепутал минус и плюс... Хорош, а?
- Владимир Августович! - вдруг сказал Тошка с обидой в голосе. - Почему другим вы рассказываете и про транзисторы, и про схемы и монтировать учите, а нам только про стрекоз... Скоро две недели - и только одни стрекозы... Вы же сами обещали научить собирать приемники... Мы тоже хотим про характеристики и про коллекторы...
- Верно, Владимир Августович, вы обещали, - подтвердил Борька Линевский.
Инженер вздохнул и грустно посмотрел на нас.
- Хорошо, - сказал он.
Потом снова выдвинул ящик стола, вынул из него приемники и подал нам. Один приемник, тот, что включался от тепла руки, схватил Тошка, а тот, что побольше, взял Блин.
- Включайте и слушайте, - сказал Инженер.
Тошка сейчас же зажал свой приемник в кулаке и даже подышал на него, чтобы реле поскорее сработало. Юрка тоже повернул выключатель и начал настраивать приемник на станцию.
Тем временем Владимир Августович открыл тумбочку стола и достал из нижнего ящика небольшую модель самолета. Он поставил ее на стол и подозвал меня и Борьку.
- Пока они слушают, мы тоже делом займемся. Знаете, как называется этот тип летательных аппаратов? - показал он на модель.
- Моноплан, - сказал Борька, искоса взглянув на Юрку, который поймал, наконец, музыку.
- Вот и ошибся, - сказал Инженер. - Такие аппараты называются орнитоптерами или птицелетами, а вернее всего - махолетами. Смотрите.
Он поднял модель над головой, и мы увидели, что это действительно не обычный самолет. Крылья, обтянутые папиросной бумагой, были заострены на концах, как у ласточки, руля поворотов не было совсем, и пропеллера тоже не было, а в том месте, где крылья прикреплялись к длинной прямоугольной рейке корпуса, поблескивало какое-то сложное устройство из металлических пластинок и рычажков.
- Ни одному инженеру в мире еще не удалось рассчитать и построить машину, которая, взмахивая крыльями, поднялась бы в воздух. Я уже говорил об этом. Строят только вот такие модели, да и те летают неважно.
- А эта летает? - спросил я.
- Невысоко и недалеко, - сказал инженер. - Сейчас я вам покажу.
Он взял модель за корпус левой рукой, а правой стал крутить проволочную ручку под крыльями. С обеих сторон корпуса начали натягиваться две капроновые струны. Когда они натянулись так туго, что стали звенеть, Инженер, перехватив модель правой рукой и воскликнув: "Смотрите!" - слегка подбросил ее в воздух.
Судорожно взмахивая крыльями, орнитоптер неровными скачками заметался по комнате. Он был похож на невиданную белую летучую мышь. Ветерок ударял в лицо от его взмахов. То ныряя вниз; то взлетая к самому потолку, он сделал почти полный круг, с легким шелестом прошел над нашими головами, вылетел за окно, метнулся вправо и исчез.
Несколько секунд мы сидели открыв рты, потом я пришел в себя и бросился на улицу.
Орнитоптер повис на ветке липы, растущей у дороги, и какие-то мальчишки уже пытались сбить его оттуда камнями. Я погрозил им кулаком, подпрыгнул и, схватив за конец ветку, стряхнул модель на землю.
Она была целой, неповрежденной, и, точно живая, еще раз взмахнула крыльями у меня в руках. Но завод, видимо, уже кончился, капроновые струнки обвисли, и крылья опустились. Орнитоптер умер в моей руке. Я не удержался и стал его разглядывать. Все шарниры модели были сделаны из тонкой жести и стальных проволочек, и так здорово, что любо было смотреть. Даже обидно стало. Я никогда ничего не мог сделать хорошо. Я всегда торопился. У меня не хватало терпения аккуратно обточить какую-нибудь скобку или штифт, поэтому мои изделия лишь отдаленно были похожи на модели и почти никогда не работали. А тут все было ладно, все пригнано и сделано будто не руками, а на станке.
- Колька! Ты куда пропал?
Из окна на улицу выглядывал Борька.
- Мы тебя ждем, ждем...
- Иду.
В комнате уже не звенела музыка. И приемников в руках у Тошки и Юрки тоже не было. Приемники лежали на столе немые. Юрка и Тошка смотрели на орнитоптер, который я принес.
- Далеко залетел? - спросил Инженер.
- На липу.
- Значит, это лучший его полет. Садись.
Я сел.
Инженер посадил орнитоптер себе на ладонь.
- Дальше таких игрушек дело не пошло, - сказал он, - Так и остался человек только с принудительно парящим полетом. И пока больше он ничего не может...
Инженер посмотрел на орнитоптер и тронул пальцем легкое заостренное крыло.
- Но все-таки когда-нибудь машина, летающая, как птица, будет построена. Она будет похожа на трехколесный велосипед. Такие же педали, такая же цепь, и у руля рычажок переключателя ножного привода на крылья. А сами крылья с боков, на небольших кронштейнах. Поворот переключателя - и они распахиваются в стороны, тугие, звенящие. Нажим на педали, взмах - и вы уже над землей. Еще несколько взмахов - и внизу, в глубине, крыши домов, деревья, кусты... Тихо шелестит воздух, и вы скользите вперед, как тень... Вам не нужно дорог, не нужно горючего, вы можете приземлиться, куда хотите... Вы - властелин скорости и свободы... Когда-то люди боялись велосипеда. "Как я на нем поеду, у него всего два колеса?.." Теперь любой мальчишка выделывает на велосипеде такие финты, какие не снились эквилибристам прошлого столетия.
Пройдет совсем немного времени, и в коридоре у каждого будет стоять орнитоптер, вернее, не орнитоптер, а энтомоптер. Он будет так же обычен, как велосипед. Несправедливость должна быть устранена. Разве справедливо, что человек вырвался в космос раньше, чем овладел тайной настоящего полета?
Глаза у Инженера сияли, лицо разрумянилось, и таким он был еще больше похож на мальчишку. Орнитоптер в его руке трепетал, как живой.
