– Как же это решишь? – всполошилась бабушка.
Сенька сиял.
– Четыре с половиной, – буркнула Саша.
– А половина откуда? – забеспокоился Сенька.
– От твоей глупости.
Варвара шарахнула вилкой по тарелке и засмеялась.
– Ужин, – сообщила она, взяла последнюю горошину и с наслаждением размазала по пальцам.
Сенька насупился. Покопался в карманах. Ничего не нашел и грохнул локтями о стол.
– Там еще вот что было. Две лошади пробежали сорок километров. Сколько пробежала каждая лошадь.
– Это зависит от земного притяжения.
Сеня заскучал.
– Я умру, и вы будете плакать.
– Господи, от чего же это? – склонилась к нему бабушка. – Тебе сложно ребенку задачи решить? – погрозила она Саше.
Варвара вытерла об себя руки и требовательно глянула на сестру. Саша пожала плечами:
– Вот если бросить красный камень в голубое море, каким он станет?
– Синим! – обрадовался Сенька.
– Если смешать красный с синим, будет грязь, – засомневалась бабушка.
– Ну что вы! – расстроилась Саша. – Мокрым он будет. Это же море.
Варвара полезла со стула, с шуршанием обрушилась на пол. Больше задачи не решали.
Обиженный Сенька выпил три чашки чая с пакетом пряников и ушел к себе. Саша проверила карманы. Телефон при ней. На компе пароль. Пускай теперь упрыгается перед экраном. А то как бить свою технику – он первый. Зачем он три дня назад кинул ноут на пол, так никто и не понял. Но теперь брат жил без компьютера. А телефон он еще в сентябре посеял.
В маминой комнате приторно пахло корицей. Забытая свеча красиво наплыла на подсвечник. Отец тоже любит жечь свечи. Говорил, от вида пламени прочищаются мозги.
Коробочка от благовоний лежала на столе.
Корица. Правильно угадала. Помогает от стрессов и депрессий.
Депрессия, депрессия, что это?
Саша покопалась на столе, бессмысленно поперебирала листочки, задела мышку. Компьютер зашумел, заворчал, просыпаясь.
На экране открылась папина страница в Сети. Его портрет. Уголки губ недовольно приподняты, уставший. Зачем же он оставил деньги Арсению?
Папа смотрел влево и вниз. На клавиатуру. Под ней лежали две купюры по пять тысяч.
– Спасибо, папа, – прошептала Саша, отправляя компьютер в сон.
Мама про деньги не вспомнит, а Саша хоть что-нибудь сможет купить. Неделю они с Сенькой продержатся.
– Мама? – позвала из коридора Варвара.
На кухне шумела вода. Бабушка боролась с неустраивающей ее действительностью.
Мамы не дождались. Варвара ревела. Ее с трудом усадили в специальное автомобильное кресло, бабушка вырулила со двора. Красные габаритные огни машины прощально мигнули.
Было и грустно, и радостно. С Варваркой всегда весело. Без нее сразу пусто. И мама все не идет. Телефон ее выключен. Завтра вечеринка. А пока уроки. Уроки, про которые Саша забыла.
– Сашааа, у меня живот болит!
Жалобный возглас заставил девушку вздрогнуть – за решением уравнения она задремала.
– Как болит?
Еще час назад Арсений был весьма бодр.
– Постоянно.
– Ложись в постель!
– Я там уже лежал. Все равно болит.
– Ложись на мою.
– Пройдет?
– На моей – точно.
Сенька с размаху бухнулся поверх кофт и юбок. Саша с шипением бросилась спасать свое добро.
– Слушай! Ты бы уже быстрее помирал, а то от тебя одни неприятности.
– Какие это неприятности? – Сенька страдал, хмурился, обреченно дергал ногами.
– Крупные.
– Крупные – это хорошо. Я не люблю мелкие. – Он застонал. – Сашка! А если я и правда помру?
Саша посмотрела на уравнение. Так бывает: иногда что-то не решается.
– Мы тебя закопаем. И хватит здесь болезни разводить. Это моя кровать.
– Сашка, – противно тянул Арсений, – а давай на остров наш сходим.
– Прямо сейчас?
От неожиданного предложения Сенька тут же забыл про боль, спустил ноги с кровати.
– Давай сейчас! Пошли, да?
– Иди-ка ты в свою комнату и там помирай. Таблетки выпил?
– Выпил, – поскучнел Сенька. – А на острове было бы хорошо. У меня бы все прошло.
Щелкнула входная дверь.
На маме было новое голубое платье. Специально оставила плащ распахнутым, чтобы все видели – платье. По фигуре. Выше колена. Голубое.
Наверное, надо было сказать что-то восторженное, но настроения на это не было.
– Кажется, Сенька обожрался.
– Чем вы тут ухитрились?..
Мама глянула по сторонам, все поняла.
– Хм… – протянула она, стаскивая с руки длинную перчатку. – Кто бы мог подумать!
Арсений натужно стонал, но уже не так убедительно. Таблетки помогли.
Мама прошла по коридору. Маски на стене недовольно качнулись.
– А ты чего не ложишься? – спросила мама, застывая на пороге своей комнаты.
– Я сплю, и вы мне снитесь!
Саша не сказала, что это мама должна следить за Сенькой.
Не сказала, что так поздно приходить нельзя.
Не сказала, что Варвара плакала, кого-то так и не дождавшись.
Не сказала, что не успела еще сделать уроки.
Она просто ушла в свою комнату. Что-то опять хотел Тьма. На него сил уже не было.
Утро было странным. Как в тумане. На всем лежала легкая дымка. Осень. В воздухе чувствовалась вода. Даже уроки были скользкие – проскакивали между минутами и часами. Первые два – завтрак, еще три – обед.
Столовая – отдельная от Земли планета. Может быть, она спутник Юпитера? Или прилетела от Сатурна. Свои запахи, свои законы. Местные жители ходят в белых халатах. Чужих в свой мир не пускают. Стоит туда сунуться чужаку, все испортится, все рассыплется в прах.
– Чего ты застыла? – шепчет Светка, опасно склоняясь над тарелкой с манной кашей. – На вечеринку придешь?
– Да, в платье от Кавалли. – Кашу не хочется. Был бы тут Арсений, он бы все стрескал.
– Если в нем удобно сидеть на полу…
– В Кавалли удобно все. – Выныривать из размышлений о кухне грустно. Есть в ее устройстве что-то правильное. Готовят по рецептам, поварята слушаются повара… – Зачем ты меня зовешь?
Про «слушаются» – отдельная история.
– Придешь на часик пораньше, да? Мы все быстренько приготовим.
– Позови Ксюху. Я не помню, когда Сенька возвращается. Его покормить надо.
– Он у тебя маленький? Сам разогреет!
– Иногда надо просто быть рядом.
– Ой, ну ты как скажешь! Пацанов вообще нельзя баловать. Они потом на шею садятся.
Говоря, Светка старательно повторяла мамину интонацию. Судя по Светкиным комментариями, та любит поругивать своего мужа. Вот и Светка следом за ней всех ругает.
– О! Смотри! Эдик приперся. Эд! А уже все съели.
Эдик Галич нашел глазами Светку. Звякнула ложка о тарелку. Под его взглядом Светка теряется, начинает говорить глупости. И Эдик это знает. Эдик вообще не дурак.
– А ты все кашку кушаешь? – вкрадчиво спросил он.
Подошел, заставив Светку задрать голову. Он высокий и очень красивый. Тонкой холодной красотой. Когда в лице и движениях все правильно. Саше от этого скучно.
– Совсем о своей фигуре не беспокоишься, – вкрадчиво произнес Эдик. – Кто ж тебя после этого любить будет?
Светка закашлялась, спрятала покрасневшее лицо в ладони. Пальцы у нее длинные, с выступающими узелками суставов.
– Бери пример с Месяца! Вот человек, сидит на хлебе и воде. Сашенька!
Эдик сделал движение, как будто собирался Сашу поцеловать. Она выронила бутерброд и шарахнулась по лавке в сторону. Эдик замер на полупоклоне, ухмыльнулся.
Сидящая рядом безмолвная Зара смотрела с восторгом.
– Ладно, девочки, не плачьте, – выпрямился Эдик. – Все равно мы все умрем.
Светка успела сжать кулак. Стукнула бы, но Эдик ушел. Движения у него мягкие. Через плечо перекинут армейский планшет. Темные густые волосы. Светка в него влюблена.
Саша пододвинула к себе стакан. После пережитого захотелось есть. Но бутерброд ушел под стол.
– Зачем ты его позвала? – Бутерброда было жалко.
– Слушай, я же не обсуждаю твоего Велеса.
– Он не мой!
– Ага! И глухой.
Саша отвернулась. Тьма никогда не ходил в столовую. Не ел на людях. Не завтракал и не обедал в школе. Даже бутерброды не брал. Как представишь – с восьми до трех и без всего. Бррр, умереть в пору.
Вопрос: что вы никогда не едите на завтрак? Ответ: обед и ужин. Шуточки из учебника Арсения.
– Нормальный он. – Разговор надо было заканчивать. – Во сколько к тебе прийти?
– В шесть! И он – ненормальный, – не сдавалась Светка. – Может, ему от этого и лучше, но ты – точно теряешь. Я-то, как подружка, с тобой. А другие шепчутся. Считают тебя дурочкой.
– А я-то с чего?
