далеко-далеко, и чудиться, что они были даже не с тобой, их вообще не было, или были, но когда-то очень давно. Сейчас есть только ты, мороз и небо со звездами, даже времени нет, оно кажется замерло, остановилось, специально для тебя и момента, заморозилось от холода.
И если пройти по этой деревенской улочке до конца, и немного выйти за пределы деревни, то можно увидеть зимней снежный лес, ели и сосны, укутанные белым покрывалом, и это уже не тот серый и угрюмый лес осени, когда мокрые ветки деревьев тянутся к небу и покачиваются на ветру как щупальца осьминога, а уже почерневшая листва хлюпает от влаги под ногами. Это уже лес, который как будто сошел со страниц книги со сказками. Кажется, если пройти дальше по тропинке, то где-нибудь на опушке, обязательно, стоит избушка с ледяным потолком и скрипучей дверью, где живет сама Зима, и как раз по ночам она обходит свои белые владения.
В такой вечер, на душе всегда спокойно, не радостно, не грустно, а именно спокойно, ничего не волнует и не имеет значения, даже мысли не лезут в голову. Ты просто идешь по серебристой лунной снежной дорожке, вдоль деревенских домов, из окон которых струится слабый теплый оранжевый свет, рассеянный узорчатыми занавесками. А из кирпичных труб спокойно струится дым печки, немного поднимаясь и сразу растворяясь в синеве неба. И хочется так идти, и идти, что б тропинка не кончалась, и эта ночь была вечно.
Но уже утром выглянет солнце, и снег заиграет уже в солнечных лучах, уже другими яркими красками, сине-голубые кристаллы лунного света, переменят цвет на красно-желтые краски солнца, и их блеск заполнит все во круг, каждый угол и закоулок, будет переливаться в ослепительных огнях. А на белых ветках, как новогодние яркие игрушки, будут прыгать красногрудые снегири, да желтые синицы.
Но это будет утром, а еще нет и полуночи, есть только ты, мороз и небо.
А помните, как в детстве?
А помните, как в детстве? Как в детстве вы лежали в уютной мягкой пушистой постели, время уже было около одиннадцати вечера, а родители давно уложили тебя спать, но ты еще не спишь, лежишь и смотришь на отблеск дорожного фонаря в окне, а у окна стоит елка. Ее поставили только сегодня днем, и первая ночь самая завораживающая и необычная. Елка не большая, но тебе она кажется просто огромной, немного куцая и серебряная, с большой красной звездой на макушке. Сейчас уже если и покупают искусственную, то берут обычно зеленые, а вот в детстве все ставили непременно серебряную, модно было что ли? Иголки отражают свет фонаря и переливаются тусклым ночным темно-желтым сиянием, а стеклянные игрушки чуть заметно пошатываются от легкого дуновения ветра с форточки, и кажутся вот-вот оживут.
Ощущение сказки, беззаботности. Только темнота, свет фонаря и елка. И ты веришь в сказку, а как же не верить в такую ночь. Ведь совсем скоро придет Дед Мороз, придет конечно же ночью, когда все спят, и непременно оставит подарки. Утром под мультики ты будешь пить теплое, сладкое какао и заворожённо распаковывать долгожданные коробки.
Как бы много лет не прошло, образ новогодней елки детства всегда будет жить в голове. Это, наверное, одно из самых светлых воспоминаний. Образ, который зародил веру в чудеса, сказку и доброту.
И как хочется сейчас хоть на одну ночь попасть обратно туда, у ту детскую постель на против окна, в которое горит все тот же фонарь, и стоит та серебряная елка. И все хорошо. Не проблем и забот, на душе спокойно и тепло.
А помните, как в детстве?
Я возвращался домой. Поздним ноябрьским вечером. По мокрым серым улицам, вдоль почерневших деревьев, тянувших свои щупальца навстречу моросящему туману из влаги, который окутывал, проглатывал и поглощал тебя целиком, как и придорожные фонари, которые едва рассеивали свет в белой пелене. Мокрая лента асфальта тянулась вперед, увлекая за собой и так же терялась вдали темноты и тумана. Стрелки часов уже потихоньку подбирались к полуночи, и безлюдная, пустая улица была тому подтверждением. Я шел неспешна закурив сигарету и словно забыв про нее, держал во рту тлеющейся табак.
Мысли скомкались, перемешались, и рассыпались в голове. Домой не хотелось определенно, и я ловил себя на мысли, что готов идти так вдоль по серой ленте асфальта, внутри воздушного серого молока, вечно. Лишь бы была дорога.
Только в такие моменты я чувствовал себя на самом деле счастливым. Мне было спокойно с самим собой и темнотой. Хотя дома меня никто не ждал, и с тем же успехом я мог наслаждаться одиночеством и под крышей, перед ящиком с очередной тупой вечерней телепрограммой, но более уверено я себя чувствовал, как раз вне дома. Пленка тумана и темноты окутывала, убаюкивала и тянула за собой, словно мягкая липкая вата, ограждая от всего мирского. Дома же была пустота, ничего и никого, кроме опустелых четырех стен, которые я видел из года в год.
Но мне нравилось мое одиночество, я купался в нем, находил себя, познавал мир и других. Мне было комфортно и уютно в нем. Одиночество было моим личным коконом. Я ни в ком не нуждался, и никто не нуждался во мне. Я всегда считал это своей сильной стороной, если ты ни от кого не зависишь, ты свободен. Кто-то рассматривает это как крест одиночества, а я же смотрел на это как дар свободы. Все дело лишь в том, как ты на это смотришь, как ты сам оцениваешь ситуацию. Я же считал, что самодостаточной личностью может считаться только тот человек, который не зависим ни от мнения других, ни от жизни других людей. Который идет своей дорогой, не взирая ни на что.
Конечно я не всегда был такой, но как говорится, таким меня сделала жизнь. В какой-то сказке говорилось, что, если у человека нет счастья, сначала он долго плачет, а потом становится злым. Нет злым я не стал, я стал собой. Именно собой. И мне было певать кто, что про это думает.
Но надо признаться где-то глубоко внутри, там, где сигаретный дым проедает стенки легкого, в самом дальнем углу у меня, хранились воспоминания о давно прошедших днях счастья. Днях, которые никогда не повторятся и не вернутся. Днях, где я правда был счастлив, но не ценил. Не ценил и
