Самый высокий из них, в джинсовом костюме — это и был Длинный Боб, нагнулся к синей на длинном ремне сумке с белой надписью «Аэрофлот», достал оттуда бутылку вермута и, ловко отколупнув металлическую пробку, разлил по стаканам. Всем поровну. Не обращая внимания на Сороку, залпом выпил. Разговор с Ляльки перескочил на какого-то мастера Теребилова, с которым можно ладить, потом на свечи к «Жигулям». Свой парень из автомагазина сообщил, что на днях выбросят на прилавок целую партию, не прозевать бы…
Сорока густо намазывал свои сосиски горчицей и краем уха слышал разговор.
Длинный Боб извлек из сумки вторую бутылку, разлил по стаканам. Лица парней разрумянились, глаза заблестели, разговор снова вернулся к Ляльке с Лиговки, теперь со смаком обсуждались ее прелести и прочее… Как обычно бывает с подвыпившими, им захотелось общения и с другими людьми. Сорока уже несколько раз ловил на себе взгляд Длинного Боба. Кстати, он меньше всех пьянел. И когда остальные выпили по второму стакану, он свой лишь приподнял, чокнулся и снова поставил на место. Этот самый стакан с вермутом он широким жестом пододвинул Сороке.
— За компанию, парень? — улыбнулся он, доставая третью бутылку. На этот раз распечатал ее и разлил по стаканам другой.
— За Ляльку, — коротко сказал этот другой, небрежно чокаясь.
— Я ее не знаю, — заметил Сорока.
— Не знаешь? — удивился Длинный Боб. — Ляльку с Лиговки все знают! — и, подмигнув дружкам, рассмеялся.
— Мне что-то не хочется за нее пить, — сдерживая улыбку, сказал Сорока.
— Выпей тогда за свою Ляльку, — хихикнул чернявый круглолицый парень с большими ласковыми глазами навыкате. Был он рослый, с покатыми плечами, но излишне полный и рыхлый. Звали его Миша Лунь.
Третьего, который больше помалкивал, звали Ленькой Гайдышевым. Взгляд у него был пристальный, тяжелый. Длинное лицо с треугольной челюстью нельзя было назвать симпатичным.
Когда Боб пододвинул выпивку Сороке, лицо Гайдышева выразило неудовольствие, однако он промолчал. А потом даже провозгласил тост «за Ляльку».
— Спасибо, ребята, — поблагодарил Сорока. — Я не пью.
— Совсем? — удивился Длинный Боб.
— Ну и дела! — восхитился Миша Лунь. — Первый раз вблизи вижу непьющего человека.
— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, — скупо улыбнулся Гайдышев.
— Правильно делаешь, что не пьешь, — вдруг посерьезнев, сказал Длинный Боб. — Я тоже стараюсь поменьше…
— Я за свои не пью, а за чужие — только давай… — рассмеялся Миша.
Задумчиво глядя на Сороку, Боб сказал:
— Ты приехал из провинции, провалил вступительные экзамены в институте и теперь ищешь работу. Верно?
— Почти, — улыбнулся Сорока, подивившись проницательности этого парня.
— Ты нашему начальнику понравишься, — сказал Миша Лунь. — Он сам в рот не берет и обожает непьющих.
— Кстати, в нашем цехе есть вакантное место, — продолжал Длинный Боб. — Вчера Лобанова турнули…
— Что за работа-то? — поинтересовался Сорока, пока еще имея смутное представление о том, чем занимаются ребята. Разумеется, он сообразил, что они имеют дело с автомобилями.
— Работа первый класс, — сказал Длинный Боб. — Не будь я честным человеком, — Гайдышев и Лунь переглянулись и хмыкнули, — потребовал бы с тебя калым… К нам многие рвутся, да не тут-то было: строжайший отбор.
— Ты думаешь, меня возьмут? — спросил Сорока, понимая, что надо кончать эту трепотню и уходить. Но что-то его удерживало на месте.
— Я переговорю с начальником — примет, — уверенно сказал Боб.
— Начальник его уважает, — ввернул Гайдышев.
— Ребята заколачивают в месяц по две-три сотни, — прибавил Миша. — А если ты не дурак, — можно и больше.
— У меня ведь нет специальности.
— Мы тоже не родились слесарями, — буркнул Гайдышев.
— Вообще-то я в институте учился, — солидно заметил Боб. — Ну, какие деньги сейчас инженер зарабатывает? С нашим заработком не сравнить.
— У нас каждый второй работяга на станции собственную машину имеет, сказал Миша. — Сколько я работаю? Три года, а уже на «Жигулях» езжу. Взял разбитую машину, по дешевке, и сам отремонтировал.
— А сколько ты пролежал под ней? — бросил на него взгляд Боб. — Почти полгода. — Он снова повернулся к Сороке. — Машин много развелось, да еще быстроходных, а управлять не каждый может, вот и колошматятся. Куда девать разбитую машину? Естественно, к нам на станцию техобслуживания. Иногда за бесценок можно купить. Помнишь, предлагали «Волгу» за две тысячи? Ну, которая с трактором поцеловалась? Была бы тогда у меня капуста, сейчас бы на «Волге» разъезжал…
— А что там надо делать? — поинтересовался Сорока. Он уже подумал, что, пожалуй, такая работа по нему. Он любил возиться с машинами, ремонтировать их. Еще школьником в Островитине водил грузовик, трактор. А в армии получил права профессионала.
— Мойка, смазка, крепеж… — сказал Боб. — Ты видел когда-нибудь автомобиль?
— Издали, — в тон ему ответил Сорока.
— Тогда поехали с нами! — рассмеялся Длинный Боб.
Они вышли из кафе-автомата, забрались в такси и поехали. Сорока не очень-то верил, что из этого что-либо получится. По делать ему было сегодня нечего, почему бы не прокатиться?..
У Кировского моста Миша Лунь попросил его высадить. У него тут неподалеку есть одно дело… А если ребята захотят его найти, он будет… Миша запнулся и замолчал, наморщив лоб и хлопая глазами.
— Ну, Штирлиц! — расхохотался и хлопнул его по спине Длинный Боб. — К Ляльке настропалился! Знаем мы тебя, тихоню!..
Эта случайная встреча и решила судьбу Сороки: станция ему понравилась, а шум моторов, запах выхлопных газов, бряканье ключей вызвали в памяти гараж в школе-интернате, шофера дядю Колю, который до десятого класса обучал его автомобильному делу. Последний год Сорока ездил на грузовике и тракторе наравне с дядей Колей…
Его приняли с испытательным сроком в две недели. Срок он выдержал и стал работать автослесарем в смене Бориса Садовского — такая была фамилия у Длинного Боба. Скоро его новые знакомые очень пожалели, что в тот теплый осенний вечер привезли его на такси на станцию технического обслуживания, где через десять минут имел с ним короткую беседу начальник производства Тимур Ильич Томин. Был он невысокого роста, с намечающимся животиком, подвижный, решал все вопросы оперативно, что сразу понравилось Сороке.
Во время короткой беседы Томин сразу задал стремительный темп, чем несколько озадачил и поначалу сбил с толку Сороку, которому показалось, что он не нашел верного тона. И тогда он тоже стал коротко рубить по-армейски. Правда, в армии за такие ответы ему бы дали два наряда вне очереди… У них состоялся такой разговор.
Томин. Любишь автомобиль?
Сорока. Это ведь не девушка… Чего его любить?
Томин (озадаченно). Гм… А девушек любишь?
Сорока (скрывая недовольство). Это не имеет отношения к моей будущей работе.
Томин. Держал когда-нибудь в руках гаечный ключ?
Сорока. Жалоб на меня не будет. (Помолчав.) С этой стороны.
Томин. А с какой, интересно, стороны будут?
Сорока. Ну, мало ли что…
Томин. Пьешь?
Сорока (с вызовом). Что вы имеете в виду?
Томин. Это хорошо, что непьющий… Пьяниц у меня тут хватает. Правда, понемногу избавляюсь… Я вижу, ты спортсмен? Бокс, самбо, тяжелая атлетика?
Сорока. В армии занимался всем понемногу. По самбо первый разряд.
Томин (заинтересованно). В каких частях служил? Десантник?
Сорока. Да.
Томин. Жильем мы не обеспечиваем.
Сорока. Мне есть где жить.
Томин (как из пулемета). Откуда родом? В Ленинград приехал учиться? Есть здесь родственники?
Сорока. В автобиографии я все подробно напишу.
Томин. А ты, десантник, не очень-то разговорчив…
Сорока. Так это не разговор, а скорее допрос…
Томин (несколько ошарашенно). Можешь идти…
Сорока (уже на пороге кабинета). Идти — в смысле домой?
Томин (впервые улыбнувшись). Иди в цех, познакомься с мастером Теребиловым, коллегами… Я тебя беру… с испытательным сроком. Пока.
Так Сорока стал автослесарем станции технического обслуживания. И пока еще не пожалел об этом, хотя в первые два месяца ему здесь было не по себе. Порядки, царящие на станции, показались ему по меньшей мере странными… Вернее, не порядки, а отношение некоторых рабочих к своему делу, к клиентам, как называли здесь приезжающих на техобслуживание автолюбителей: хочу — хорошо обслужу твою машину, хочу — спустя рукава… Многие владельцы поскорее совали в руку слесарю рубль, два, трешку, лишь бы добросовестно обслужил его, упаси бог, какой винт или гайку не довернул!.. Когда Сороке в первый раз сунули в замасленную ладонь смятый рубль, он страшно смутился, потом разозлился и швырнул деньги клиенту в лицо, что того удивило до крайности.
